Песок времени. Том 2. Книга пламени

Он почувствовал вкус своей крови во рту. Этот вкус – вкус металла – как часто потом в его жизни он будет ощущать его.

Драка закончилась, вернее, нападавшие на них не ожидали такого яростного сопротивления и поэтому стали отступать, подбирая своих товарищей и растворяясь в темноте переулков.

Попинав ногами последних двоих валяющихся на асфальте подростков, Прохор дал команду уходить.

Кай держался из последних сил. От полученных ударов болело все тело, кисть правой руки немела от такой перегрузки. Он сплевывал кровь с разбитых губ и вытирал рукавом текущую из носа. Рядом с ним шел Прохор, бросая внимательные взгляды на него через плечо.

Уже спускаясь в подвал, он пошатнулся и почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Его подхватил Прохор, на руках донес до стоящей в углу старой железной кровати, застеленной драным покрывалом. Один из ребят принес рулон туалетной бумаги и, оторвав побольше, дал ему в руку, чтобы он приложил к носу, из которого шла кровь. Прохор принес смоченное водой полотенце, вытер ему лицо. Ребята наковыряли льда из морозилки и, положив в пакет, дали Прохору, который положил холодный лед ему на нос.

Кай чувствовал, что все странно на него смотрят, он понимал, что его поведение в драке, его владение техникой боя так сильно произвело на них впечатление. Их отношение к нему с этого момента в корне поменялось. Теперь они относились к нему с каким-то благоговейным трепетом. С одной стороны, в их отношении была чуть ли не родительская забота, ведь он младше их, а с другой стороны, уважение как к более крутому пацану, чем они.

– Больно? – заботливо спросил Прохор, склоняясь над ним.

– Все нормально, – улыбнулся он, хотя это далось ему с трудом.

– Ты так дерешься! Я впервые такое вижу! Как в кино! – Прохор говорил, не скрывая своего восхищения, – где ты этому научился?

– Друг отца – японец, он живет у нас в доме. Я с детства тренируюсь, – затем он погрустнел, – а еще отец специально для меня нанимает таких учителей. Ты же помнишь, я рассказывал, что я должен стать военным. Поэтому меня этому и учат.

Прохор действительно вспомнил их разговор, когда Кай кратко рассказал, что от него ждет его семья, и что он не хочет этого, и за это его отвергли. Тогда Прохор не стал расспрашивать его о подробностях, чувствуя, что это для него очень больная тема и ему тяжело об этом говорить. Прохор понял, почему у него такие печальные глаза и почему он с ними, а не с семьей. И сейчас, еще раз услышав это от него, а главное, увидев его в драке, Прохор осознал, насколько это серьезно в его жизни.

– Я не спрашивал тебя, но я хочу понять, – Прохор смотрел в глаза своего друга, – мне важно это понять для себя, потому что ты здесь, среди нас, и ты мой друг, поэтому я хочу понять тебя. Ты сказал, что твоя семья хочет, чтобы ты стал военным, и, как я увидел, их намерения серьезны. Скажи, почему ты не хочешь этого?

– Я не хочу убивать! – очень четко ответил он.

Сейчас Прохор увидел в глазах этого мальчика взрослую жизненную позицию, которую уже не изменить ничем и никем.

– Но ведь они от тебя не отстанут?

– Да, я знаю. Я вырасту и тогда смогу сам решать, как мне жить и что делать!

– Ты принял решение, я буду с тобой, мы что-нибудь придумаем. Когда вырастешь, уйдешь в мою банду. Ведь ты хочешь быть со мной?

– Да. У меня, кроме тебя, больше никого нет.

Глаза Кая светились искренностью.

Прохор положил свою руку на его и пожал.

– Ты не один. Мы всегда будем теперь вместе.

Потом он заснул, нагрузка и нервный стресс от первого реального боя в его жизни дали о себе знать. Прохор, укрыв его собственной курткой и убедившись, что он спит крепким сном, пошел к ребятам, которые на их импровизированной кухне готовили праздничный ужин.

Так называемая кухня располагалась здесь же, в другом ответвлении подвала. Здесь стояла старая газовая плита с газовым баллоном, обшарпанный рукомойник висел на стене. Сюда ребята притащили найденную ими на помойке мебель, но главная ценность – это огромный длинный стол за которым помещались практически все. Вокруг стола стояли лавки, стулья и табуретки. Все, что удалось найти в более-менее живом виде, было принесено сюда в их «дом». В центре стола стояло старое кресло, это было место Прохора. Никто даже и помыслить не мог туда сесть. Прохор хоть и не обладал восточной техникой боя, но бил жестко и конкретно. И его боялись и уважали. Он был их лидером, сумевшим объединить их и руководить ими.

Справа от кресла Прохора стоял стул, который тоже никто не занимал, – это было место Кая. Еще в первый раз, когда Прохор привел его в их банду. Он сам поставил этот стул рядом с собой и спросил, есть ли у кого, какие вопросы по его желанию видеть Кая рядом с ним. Вопросов ни у кого не возникло.

Прохор оберегал своего маленького друга, хотя ни в чем никогда не делал ему исключения или поблажек. Он чувствовал ответственность за него, как за младшего брата, поэтому всегда держал рядом, если шли на дело. Среди членов его банды он быстро вычислил недовольных таким решением и объяснил им раз и навсегда, что его решение нужно уважать.

Сейчас на этой кухне его ребята готовили ужин. Ведь они победили! Такого никто даже не ожидал. Увидев перед собой этих взрослых пацанов, да еще подготовленных к бою, они поняли, что будут биться до последнего, но шансов у них нет. А здесь Кай. Кто бы мог подумать! Сейчас, открывая тушенку, мешая гречку и нарезая хлеб, они бурно обсуждали, как он вел себя в драке. Некоторые даже пытались имитировать его боевые движения, но это только вызывало смех у остальных.

Прохору было приятно от осознания того, какой оказался его друг. Но даже если бы Кай сегодня, как сказал ему Прохор, убежал, когда начался бой, это для Прохора не имело бы значения. Их дружба не распалась бы. Странно, но Прохор понимал, что Кай никогда бы не убежал. Почему он понимал это? Что-то было в нем такое, что привлекло Прохора, – эта внутренняя сила. Невероятная внутренняя сила духа. Поэтому Прохор с ним. Он никогда не ошибается в людях, даже если это еще маленький мальчик, но с огромными печальными глазами.

Из холодильника достали водку. Они давно вели себя как взрослые, хотя и были еще детьми. Прохор выпил со всеми. Разложили горячую еду.

Поглощая такую вкусную гречневую кашу с тушенкой, Прохор думал о словах Кая: «Я не хочу убивать». А он давно переступил эту черту, и его это не заботило. Хотя нет, тогда, когда он понял, что человек, бившийся в его руках, затих – ему стало страшно. Очень страшно. Это было пару лет назад. Тогда он только начал собирать вокруг себя тех, кто был отвергнут этим миром. Они решили ограбить склад. По их расчетам там никого не должно было быть. Но там внутри спал пьяный мужик. То ли сторож, то ли бомж, проникший внутрь. Да это и не важно. Он их увидел и стал кричать. Вернее, только вскрикнул, как нож Прохора вошел ему в живот. Прохор ударил несколько раз. Тело обмякло, недолгие предсмертные судороги – и все закончилось. Прохор чувствовал на своих руках теплую кровь. Он вытер руки. Посмотрел на бледные лица стоявших вокруг него ребят. С того момента он стал их истинным лидером. Это было как обряд посвящения – жертвоприношение. Теперь никто не смел даже подумать о нем плохо или перечить ему. Те, кто это видел собственными глазами, рассказывали вновь прибывающим к ним пацанам о Прохоре, который даже не дрогнув вспорол человеку живот.

«Интересно, как отнесется к этому Кай, когда узнает, что я убил человека?»

Но дело даже не в этом. Он будет убивать, если того потребует ситуация. Его это не коробит. Это жизнь. И он принимает ее такой, какая она есть. Нужно как-нибудь ему об этом рассказать. Ведь он его друг, и между ними не должно быть никаких секретов.

***

В сегодняшней драке больше всего пострадал Кай. Остальные отделались ушибами и незначительными травмами. И не удивительно – ведь он был в гуще боя.