Песня ветра. Ветер перемен

– Известно имя человека, который привез приказ от Марны Лаваю? – напряженно спросила Рада, чувствуя себя так, словно от этого ответа зависела ее жизнь.

– Да, - ильтонец взглянул на нее со смесью интереса и тревоги во взгляде. – Его зовут Гардан. Лавай потребовал, чтобы пиратские капитаны не чинили ему препятствий на севере и помогли во всем, чего бы он ни попросил.

Имя прозвучало, и внутри у Рады что-то оборвалось. Она больше не сомневалась ни в чем, и от этого чьи-то липкие холодные пальцы сжали сердце в груди мертвой хваткой. Ей не было страшно, нет, внутри была пустота. И еще эта стянутость, как у рыбы, насаженной на крюк.

Ее спутники моментально обернулись к ней, даже Кай, который смотрел вопросительно и непонимающе. И Раде захотелось уйти отсюда, уйти как можно скорее, пока этот крюк, воткнутый прямо в сердце, не изодрал ее на клочки.

– Прошу простить меня, - пробормотала она, поднимаясь из кресла и быстро направляясь к выходу. Краем глаза она еще заметила, как Лиара двинулась, чтобы сорваться за ней следом, но Алеор удержал ее, что-то негромко сказав.

Дверь за спиной закрылась, и Рада тяжело привалилась к стене, прикрыв глаза и пытаясь восстановить дыхание. Почему-то очень сильно дрожали руки. Она поднесла их к глазам, отстраненно глядя, как ходят ходуном пальцы. И ведь даже боли не было внутри, не было тревоги, не было ровным счетом никаких чувств, но ее всю бил озноб, даже зубы во рту застучали.

Ее сына, ее мальчика забрала себе Марна. Возможно, на самом деле оно было иначе, она пыталась убедить себя в этом и не могла. Сердце шептало, что таких совпадений не случалось, их просто не бывало и все, и она сглотнула, пустыми глазами глядя перед собой. Далан, улыбчивый, теплый как лето, застенчивый мальчик с ее глазами, так тянущийся к ней, так желающий быть с ней рядом. Ее сынок, который теперь принадлежал Единоглазой Плетельщице Деве. Это не укладывалось в голове, это было чересчур для нее, слишком сильно.

Не совсем соображая, что делает, Рада оттолкнулась от стены и побрела по коридору в сторону общей залы. Оттуда доносились приглушенные голоса и тиканье часов, пахло едой, но ей уже не было до этого никакого дела. Она была пуста, как старый пыльный чулан с паутиной по углам, в который давным-давно уже никто не заглядывал.

Навстречу попался молодой прилизанный паренек из тех, что забрали их вещи, и Рада машинально ухватила его за рукав, не давая пробежать мимо нее:

– Отведи меня в мою комнату.

Он взглянул ей в лицо, но осекся и не стал ничего говорить, лишь боязливо кивнул и едва слышно пробормотал:

– Прошу за мной, миледи.

Рада кое-как вскарабкалась по лестнице, едва замечая красный ковер под ногами, золотые подсвечники в стенах, резные дубовые перила, отполированные до блеска, по которым скользила ее ладонь. На комнату, дверь в которую распахнул перед ней слуга, она тоже взглянула лишь мельком, увидев то, что ее сейчас интересовало больше всего: маленький столик у окна с придвинутыми к нему двумя стульями, а еще пепельницу и горящий подсвечник на столешнице.

– Миледи желает что-нибудь выпить? – тихо спросил слуга. Казалось, что он специально понижал голос: то ли боялся ее, то ли не был уверен в том, следует ли сейчас задавать ей вопросы.

– Принеси ром, - разомкнула губы она и тяжело навалилась на столешницу, часто моргая и глядя на тонкую белую плетеную салфетку, которой она была закрыта. Детали почему-то резко бросались в глаза, будто важнее их сейчас ничего и не было.

Дверь за ее спиной с тихим щелчком закрылась, и Рада опустилась на стул, положив ладони на скатерть. Странная пустота внутри никуда не девалась, и в ней было не то, чтобы спокойнее, но уж точно тише, чем раньше. Ты оставила своего сына одного, надеясь на то, что его обойдет опасность. Оба раза, когда тебя изгоняли из города за преступление, которого ты не совершала. И вот, чем это закончилось: теперь он принадлежит Марне.

Она не знала, что это значит, как это выглядит, но раз мальчик потерял свое имя и стал Провидцем, то вряд ли теперь у него был шанс на возврат к нормальной жизни. Так и получалось, что дважды она бросала его, пусть и не по своей воле, и теперь его подобрали Боги. Теперь он принадлежал Марнам. Это не укладывалось в ее голове.

Тихо щелкнул замок, и дверь в комнату открылась. Раде даже не нужно было головы поворачивать, чтобы понять: это Лиара. То ли ее запах разлился в воздухе, то ли еще что-то, но Рада совершенно точно знала, что это она. И даже не удивилась, когда теплые руки обняли ее плечи, и мягкая тяжесть тела искорки коснулась спины.

Она не делала ничего, она просто обняла Раду сзади и прижалась к ней, обхватив ее так крепко, словно это могло помочь. И как бы это ни казалось абсурдно, но это действительно помогло. Тепло ее тела согревало, а маленькая ладошка, что тихонько гладила ее плечо, была полна робкой нежности и заботы, которую никогда никто к Раде не проявлял. Ни о чем не думая, Рада просто взяла эту ладошку в свои руки и приложила к губам, а потом прижала к собственному лбу, словно можно было заслониться ей от всего мира, спрятаться за этими тонкими маленькими пальцами и забыть обо всем.

Слуга вошел и внес ром, но Лиара даже не дернулась, ни на миг не отходя от нее. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком, и вновь пала тишина.

Звуки стали странно громкими. Сквозь открытое окно задувал морской ветер, тихонько покачивая белую занавеску. Там уже темнело, и небо над морем полнилось тревогой. Издали слышались людские голоса и смех, выкрики, обрывки музыки. Но гораздо громче них было едва слышное дыхание искорки и стук ее сердца, который почти что оглушал Раду.

– Ты ни в чем не виновата, - тихо сказала искорка. Ее ладонь на лбу Рады чуть шевельнулась, поползла назад и начала медленно-медленно гладить ее волосы. Рада закрыла глаза, не думая ни о чем и чувствуя лишь эту странную пустоту. А голос искорки зазвучал над ухом, надтреснутый от горя и при этом полный горячей уверенности и мягкой нежности: - Ты сделала все правильно. Далан не мог отправиться с нами, Свора и Болота для него были бы гораздо более страшным испытанием, чем для нас. Теперь он в Дере, под защитой стен и самой Марны Девы, и ему больше ничего не угрожает.

– Так ли это? – хрипло спросила Рада, чувствуя, как все-таки перехватывает горло, и глазам становится горячо.

– А где может быть еще безопаснее, чем под защитой Марны? – в голосе искорки прозвучал тихий смех. – Твоего сына приняли к себе Боги, Рада. Ему доверена великая честь быть их голосом. Неужели же ты думаешь, что теперь с ним может что-то случиться?

– Я не знаю, - ответила она.

– Просто поверь. – Рада закрыла глаза, чувствуя, как теплая ладонь гладит ее волосы, а по щекам медленно сбегают раскаленные капельки. – Просто поверь. Другого выхода-то у тебя нет. Далан погиб бы, если бы мы взяли его с собой в Топь, но он жив. Он потерял своего отца, потерял тебя, но он обрел вечность в объятиях Девы. Для него больше не будет боли и тоски, только тишина ее рук. А это – лучшая награда за все, что он уже пережил.

Спорить с ней у Рады сил не было, как и соглашаться. Она вообще не чувствовала ничего, кроме стянувшей сердце холодной ладони, которая начала совсем медленно отпускать ее, отступать прочь. Лиара была права: Далан погиб бы, если бы пошел с ними в Болото. Касательно всего остального она уверена не была, но теперь он был в безопасности, и в этом Лиара тоже права. Что ты хотела бы для него, Рада? Жизнь в качестве Лорда Страны? Жену и ребятишек? Славу, власть, титулы и регалии, что? Но и на этот вопрос ответа не было. Она никогда не задумывалась так далеко, да и Ленар ей особенно не давал этого делать. Он забрал мальчика себе и растил его наследником, а из Рады вышла отвратительная мать, едва ли не худшая среди всех возможных.