Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
Рада не совсем поняла, почему это так, только все пространство вокруг нее стало вязким, странно мягким, каким-то расплывчатым. Ноги превратились в желе, и она медленно упала куда-то вбок, еще успев увидеть ворох алых красных капель, что падают на землю вместе с ней. Кажется, она порвала меня сильнее, чем я думала. Потом пала тьма.
========== Глава 20. Дочь Камня ==========
Дождь накрапывал уже второй день, и небо над головой было серо-стальным, однообразным и очень низким. Тучи почти что скребли по острым маковкам темно-зеленых елей, окутывали кроны старых дубов, листва на которых совсем промокла и поникла, облепив их головы точно такой же шапочкой, какой сейчас лежали и мокрые насквозь волосы Лиары. Серая моросяная
Между густых деревьев стояли туманы, и почерневшие стволы покрывали крупные капли воды. Вода была везде, она стекала ручьями не только с неба, но и с деревьев и листьев, кажется, даже с самой Лиары, добавляя к размокшему миру еще одну большую щедрую лужу. Копыта лошадей гулко стучали по вымытой дороге, которая сейчас была единственным местом, где луж не было. Мелонцы очень тщательно следили за полотном, и вся лишняя вода стекала прочь с широких плит мощения, просачиваясь сквозь щели между ними и уходя в землю.
Земля размокла, и ее густой, сильный, прелый запах пропитал Лиару насквозь. У корней деревьев и в ямах возле выворотней налило целые лужи, из которых торчали поникшие прошлогодние травы, уже начавшие подгнивать. Тянуло мокрой корой и мхом, едва слышно – грибами, но больше всего плесенью и гниющими листьями, и этот запах осени был таким сильным, что полностью стер из мира все остальные ароматы.
Гнедая кобылка, которую Лиара назвала Звездочкой, резво шагала вперед. Всю ее шкуру покрывала вода, и от этого шерсть собралась и застыла маленькими растопыренными во все стороны иголочками, а длинная грива повисла спутанными патлами. Лиаре почему-то казалось, что они сейчас похожи: ее кудряшки тоже почти что совсем распрямились под непрекращающимся дождем, перепутались и спадали на плечи тугой тяжелой волной. Но ей все равно было хорошо, так хорошо, как бывало только в эту пору.
Она чувствовала сейчас особенно остро эту странную песню мира, которая из громогласного звучания лета, перевитого шумливыми грозами и привольными ветрами, превращалась в тихое нашептывание осени с бесконечным шуршащим ритмом падающих капель. Она чувствовала, как нахохлились на ветвях птицы, распушив перья и втянув головы, чтобы на них не капало с листьев, как неторопливо бродят в чаще на тонких ногах олени, опуская мокрые чуткие носы к воде и пытаясь выкопать в размокшей земле самые вкусные корни. Мыши забивались глубоко под землю, в те норы, до которых не доходила вода, белки прятались в отсыревших дуплах, укутывая вытянутые морды пушистыми теплыми хвостами, сейчас тоже безнадежно размокшими. И подо всем этим сонливо смыкала свои ореховые глаза земля, позевывая и укладываясь спать под неумолчный шепот дождя и шорохи мокрого теплого леса.
Лиара всегда любила это время, особенно остро чувствовала его, буквально всем своим существом. Может, потому что родилась как раз в эту пору долгих теплых дождей, может, потому что именно сейчас мир выглядел таким изможденным и при этом – таким спокойным. Задумчивая дрема дышала в напоенных влагой полях, где посеянные семена ждали до срока, когда сойдут первые снега; в теплой дымке испарений расплывалась болезненная острота и твердость форм.
Алеор, похоже, тоже чувствовал это. Во всяком случае, он ехал, откинув капюшон и широко расправив плечи, позволяя моросящим каплям оглаживать его длинное лицо своими ледяными пальцами, путать темные пряди и сковывать холодом кожу. Ему дождь нисколько не мешал, как и его серому жеребцу, выглядящему гораздо свежее и невозмутимее остальных лошадей. А вот Рада откровенно страдала, и Лиаре оставалось только гадать, почему это происходит.
Словно услышав ее мысли, Рада громко чихнула в кулак и поплотнее закутала плечи в
черный плащ, натягивая капюшон почти что на самый нос. Для Лиары это было вдвойне странно: эльфы никогда не болели, их вечно обновляющаяся кровь давала им преимущество над смертными. Однако, Рада почему-то была не такой, словно все, что связывало ее с эльфами, сознательно вытравляли и вытравляли из нее до тех пор, пока ничего и не осталось. Лиара, правда, очень сомневалась, что она сможет заболеть, что у нее просто физически получится это сделать, но выглядела Черный Ветер неважно. Может, все дело было в сырости и грязи, в которой они ночевали последние дни, а может, у Рады просто болели руки, израненные в ту ночь.При одном воспоминании о нападении Гончих Тьмы на лагерь, Лиару продрала дрожь. Ноздри сразу же заполнил запах серы, вонь разложения и ледяной могильный привкус бешенства в ночном воздухе. Оскаленные пасти трех гигантских бестий, что вырывались из ночного леса и набрасывались на них…
От ужаса у нее буквально помутилось перед глазами, и Лиара поняла, что не может сдвинуться с места. Ноги приросли к земле и больше не слушались ее, пальцы до боли вцепились в твердый корпус чехла с арфой, а глаза не моргали, не отрываясь от разворачивающейся вокруг костра битвы.
Гончие выскочили с трех сторон: две из леса, одна с дороги. То ли Лиара вообще перестала дышать, то ли просто стояла в тени, только твари пролетели мимо нее, не обратив никакого внимания, и бросились на Раду с Алеором. Лиара видела, как треснул и разлетелся на осколки меч в руках Черного Ветра, который она с криком подняла против Гончей, как тварь бросилась на нее, сбила с ног и принялась катать по земле тяжелыми лапами.
Лиара не могла ни крикнуть, ни вздохнуть, ни шевельнуться. Грудь передавило ледяными обручами ужаса, и на этот раз она забыла про все на свете, и про свои способности, и про то, как шевелиться и думать. Она лишь смотрела, и в ее раскрытых до предела зрачках отражалась отчаянно сражающаяся с Гончей Рада, которую от смерти отделяли буквально мгновения. И в этой растянувшейся до бесконечности секунде Алеор начал свой танец.
Это было завораживающе и страшно одновременно. Гигантской черной птицей, падающей с небес, он налетел на трех собак. Он закружился между ними вихрем, обернувшийся в эльфийскую силу, что лилась с него серебром столь ярким, что у Лиары почти что заслезились глаза. Она даже и понять не успела того, что он сделал, видела лишь его плавно перетекающее из одного движения в другое тело, и черный меч, словно впитывающий в свое лезвие окружающую тьму, курящийся черным дымком энергий, который порхал в его руках словно любимая женщина в пробирающем до костей танце. И когда Алеор сделал последнее па, все три твари упали замертво на землю.
Она еще никогда не видела, чтобы кто-то ТАК двигался. Это было невозможно, это было слишком быстро и чересчур плавно. Даже эльфы не могли делать то, что делал он. Кану защитница! Помоги!..
А потом она увидела, как падает на землю без сил Рада, и внутри что-то изменилось. Лиара мельком услышала собственный вопль, сорвавшийся с губ, и отстраненно поняла, что ноги уже несут ее вперед, мимо издыхающих Гончих Тьмы, мимо застывшего посреди поля боя Алеора. Она не помнила, как упала на землю возле бездыханной Рады, она видела лишь собственные дрожащие ладони, обагрившиеся кровью, когда она коснулась ее тела.
Сердце! Дышит ли она? Грудь Рады была залита кровью, одежда на ней изодрана в клочья, однако Лиара видела, с какой бешеной скоростью бьется жилка на шее женщины. Лихорадочно ощупывая ее, Лиара принялась искать раны, и рядом с ней опустился на колени Алеор, быстро оглядывая Черного Ветра.
– Что тут?
– Не знаю… - руки тряслись, и ей почему-то было так страшно, гораздо страшнее, чем во время нападения Гончих. Словно само небо сейчас должно было упасть ей на голову и раздавить в лепешку. – Столько крови!.. Я не знаю!..