Петр Первый
Шрифт:
«Урядник Пётр Михайлов» нередко принимал участие в переговорах, но, в основном, удовлетворял свое любопытство в области , военного дела и других наук. Помимо прочего, поработал плотником на верфях , где при его участии был построен корабль «Пётр и Павел». Об этой царской прихоти была осведомлена вся Европа, и без того шокированная предводителем московитов: Петр толком не знал ни одного иностранного языка, говорил, в основном, на простонародном голландском, понятия не имел о хороших манерах, не знал, как вести себя за столом, не умел танцевать…
В Англии Пётр посетил литейный завод, арсенал, , , и Монетный двор, смотрителем которого в то время был . Его интересовали, прежде всего, технические
Дела отечественные
Великое посольство главной цели не достигло: коалиции против Османской империи создать не удалось, в делах дипломатических Петр был абсолютным дилетантом, равно как и его советники. В августе 1698 года Пётр досрочно вернулся в Москву – не столько в объятия к заждавшейся Анне Монс, сколько для завершения дел с подавлением очередного стрелецкого бунта.
По прибытии царя в Москву начались розыск и дознание, результатом которого явилась единовременная казнь около 800 стрельцов (кроме казнённых при подавлении бунта), а впоследствии ещё нескольких сотен вплоть до весны 1699 года. Многим стрельцам Пётр отрубил головы собственноручно, а также принуждал выступать в роли палачей своих ближайших сподвижников (зачем?!).
Царевна была пострижена в монахини под именем Сусанны и отправлена в , где провела остаток своей жизни. После расправы над участниками бунта под окнами ее кельи повесили трех зачинщиков – для создания соответствующего настроения, надо полагать.
Со все еще законной супругой Пётр встретился через неделю и уже лично потребовал от нее пострижения в монахини. Ответа ждать не стал – повернулся и вышел. Через три недели законную царицу Евдокию Лопухину под стражей отправили в Суздальско-Покровский монастырь, где насильственно постригли под именем Елены.
До сих пор ходят легенды о том, что Евдокия впоследствии прокляла новую столицу, любимое детище своего супруга. «Месту сему быть пусту!». И случались в истории города на Неве времена, когда казалось, что проклятье отвергнутой царицы вот-вот сбудется…
Только один человек не обратил на этот вопль никакого внимания – Пётр. Он давно нашел себе новую царицу, владевшую его сердцем (насколько это вообще было возможно) более десяти лет.
Можно сказать, что первоначально хорошенькая, грациозная Анхен была для Петра куклой – просто куклой в человеческий рост, символизировавшей «просвещенную Европу». Другие отношения пришли позднее, уже после скоропалительного и не слишком удачного брака Петра.
«Ему нужна была такая подруга,– писал в XIX веке историк М.И.Семевский, - которая бы умела не плакаться, не жаловаться, а звонким смехом, нежной лаской, шутливым словом кстати отогнать от него черную думу, смягчить гнев, разогнать досаду; такая, которая бы не только не чуждалась его пирушек, но сама бы их страстно любила, плясала б до упаду сил, ловко и бойко осушала бы бокалы. Статная, видная, ловкая, с крепкими мышцами, высокогрудая, с страстными огненными глазами, находчивая, вечно веселая – словом, женщина не только по характеру, но даже и в физическом состоянии не сходная с царицей Авдотьей – вот что было идеалом для Петра – и его подруга должна была утешить его и пляской, и красивым иноземным нарядом, и любезной ему немецкой или голландской речью... Анна Монс, как ему показалось, подошла к его идеалу...».
Трудно сказать наверняка – портретов Анны Монс не сохранилось. Зато сохранились воспоминания современников о том, что
педантичная немочка не слишком жаловала буйные забавы своего любовника, мечтая о тихом семейном счастье (в достатке, разумеется). Есть предположение, что у Анны и Петра был сын, получивший при рождении имя Яков, а фамилию – Немцов. Косвенно это подтверждается прошением Анны Монс о сыне с резолюцией Петра:«Сего Немцова сына Якова отправить в учебу морскому делу в Голландию, пансион и догляд надлежащий обеспечить».
Дальнейшая судьба юноши неизвестна, скорее всего, он остался в Голландии. Сам Пётр никогда не проявлял к своему внебрачному сыну ни малейшего интереса. Впрочем, как и ко многим другим своим побочным детям, а их историки насчитали свыше пятидесяти(!).
За 15 месяцев пребывания за рубежом Пётр многое повидал и многому научился. После возвращения царя в Москву началась его преобразовательная деятельность, пока еще направленная на изменение чисто внешних признаков, отличающих старославянский уклад жизни от западноевропейского.
В Преображенском дворце Пётр собственноручно резал бороды вельможам, и уже 29 августа 1698 года был издан знаменитый указ «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов, о хождении раскольникам в указанном для них одеянии», запретивший с 1 сентября ношение бород. Объяснял свое экстравагантно-оскорбительное поведение Пётр так:
«Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан, и духовенство, то есть монахов и попов. Первых, чтобы они без бород походили в добре на европейцев, а других, чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов».
Вот так. Русские – козлы, немцы (или голландцы) – образец для подражания. На национальные традиции наплевать, потому что царю угодно видеть в России Европу – и немедленно.
Новый 7208-й год по («от сотворения мира») стал -м годом по . Пётр же ввёл и празднование Нового Года , а не в день осеннего равноденствия, как праздновалось ранее. В его специальном указе было записано:
«Поелику в России считают Новый год по-разному, с сего числа перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с первого января. А в знак доброго начинания и веселья поздравить друг друга с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия. В честь Нового года учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять — на то других дней хватает».
Наверное, в России многие тогда втихаря возмущались, что даже летоисчисление изменилось, и какие-то елки в дома тащить надобно. Но ведь привыкли же…
Хотя к тому времени большая часть Европы уже перешла на совсем новое летоисчисление – григорианский календарь. Но по несчастному стечению обстоятельств те страны, которые посетил Пётр, еще оставались с календарем юлианским. После Петра ни у кого из российских правителей не хватило духу (или желания) поменять летоисчисление. Это произошло только после октябрьского переворота 1917 года.
Начало Северной войны
После возвращения из практически ни с чем (союзников против турок не нашлось) Пётр переключил свое внимание на север и начал готовиться к войне со за выход к . Тут дело пошло веселее. В был создан против шведского короля , в который помимо России вошли , и во главе с королём (по совместительству - саксонским курфюрстом). Движущей силой союза было стремление отобрать у Швеции . За помощь он обещал России возврат земель, прежде принадлежавших русским (Ингерманландии и Карелии).