Песня ветра. Ветер перемен

В сущности, ей не нужно было даже применять какие-то разрушительные силы вроде ураганного ветра, землетрясения или молний с чистого неба. Ей достаточно было перехватить контроль над силой этого места, чтобы Тени его покинули. И Лиара расслабилась до конца, растекаясь маслом, водой впитываясь в землю и деревья, с ветром уносясь вверх, к звездным пыльникам, чтобы собрать с них колючую серебристую пыльцу.

Вокруг нее метались Тени. Странные, черные сгустки, обладающие некоторыми зачатками воли, стремления и желаний, некоторые поменьше, другие покрупнее. Говорили, что Теней отбрасывают сами люди: когда желали кому-то зла, когда думали о плохом, хотели дурного. В эти моменты все их мысли и побуждения собирались в сущность, формацию, наполняющуюся жизнью, и эта формация уходила в тонкий мир, обретая самостоятельное существование и начиная паразитировать или за счет собственного создателя или за счет того, против которого была направлена, а зачастую – за счет них обоих. Вот только Лиаре не было дела до этих сущностей.

Тот мир, который знала она, был гораздо древнее, чем первый проблеск мысли, чем первое желание зла. Тот мир, в котором она купалась, которым она дышала, который тек по ее венам и колотился под ребрами, знал лишь первые ветра, молодые и полные силы, несущие с собой надежду и детскую горячую веру в лучшее, знал тишину рассветных рощ в первый день мира, когда свежей зелени еще не успела ни разу коснуться пыль, когда пронизанные солнцем травы мягким ковром лежали у корней деревьев, нетронутые ничьим следом. Он знал кристально-чистые воды ручьев и видел самую первую каплю, из которой рождались могучие реки и целые океаны. Он, играя, вздымал горы к самым небесам, смеялся и жонглировал скалами, то выбрасывая их вверх, чтобы они протыкали облака, то в грохоте и реве низвергая их вниз, чтобы острыми гранями они проламывали плоть земли и образовывали ущелья, долины, укромные уголки, полные лишь света и прозрачного воздуха. Тот мир видел рождение первого шмеля и первой птицы, купающейся в небе, первого олененка с ореховыми глазами и первого ежа, копошащегося в колючей листве. В жилах этого мира бурлили могучие потоки талой воды, в его дыхании разливались над землей и облаками ветра, в его глазах пылала лава подземных глубин, а в сердце… В его сердце спало маленькое горное озеро, глубокое и прозрачное, с водой такой чистой, что в ней отражалась вечность. И из этого озера на Лиару вдруг взглянули глаза, странные, штормовые серо-голубые глаза, которых она никогда в жизни не видела, но частью которых она была.

Тени исчезли в один миг так, будто их и не было, а сама Лиара рывком вернулась в свое обычное сознание, тяжело дыша и не понимая, что только что произошло. Кажется, она растворилась глубже, чем ходила обычно, слилась гораздо сильнее и увидела то, что, возможно, не предназначалось для нее вовсе. Чьи это были глаза? Задумчивые, серо-голубые, опушенные длинными ресницами, такие знакомые и при этом такие далекие, глядящие и глядящие на нее с другой стороны вечности?

Звездочка всхрапнула и остановилась, и это привело Лиару в чувства. Видение отступало прочь, вместе с ним развеялись и Тени, и остался лишь маленький бревенчатый домик на вершине холма, до которого она уже почти что и доехала. Сначала я спасу Раду, а потом буду думать о том, что увидела. Это может и подождать.

Спрыгнув с коня, Лиара решительно направилась к дому, не таясь и не прячась. Внутри нее царил покой, подпитываемый золотым солнцем в груди, которое так мощно перекатывалось под ребрами, что Лиаре было тяжело дышать. А еще уверенность: железная уверенность в том, что сейчас она ворвется в этот дом, навешает ведьме по первое число за то, что та пыталась делать с ними, приведет в чувство Раду, и…

Лиара случайно мазнула взглядом по окну дома и замерла на месте, забыв, как дышать, и чувствуя, как алая краска румянца буквально покрывает все ее тело.

Через маленькое аккуратное окошко было видно комнату и широкий стол, освещенный несколькими свечами в простых деревянных подсвечниках. У этого стола на стуле сидела Рада, верхом на которую беспардонно влезла рыжеволосая ведьма, оплетая руками ее плечи и увлекая ее в долгий, тягучий поцелуй, который, казалось, вообще не кончался.

Лиара только моргала, глядя на то, как губы ведьмы скользят по ее подбородку, как она прихватывает нижнюю губу Рады и оттягивает ее, как облизывает ее кончиком языка, а ее руки уже расстегивают пуговицы на черной куртке Рады и скользят под ее полу. Рада откинула голову назад, часто и горячо дыша и жмуря золотые глаза, светящиеся какой-то кошачьей жаждой. Ее пальцы скользнули в густую копну волос ведьмы, потом медленно спустились по ее спине, огладив каждый изгиб, и чувствительно сжали ее бедра.

Лиара сглотнула, совершенно лишившись дара речи. Она думала обо всем, о чем угодно: что Раду режут, бьют, колют, мучают, но такое!! Такого она уж совершенно точно не ожидала, и теперь просто не знала, что делать ей самой. Да, Раду опоили, да, она была отравлена и под влиянием ведьмы, но при этом у нее было такое лицо, словно она находится на вершине блаженства. А в Лиаре боролись два чувства, и ни одно из них не могло взять верх: желание сделать с этой проклятой златоволосой женщиной то же самое и даже больше, чтобы ласки ведьмы показались ей детской игрой, и лютая ярость, заставляющая ее хотеть прямо сейчас сжечь этот проклятый дом дотла, а рыжую суку оттаскать за волосы и хорошенько вывалять в грязи болот, а потом швырнуть лотриям, и… Успокойся! Мы сейчас с тобой успокоимся, и…

Тут ведьма резким движением разорвала на Раде ворот черной рубашки и приникла губами к ее шее. Лиара зарычала, чувствуя, как вздымаются над этим тихим уголком среди холмов ураганные ветра. Сознанием она взлетела к небесам, почти что под самые звезды, зачерпнула там полные пригоршни ветра и в ярости швырнула их вниз.

Первый поток воздуха рванул ее волосы, толкнул в спину, но она, сама не понимая, что и как делает, заставила ветер обогнуть ее тело и ударить в окна маленького домика. С ревом потоки рванули соломенную крышу, срывая настил прочь и волоча его в сторону леса, набросились на окна, и стекла со звоном вылетели, рассыпавшись по комнате грудой осколков. Ведьма резко развернулась к Лиаре, и на лице ее был написан настоящий испуг. От этого внутри разлилось удовлетворение, но ярость не спешила меркнуть.

Ураганный ветер ворвался в дом, круша все внутри, опрокидывая столы и стулья, сбивая с ног ведьму и Раду, срывая со стен полки со склянками, мешки с травами, туша яркое пламя печи. Лиара стала углями в этой печи, которые с ревом разгорелись, моментально прогревая камень, и печная труба лопнула изнутри, наполняя комнату жаром, ворохом осколков, едким дымом. Повсюду разлетелись алые головешки углей, и Лиара проникла в них, чтобы раздуть пламя, которое пожрет эту избу без остатка, стерев ее с лица земли.

– Остановись! – не своим голосом взвыла ведьма, перебивая рев ветра. В ее крике уже не было ничего кошачье-медового, только отчаянная мольба. – Пощади!

Ярость не желала меркнуть, и на миг Лиара ощутила себя так, словно балансирует на самом краю пропасти. Еще чуть-чуть, еще один крохотный шажок, и она рухнет вниз, во тьму и вечную ночь, из которой уже никогда не будет выхода. Чувство опасности вдруг стало таким острым, что мир под ногами буквально зашатался. Вспомни дорогу на Латр, вспомни человека, что погиб по твоей вине. Вспомни свои мольбы к Великой Матери. Эта сила – не для того, чтобы убивать, но для того, чтобы защищать.

И, несмотря на всю свою злость, Лиара удержала себя. Порывы ветра начали стихать, угли моментально остыли, а потом все прекратилось в один миг, будто ничего и не было. И чувство опасности ушло прочь, оставив после себя предостерегающий отпечаток, словно воспоминание где-то в глубине ее души.

Она выдохнула, успокаиваясь сама и успокаивая стихию, и ночь вновь стала тихой и теплой, и лишь приглушенный свет звезд заливал все вокруг серебром. Только ярость так и застыла в груди тугим горячим комком, не желая уходить до конца, но теперь уже Лиара хотя бы могла контролировать себя.

Глаза нашли Раду. Та лежала на полу у стены, распластавшись по натертым до блеска доскам и раскинув руки, и спала. Лиара даже сморгнула от удивления: вокруг нее бушевала стихия, а эта невыносимая женщина просто дрыхла, используя для этого любую подвернувшуюся возможность. Взгляд Лиары вновь обратился к ведьме.

– Чем ты опоила ее? – проговорила она, и голос ее прозвучал так холодно и сильно, как она и сама не ожидала.

– Обычное зелье из тех, что разжигает желание, - ведьма опасливо смотрела на Лиару, сидя у дальней стены своего дома, куда ее швырнули ураганные потоки ветра. Глаза ее потухли, волосы больше не шевелились, а вид был каким-то донельзя усталым. И все равно она смотрела, словно зверь, загнанный в угол, готовая сражаться до конца, если Лиара все-таки решит довершить начатое. – Не бойся, она отоспится, и к утру все выйдет само. Она даже и не вспомнит ничего из того, что только что здесь случилось.