Пьесы

АНДЕРС. Не.

ИСМАЭЛЬ. Да они не посмеют.

КЕЙТ. А что они могут сказать?

АНДЕРС. Нет вроде… Не, я ни с кем не говорил.

ИСМАЭЛЬ. Я тоже.

АНДЕРС. А что они могут сказать? Ты же когда там был в последний раз.

ИСМАЭЛЬ. Я ни с кем не говорил. Только с Андерсом.

АНДЕРС. Я ничего не слышал.

ИСМАЭЛЬ. Тебя же там не было.

КЕЙТ. Блин, я и сам знаю, что меня там не было.

АНДЕРС. Они забыли про тебя… ну про это…

КЕЙТ. Про меня? Ни фига. Меня никто никогда не забудет.

АНДЕРС. Ну ты же когда там был.

ИСМАЭЛЬ. Ты же старше… нас.

КЕЙТ. Да там же ничему не учат, только антипатриотической пропаганде и прочей херне, даже нашей собственной истории не учат. Такая депрессуха.

АНДЕРС. Я ходил туда, только когда нечего было делать.

ИСМАЭЛЬ. А я только из-за жратвы, хотя сегодня вот ничего не давали.

КЕЙТ. Только у идиотов хватает терпения выслушивать, что они там гонят. И все, что эти идиоты умеют, когда заканчивают школу, это размалевывать стены и гадить на каждом шагу.

АНДЕРС. Да, это печально. Печальная глава.

ИСМАЭЛЬ. Ты будешь купаться?

АНДЕРС. Ну буду, если захочу.

ИСМАЭЛЬ. А ты взял плавки?

АНДЕРС. На хрен мне плавки? Ты что, волосатых мужиков не видел?

ИСМАЭЛЬ. Ну ты, блин, даешь.

АНДЕРС. Своего-то папашу ты видел, надеюсь… Хотя у тебя же его нет.

ИСМАЭЛЬ. Это у меня-то нет?

АНДЕРС. А что, есть?

ИСМАЭЛЬ. А что, нет?

АНДЕРС. Ну нет, понятное дело, что у тебя есть отец. У всех есть. У всех есть отец, даже у тебя… только когда ты его видел последний раз?

ИСМАЭЛЬ. А ты своего отца когда последний раз видел?

АНДЕРС. Ну мы иногда встречаемся. Он ушел от нас, но я к нему езжу иногда.

ИСМАЭЛЬ. У меня есть отец.

АНДЕРС. Да у всех есть. У меня тоже, к сожалению.

КЕЙТ. А у меня нет. Я сам себе отец.

АНДЕРС. Только когда ты его видел последний раз?

ИСМАЭЛЬ. А что?

АНДЕРС. Ну когда?

ИСМАЭЛЬ. Ну мы ездили к нему… когда это было… в апреле… Ну да, на Пасху. Ездили к нему. Вот тогда я его и видел.

КЕЙТ. Только тогда он не стал открывать дверь в туалет и показывать свой член… Ради твоей мамаши старался, может.

ИСМАЭЛЬ. Нет… ее с нами не было.

КЕЙТ. Не было?

ИСМАЭЛЬ. Нет.

КЕЙТ. Почему?

ИСМАЭЛЬ. Она не разговаривает с ним с тех пор, как младший брат застрелился. Уже вот три года… Он был в приюте. Хотел вернуться домой, говорил, что его там бьют. А отец не разрешил. И он застрелился, у них там было какое-то ружье. А отец же мусульманин, ему пришлось самому обмывать тело перед похоронами. Так что ему было не очень хорошо.

КЕЙТ. Да, нехило.

ИСМАЭЛЬ. Я был там с моим вторым братом. Он со мной ездил.

АНДЕРС. Тони.

ИСМАЭЛЬ. Да. Мы с ним только вдвоем были.

КЕЙТ. Ну и как?

АНДЕРС. Как там вообще?

ИСМАЭЛЬ. Ну я же и раньше там бывал… много раз… Ну как, не знаю… Мы с ним просто сидим и разговариваем.

КЕЙТ. В камере?

ИСМАЭЛЬ. Нет, не в камере… Такая комната просто обычная. У них есть там комната для посетителей. Маленькая комната. Обыкновенная комната с диваном и занавесками. Правда, на окнах решетки. Ну вот мы там сидим и ждем. А они идут за ним. Можно попить кофе, например. Потом мы сидим и разговариваем… Ну да, сидим с ним и разговариваем.

КЕЙТ. Просто все время сидите и разговариваете?

ИСМАЭЛЬ. Ну да, там больше особо нечего делать.

КЕЙТ. А ты видел других, которые там с ним?

ИСМАЭЛЬ. Нет… ну кого-то видишь во дворе на улице… которые мимо проходят.

КЕЙТ. Они там качаются, все дела.

ИСМАЭЛЬ. Да, качаются и играют в волейбол. У них там есть тренажерный зал в подвале.

КЕЙТ. А он качается?

ИСМАЭЛЬ. Там больше нечего делать… Ну он расспрашивает немного, ясное дело… как там дома и все такое. Это нормально… Но вообще он же иногда звонит, так что он в курсе, что да как.

КЕЙТ. Ну да, надо же поддерживать связь со своими.

АНДЕРС. Когда его выпустят?

ИСМАЭЛЬ. Через семь лет.

АНДЕРС. Блин, дико долго.

ИСМАЭЛЬ. Только если его не освободят досрочно.

АНДЕРС. В приятной компании время быстро летит.

ИСМАЭЛЬ. Мне тогда будет 24… Они там говорят, что Лазер [30] сидит в бункере, во дворе… Мне показалось, что кто-то смотрит на меня через решетку. Мне как бы показалось, что я вижу чьи-то больные темные глаза, но не знаю, он ли это. Они говорят, что он. Что это он там сидит. Но его никто никогда не видел.

КЕЙТ. Да… вот ему-то надо написать письмо и поблагодарить за все, что он сделал.

30

Лазер (шв. Lasermannen) — букв. «Человек-Лазер», реальное лицо. Имеется в виду Йон Аусониус — преступник, преследовавший иммигрантов в Стокгольме и Упсале. С августа 1991 по февраль 1992 года он убил одного и ранил десять человек. Свое прозвище он получил за то, что сначала пользовался ружьем с оптическим прицелом.

АНДЕРС. Да. Он же типа мученик.

КЕЙТ. Его, наверное, никогда не выпустят… Так оно, скорее всего, и будет.

 АНДЕРС куда-то идет, падает, встает на ноги. Мочится.

ИСМАЭЛЬ. Они никогда не говорят про других зэков… про тех, которые с ними сидят. Они не говорят про других зэков.

КЕЙТ. Ну ясное, блин, дело.

АНДЕРС. Но он явно не первый и не последний. Это уж точно. Нет… Швеция все равно офигительная. Как вот сейчас.