Песня ветра. Ветер перемен

– Вот как? Ничего не помню! – она выдохнула, взлохматив золотую копну волос и чувствуя в глотке омерзительно-горький привкус. – Может, дрянью просто этой надышалась, поэтому так и плохо?

Лиара ничего не ответила, спрятав глаза в походную флягу с водой. Рада потерла лицо двумя ладонями, пытаясь хоть как-то прийти в себя, и проворчала:

– Кажется, мой желудок намертво прилип к костям. У нас есть что-нибудь пожевать?

– Есть, Рада, - Лиара протянула ей завернутый в тряпицу кусок хлеба и полоску вяленого мяса.

Подозрительно покосившись на искорку, Рада взяла предложенный кусок и впилась в него зубами. Девочка вела себя как-то странно, словно чего-то не договаривала, да и глаза то и дело опускала к земле, не встречая прямо взгляд Рады. Может, я во сне орала чего и перепугала ее этим? Она задумчиво нахмурилась, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из своих снов. В голове было черным-черно, только смутно всплывал образ какой-то рыжеволосой потаскухи, которая почему-то лезла к Раде целоваться. Грозар, приснится же такое! Она только покачала головой, прогоняя прочь эту ерунду. Наверное, на меня просто отрава в воздухе действует, вот и лезет в голову не пойми что! Только рыжей потаскухи сейчас для полного счастья нам и не хватает!

Лиара рядом аккуратно вставила на место пробку фляги и отложила ее в сторону, поднялась со своих одеял, принявшись собирать вещи и приторачивать их к седлу Звездочки. Сегодня она казалась Раде какой-то странно молчаливой, но явно не выглядела готовой к расспросам. Может, чувствует себя плохо. Ты же помнишь, как ее вчера выкручивало.

– Тебе лучше сегодня, искорка? – осторожно спросила она, надеясь, что такой вопрос хоть немного расположит Лиару к разговору. – Я за тебя вчера знатно перепугалась.

– Лучше, - односложно ответила Лиара, не поворачивая головы. Рада подождала еще несколько секунд, ожидая продолжения, но его не последовало. Неуютно поведя плечами, она поскребла в затылке, неловко кашлянула в кулак и все-таки проговорила:

– Слушай, я ничего не помню, вот честно, из того, что было вчера вечером. Если я вдруг чего не так тебе сказала усталая, или не помогла лагерь разобрать, или еще чего, ты лучше сразу скажи, чтобы не висело между нами. Последнее, чего бы мне хотелось, это обидеть тебя.

Лиара вдруг тихонько рассмеялась, покачала головой и обернулась к Раде. В глазах у нее до сих пор стояла боль, но теперь там еще просверкивали маленькие золотые точечки, которые Раде так нравились, теплые пылинки смеха.

– Все в порядке, Рада, не переживай! Просто ночь была долгой, и в этом месте мне неуютно. Так что ты доешь, и мы поедем дальше, чтобы поскорее найти Алеора.

– А, хорошо, - протянула Рада, дожевывая свой хлеб и подозрительно поглядывая на искорку. Все-таки, кажется, чего-то она не договаривала, но неподдельное тепло в ее тоне немного приободрило Раду.

Собрались они быстро: чего стоит одеяла скатать, да к седлу их приторочить? Скрепляя плащ на горле большой серебряной застежкой, Рада вдруг заметила, что ворот ее рубашки разодран: несколько мелких пуговиц вообще отсутствовало, другие едва держались на крепящих их нитках. Бросив взгляд на задумчивую и молчаливую Лиару, она решила просто ничего не спрашивать. Может, ударилась вчера ночью обо что-то или еще чего, мало ли что могло случиться из-за дряни, которой насквозь провоняли болота?

Устроившись в седле, Рада причмконула, погоняя Злыдня, и он неторопливо побрел вперед. Судя по всему, даже на это проклятое создание действовала здешняя атмосфера: конь выглядел тихим и не сопротивлялся Раде, как делал обычно.

Мимо потянулись серые кочки, поросшие невысокими деревцами. Кое-где в отдалении виднелись теперь круглые островки, на которых что-то темнело. Раде с такого расстояния трудно было рассмотреть, что это, а искорка не была уверена в своих глазах. Проклятое гнилостное марево толстым слоем окутывало болота, мешая дышать и снижая видимость, да и голова трещала, словно рассохшаяся дверь. Грозар, если ты не поможешь найти Алеора, боюсь, что долго я не продержусь здесь, - мрачновато подумала Рада.

И как назло, под ногами не было ни одного следа, что говорил бы, что эльф вообще здесь прошел. Гнилые кочки пружинили под копытами лошадей, почти сразу же распрямляясь и возвращаясь в обычное состояние, но след, хоть и слабый, можно было прочитать. Рада нахмурилась, глядя под ноги. Коли Алеор прошел здесь, хоть один отпечаток должен был остаться на влажной земле, пусть и самый неважный.

Вдруг догадка сверкнула в мозгу, она громко выругалась, проклиная свою собственную глупость, и возвела очи долу.

– Вот ведь бхарство! – заворчала Рада. – Он ведь сделал так, чтобы следов на земле не оставалось! И что я об этом сразу не подумала? Бесы бы его драли, боги! И как нам его теперь искать?

– В любом случае, Рада, дорога тут одна, - ответила Лиара, ехавшая позади нее. – Мимо нас он не проходил и назад не возвращался. Значит, рано или поздно мы его найдем.

– Проклятье, - повторила Рада, тяжело вздыхая. Вечно все получалось шиворот-навыворот: это отсутствие следов спасло их от Своры, и из-за него же теперь они все глубже и глубже забирались в трясину.

Час за часом они двигались по старой размокшей дороге, а вокруг ничего не менялось. Правда вот, теперь развалины поселений озерников попадались чаще, примерно через каждые час-полтора пути. Покосившиеся дома на сваях стояли у самой дороги, часть из них была еще цела, другая рассыпалась на груды гнилых бревен. Рада приподнималась в стременах, заглядывая в черные провалы окон. Там, в самых темных углах, куда не доставал свет, жались друг к другу белесые, словно личинки, лотрии, мелко дрожа всем телом в полной тишине. Вид у них был омерзительный, и Раду каждый раз передергивало.

Она вновь поскребла в затылке, пытаясь припомнить хоть какие-нибудь подробности вчерашнего вечера. Уж наверное, твари должны были попытаться пробраться на дорогу под покровом темноты и напасть на них, только она ничего такого не помнила. Может, старая эльфийская ворожба все еще была достаточно крепкой, чтобы удержать тоннель над дорогой в целости? Рада скосила глаза на Лиару, но спрашивать не решилась, уж больно та выглядела тихой и погруженной глубоко в себя.

А потом, уже далеко после полудня, пейзаж изменился, и настроение Рады упало еще сильнее. Они выехали на большое открытое пространство, затянутое толстой подушкой испарений. Впереди виднелось громадное озеро с черной, густой, будто смола водой, от которого пахло еще хуже, чем от всего остального здесь. Прямо возле него дорога раздваивалась: одна ее часть убегала на запад, ограниченная разбитыми в прах валунами, другая сворачивала на север, извиваясь по самому берегу озера и теряясь в густой дымке. На развилке высился большой обросший мхом выщербленный камень, на котором сквозь толстый слой плесени проглядывали какие-то буквы.