Песня ветра. Ветер перемен

Рада вновь сглотнула, когда очертания фигуры исчезли вдали. На лбу почему-то выступил холодный пот, и она с трудом отерла его тыльной стороной руки. От этой твари веяло такой жутью, такой первозданной ненавистью и холодом, что у нее все поджилки тряслись. Даже от Гончих не исходило такого ощущения, как от Тваугебира, и Рада передернула плечами, сгоняя прочь морок.

– Боги, как близко-то было! – Улыбашка шумно выдохнула, затыкая топоры в петли на поясе и недоверчиво глядя в темноту, поглотившую эльфа. – Еще бы чуть-чуть, и все, от нас бы даже на бульон ничего не осталось.

– Да, - Рада почувствовала, как от отступающего страха стучат зубы во рту, и отпустила рукоять меча. – Он додержал его до Болот. Теперь мы в безопасности.

– Если он не вернется, - веско заметила Улыбашка, хмуря свои темные брови.

Рада ничего не ответила, вглядываясь в темный горизонт. Туманы затягивали плоскую как блин равнину, наползая с Болот и неся с собой запах гнили и разложения. И откуда-то издали послышался резкий звук, пронзительный и высокий, словно закричала большая ночная птица. Они все трое вздрогнули, но не проронили ни звука, все так же глядя вслед вырвавшемуся Тваугебиру.

– Кану Защитница, убереги его, - тихонько прошептала Лиара за спиной Рады, и та поняла, что думает о том же самом.

Позволь ему и на этот раз выбраться, Кану Защитница. Он с честью несет свое проклятие, и ты-то уж точно знаешь, чего ему это стоит. За это он достоин хоть небольшой помощи, разве нет?

========== Глава 25. Рука помощи ==========

Ветер с болот нес с собой запах гниения, сладковатого разложения и скверны. Эта скверна пропитывала все вокруг, черными липками пятная побуревшую к зиме траву, собираясь вязкими лужами на промокшей земле, висела в воздухе тонкой россыпью крохотных черных росинок. Вряд ли кто-то, кроме Лиары, видел ее, – ей это помогали делать ее эльфийские глаза, - но спутницы чувствовали угрозу, повисшую в воздухе, и им тоже было не по себе.

Улыбашка то и дело оглядывалась по сторонам, ворча себе под нос ругательства и не отпуская рукоять своего боевого топора даже во время отдыха у костра. Ее черные глаза обшаривали окрестности, словно она могла увидеть вокруг хоть что-нибудь, кроме гнилостных кочек до самого горизонта, над которыми висело толстое одеяло желтовато-зеленых испарений. Кочки эти местами поросли бурой травой, тоже покрытой язвами, словно обмороженная человеческая кожа, кое-где виднелись даже небольшие чахлые деревца, уже успевшие целиком сбросить свою редкую листву. В целом, для обычных человеческих глаз Серая Топь выглядела точно так же, как и любое другое болото, только вот здесь не хватало одного: птиц.

Участки с поросшими травой кочками перемежались большими пространствами открытой воды и заводями, в которых, словно море, шумел камыш. В таких местах обычно селилось множество птиц: и воды вокруг полно, и люди в трясину не пролезут, чтобы их потревожить. Однако в этом болоте не видно было ни единого живого создания, и мертвая тишь стояла над топью, лишь изредка нарушаемая низким бульканьем и странным шипением, когда из глубины образовавшегося внизу торфа поднимался воздух. У Лиары от этих звуков мурашки по спине бежали, тем более ночью, когда чернота обволакивала это неуютное место, и пронзительные ветра без устали дышали в высокой болотной траве.

И еще что-то водилось в этом болоте. Лиара не видела, но чувствовала их: маленькие, дрожащие, черные огоньки когда-то сверкающе серебристых душ, крохотные болотные светлячки, что бродили по бескрайним просторам Топей, не решаясь подходить к самой окраине. Лотрии, жадные до крови, агрессивные и тупые, они чуяли запах живых, что подобрались к самому их логову, и теперь не находили себе покоя, влекомые этим запахом, но не имеющие возможности выйти из трясины.

Серую Топь держала древняя могучая сила. Лиара чувствовала, как пропитано ей здесь все: и земля, и воздух, и черная гладь воды. Когда она выворачивала глаза, то видела в воздухе серебристые просверки: кто-то могущественный когда-то затянул сетью все болота, не позволяя им разрастаться вширь и поглощать все больше пространства. Кончиками своих нервов она чувствовала энергии: Белый и Черный Источники, переплетающиеся друг с другом, примесь звездного света – эльфийскую силу. Только вот сеть эту наложили очень-очень давно, наверное, сразу же после исчезновения Озерного Края, и за прошедшие тысячелетия она истончилась, стала ветхой, пошла колеблющимися волнами. Медленно, но верно скверна подтачивала ячейки сети, пробиваясь наружу, и здесь, на самой границе болот, это чувствовалось особенно сильно.

Сколько еще продержится эта сеть? – сумрачно думала Лиара, перебирая пальцами в воздухе невидимые энергетические потоки и пытаясь разглядеть рисунок – ключ к тому, что было создано здесь древними ведунами. Когда эта сеть падет? И что случится, когда ее не станет?

– Во имя Загриена Каменоступого, ну чего ты там торчишь, женщина? – хриплый голос Улыбашки заставил Лиару рассеяно обернуться. Гномиха обращалась не к ней, а к Раде, что стояла в стороне от лагеря, неосознанно поглаживая рукоять меча и все вглядываясь в затянутый дымкой горизонт. – Тут вокруг вода! А этот паразит не настолько свят, чтобы ходить по ней, как посуху! Если он и вернется, то не с этой стороны!

Рада ничего не ответила, даже не обернулась, все также рассматривая болота. Лиара тяжело вздохнула, глядя на ее напряженные плечи. Прошло уже два дня с тех пор, как ушел Алеор, и с каждым часом Рада становилась все темнее и темнее. Брови ее тревожно сошлись к переносице, глаза отливали холодом зимнего утра, и ощущение от нее исходило странное: страх, смешанный с решимостью.

Лиара знала, что эта женщина хочет сделать, чувствовала это всей собой. Как бы они с Алеором ни переругивались целыми днями, будто кошка с собакой, что-то связывало их, что-то крепкое, словно стальные канаты. То ли много лет дружбы, то ли кровь Высоких эльфов в жилах, то ли эта странная, дрожащая тревожность, без конца заставляющая их идти вперед, за горизонт, все дальше и дальше, покуда несут ноги. И сейчас, когда Алеор бродил где-то в этом отравленном краю, пусть даже и в образе Тваугебира, неуязвимого и страшного, даже сейчас Рада волновалась за него. И оставалось только ждать, когда ее нервы не выдержат, и она все-таки полезет в проклятущее болото.

А ты? Что сделаешь ты? Ледяная ладонь тревоги сжала сердце, и Лиара тоже никак не могла найти себе места и решить что-то для себя. Одна мысль о том, чтобы войти в этот изуродованный край, полный зла и скверны, заставляла все ее существо содрогаться. Но гораздо больший, почти животный ужас вызывала мысль о том, что Рада пойдет туда одна. Тваугебир – он на то и есть Тваугебир, чтобы справиться со всем, что его ждет, да Лиара и не верила, что такого, как он, ждет смерть в глуши Серой Топи от рук какой-нибудь лотрии, да даже самого Стража Болот. В устремленном вперед синем взгляде этого эльфа, в наклоне его головы ей чудилась судьба гораздо более великая, чем это, и испытания гораздо более страшные, к которым он настойчиво готовил себя сам, делая невозможное и нарушая все известные законы мира. Вот только вряд ли также думала и Рада, а если и думала, то ее сердце, накрепко привязанное к Алеору, плевало на то, что она думала, и гнало ее туда, куда хотело. А это означало, что рано или поздно она тоже шагнет за пределы охранной сети, и тогда ей нужен будет кто-нибудь, кто прикроет ей спину, когда солнце сядет за горизонт. Мне все равно идти туда, как бы ни сложилось. Кану Защитница, помоги и охрани нас на этих темных тропах.

– Лиара! – Улыбашка повернулась к ней и умоляюще взглянула на нее. – Ну хоть ты скажи этой дрыне стоеросовой! Вернется он! Нам нужно просто дождаться его здесь и все! А иначе мы рискуем всплыть пузом вверх в какой-нибудь заводи и пойти на корм местным обитателям. Не так я хотела умирать!

Лиаре нечего было ответить на это, и она лишь вновь взглянула на напряженные плечи Рады. Та не сдвинулась с места, все так же рассеяно поглаживая рукоять меча и оглядываясь по сторонам.

– Прости, Улыбашка, боюсь, ничего не выйдет, - тихонько проговорила Лиара, а потом направилась к Раде.

Из-за спины послышалось полное недовольства и причитаний ворчание, но Лиара не стала прислушиваться. Она уже двадцать раз успела прослушать все это и знала, что ни к чему это не приведет.

Рада, казалось, и не заметила ее приближения. Она обернулась только тогда, когда Лиара слегка тронула ее напряженную руку. При взгляде на нее стальные синие глаза смягчились, став похожими на весеннее небо.

– Что ты, искорка? Иди к костру, там теплее. Здесь дует.

Рада попыталась отвернуться, но Лиара удержала ее за рукав, останавливая и набираясь храбрости. Ей не хотелось в это болото, больше всего на свете не хотелось, но видеть Раду такой, не находящей себе места и тоскующей, будто зверь, она больше не могла. Вздохнув и набравшись решимости, она взглянула в глаза Рады: