Песня ветра. Ветер перемен

В следующий миг грандиозная мощь, заполнившая весь мир, схлынула прочь, как отступающая после наводнения вода. Сердце Гардана успело ударить лишь три раза, и ничего уже не было, только звенящее ощущение где-то на границе сознания, будто неумолимый приказ вплавился прямо в его плоть и кровь, стал его частью, пережав каждую клетку изнутри.

Гардан захрипел, опрокидываясь на спину и дрожа, когда все сведенные судорогой мускулы распустились, как желе. Он больно ударился затылком об пол, и это слегка привело его в чувства, позволив восстановить координацию движений. Наемник завозился на полу, моргая полуослепшими глазами. В помещении стоял все тот же сумрак, все так же кружились пылинки в приглушенном оранжевом сиянии свечей, все так же смотрела со стен кроткая Кану Защитница, сложив ладони на груди и слегка улыбаясь, так понимающе, так нежно.

Наемник кое-как смог сесть и взглянул на распростершегося перед ним на полу мальчика. Тот лежал, мирный и тихий, и, судя по спокойному дыханию, крепко спал. Его измазанное кровью лицо тоже было расслабленным, а око во лбу закрылось до поры до времени, два вертикально расположенных века с кровавой полосой между ними.

– Светлые боги! – бормотал рядом жрец, кое-как поднимаясь с пола.

Гардан взглянул на него, ощущая, насколько потрясающе пуста его голова, словно отродясь в ней не было ничего, кроме гуляющего между ушами ветра. Жрец шарил дрожащими руками по полу, пытаясь опереться о него ладонями и то и дело наступая на собственную бороду, что и мешало ему подняться на ноги, и чего он совершенно не замечал. Его взгляд был прикован к спящему на полу мальчику, который был выбран Единоглазыми Марнами собственным голосом, а губы тихонько шевелились, шепча молитвы.

– Как зовут этого ребенка? – разобрал в болезненном дрожании его голоса Гардан несколько связных слов.

– Теперь этот ребенок принадлежит Марнам, - с трудом ворочая языком, проговорил он в ответ. – И он Провидец. Вряд ли его имя имеет значение.

Внутри у Гардана разливалось теплое море покоя, по которому пробегала мелкая рябь – приказ Марны идти на север и остановить пиратских капитанов от отплытия, впечатавшийся в его плоть и кровь. Это требование было единым и неумолимым, хоть он и не понимал, почему оно так, да и не стремился понять это. Прости, Рада, я не уберег твоего сына, - рассеяно подумал Гардан, во все глаза глядя на мирно спящего мальчика. Его забрали себе Марны. Вряд ли я смог бы хоть что-то им противопоставить, ты же понимаешь это. Надеюсь, ты поймешь меня.

========== Глава 24. На подступах к Серой Топи ==========

День ото дня становилось все холоднее. Дождь то прекращался, то снова начинал накрапывать, и осеннее небо было беспокойным, растревоженным, словно большой зверь, никак не желающий засыпать в своей берлоге и все бесцельно бродящий туда сюда. Облака тянулись низко над землей, и из них то и дело выглядывало точно такое же низкое солнце. И ветер, пронзительный ветер с востока все дул и дул, толкая между плеч, и Рада чувствовала себя так, словно он специально пытается поскорее выгнать ее из страны, словно ему не терпится, чтобы она покинула наконец Мелонию.

Ваэрнский лес кончился, и теперь дорога тянулась через просторные поля с убранной пшеницей. Вдоль нее как грибы вырастали деревни и деревушки, в отдалении среди полей виднелись одинокие фермерские дома в окружении хозяйственных построек. Беспородные псы, мотая хвостами-баранками, иногда подбегали оттуда к дороге, завидев путников, и беззлобно брехали, зарабатывая себе на кость.

Пожалуй, в эти дни псы были единственными созданиями, которые вообще рисковали подходить к четверым путникам. Остальные встреченные на дороге старались держаться от них как можно дальше или вообще, только завидев их издалека, сворачивали с пути и ожидали, пока ведомый Реноном отряд проедет мимо.

Раду всегда поражала скорость, с которой распространялись слухи. Казалось, что у них были крылья, и передвигались они буквально с порывами холодного ветра, потому что во всех селениях по дороге на Онер еще до их приезда знали, что именно на них охотится Свора с Пастырем, и именно они навлекли беду на тот постоялый двор в двух неделях пути к востоку. Это одновременно и облегчало им путь, и осложняло его.

Рада теперь ни при каких обстоятельствах не рискнула бы останавливаться на постоялых дворах или в других людских селениях, а потому спали они так же, как и в начале своего пути: на земле возле походных костров. В дождь это было не слишком-то приятное занятие, но после той ночи погода пошла на поправку, и даже если с неба и накрапывало, то недостаточно сильно, чтобы им помешать. А потому Алеор вел их со всей возможной скоростью, поднимая еще до света и разрешая привал на ночь уже тогда, когда Рада почти что замертво из седла валилась. И как бы ни было разбито усталостью Радино тело, как ни стонала бы Улыбашка, проклиная на чем свет стоит себя за то, что вообще связалась с Алеором, как бы ни перебрехивались все путники с вечно недовольным и едким эльфом, а скорость дала свои плоды, и к Онеру они приближались гораздо быстрее, чем изначально рассчитывал Алеор. Да и от погони вроде бы оторвались, во всяком случае, пока что ни намека на Свору или других слуг Сети’Агона им не встретилось. Да оно и немудрено, учитывая предосторожности, которые предпринял Алеор.

Благодаря Песне Земли, которую он использовал, чтобы сбить Свору со следа, ноги Рады больше не оставляли никаких следов на земле. Конские копыта отпечатывались в грязи у обочины дороги, а вот от ее собственных ног следов не оставалось вообще, будто она ничего и не весила вовсе. Рада заметила это случайно во время вечернего привала, и некоторое время внимательно разглядывала свои ноги, пытаясь понять, не померещилось ли ей. Даже потопталась в грязи в низинке возле дорожного полотна, чтобы точно убедиться. На размокшей земле не осталось ни следа, будто ее сапоги буквально втекали в грязь, сливаясь с ней и становясь ее частью.

Однако помимо следов, которые могли учуять Гончие, были еще и птицы, следящие за ними своими черными глазами-бусинками. Тут Алеор уже ничего не мог поделать и обратился за помощью к Лиаре. Рада понятия не имела, что она сделала, только теперь Алеор утверждал, что на них наброшена какая-то сеть из света, которая отводит глаза тварям, рыщущим для Птичника по окрестностям. Никаких особенных изменений в своем состоянии Рада не чувствовала, за исключением разве что мелкой щекотки, которой стянуло всю кожу. Ощущение было странным: словно она целиком обмазалась маслом. Рада просыпалась и засыпала только с этим чувством, гадая, как же Лиара провернула такую штуку, и главное, когда же наконец в этом уже не будет необходимости. На ее взгляд, они двигались достаточно быстро и ушли уже очень далеко от того места, где погоня пошла по ложному следу, чтобы немного расслабиться. Не совсем потерять бдительность и перестать оглядываться через плечо, - Рада прекрасно помнила, какой ценой это обошлось в прошлый раз, - но, во всяком случае, уже не гнать во весь опор, изнашивая и себя, и животных. С другой стороны, в одном Алеор был прав: Сети’Агон никогда не отпускал своих жертв с поводка. Если уж он хотел кого убить или поймать, то этот несчастный рано или поздно умирал, а это означало, что перспективы у них у всех не слишком радостные.

Рада нахмурилась, прокручивая в голове все, что услышала за это время от эльфа. И невольно ее взгляд уперся в спину искорки, что ехала вновь на своей гнедой кобыле справа от Рады, стараясь держаться как можно ближе к ней. Плечи ее закрывал серенький плащ, купленный ими по дороге у первого же торговца, который не успел еще услышать новости о Своре и нападении на постоялый двор. Кудряшки большой пушистой шапочкой охватывали голову искорки, и Рада поймала себя на мысли, что вновь хочет запустить в них пальцы и ощутить эту странную мягкость, от которой внутри все пронзала звенящая нежность. Не могло быть так, чтобы эта девочка была Аватарой, это было бы слишком жестоко. Да и она клялась всеми Богами, что не имеет ничего общего с Источниками, что никогда не соединялась с ними, и что та огненная женщина, что пришла на помощь во время нападения Гончих, тоже с этим никак связана не была.

Если вы слышите меня, боги, сделайте так, чтобы так оно все и было. Пожалуйста, не дайте ей оказаться Аватарой, уберегите ее. Лиара почувствовала ее взгляд и обернулась, и в ее серых задумчивых штормовых глазах тоже был невысказанный вопрос и тревога.

Благодаря случайно брошенной фразе эльфа, подробности которой он комментировать отказался, Рада теперь вообще чувствовала себя так, словно весь мир ополчился на нее. И все дело было в Эвилид, тех самых, что, по словам Алеора, вновь вернулись в мир. Мозг буксовал и отказывался понимать, как они были заперты в Черном Источнике, и уж тем более, каким именно образом их оттуда все-таки вытащили, да это и не было так уж и важно. Важно было другое: сами Эвилид. В молодости она изучала историю Первой Войны, ее все изучали до дыр, покуда все эти даты, имена и названия намертво не впечатывались в память. Потом, правда, она выбросила большую часть этой информации из головы. Ну, каким образом родственные связи дома Стальвов, к которому принадлежал Ирантир, со всеми остальными эльфийскими домами могли помочь ей научиться фехтовать? Однако, кое-что в памяти осталось, и прежде всего, - Эвилид.

Сильнейшие ученики Крона, его надежные соратники, которые отреклись от всего мира для того, чтобы вместе со своим господином осуществить полный захват власти над Этланом. Среди них были и те, кто присягал Анкана, и выходцы из Истинных жрецов Церкви, Белой и Черной Рук, причем не какие-нибудь слабые ведуны, едва способные зажечь свечу, но одни из самых могущественных. И их имена и деяния тоже одно за другим всплывали в памяти, заставляя холодные мурашки бежать по коже. Инди’Агон, почти равный по силе Сети’Агону, в одиночку уничтоживший город эльфов Атаэль Давир вместе со всем его населением. Файиль, обезумевшая женщина-тарваг, которая однажды сожгла заживо десять тысяч сдавшихся в плен людей, перед этим пообещав, что помилует каждого, кто сложит оружие. Авелах, которого иногда называли еще и Праведником, бывший до войны одним из Первых Жрецов, который обманом и посулами заставил несколько полных Церковных приходов перейти на сторону Крона, а потом подчинил себе ведунов, полностью контролируя их мозги и заставляя сражаться против Ирантира. Говорили, что эти люди плакали и кричали от отчаяния, убивая собственных близких, сражавшихся на другой стороне, но не подчиниться влиянию Авелаха не могли. Раду передернуло. Если теперь все эти твари были вновь на свободе, значит, Сети’Агон планировал новое вторжение, еще одну войну, к которой мир ох как не был готов. А тут еще и Танец Хаоса примешивался…