Петровна

Ничего, подумала Петровна, как-нибудь выберемся. Прежде ведь удавалось.

Маруська смотрела на нее с пониманием и, казалось, даже с сочувствием. Так и хотелось протянуть руку и погладить, почесать за ушком. Сколько всего было пройдено вместе, и вот теперь они расстались, возможно, навсегда.

Верить в это не хотелось. Как и просыпаться в реальность, которая совсем не привлекала.

3

И все-таки проснуться пришлось — разбудил ее странный и очень неприятный запах. А еще звуки — то ли шарканье, то ли поскребывание, гаденькое такое. Все это вызывало смутное чувство тревоги.

Петровна открыла глаза и увидела, что из-под двери каморки пробивается полоса света. Осторожно, на цыпочках она подошла к двери и тихонько ее приоткрыла.

На полу кухни сидела тварь, похожая на гибрид паука и ящерицы, и скребла хвостом об каменный пол. Фиолетовая, в желтых разводах, с огромными фасеточнымы глазами, она уставилась на Валентину, щупая воздух длинным раздвоенным языком. С языка капало. И воняло. От лужицы на полу поднимался дымок.

Валентина держала в руке бутылку с черно-бурой жидкостью, выставив ее перед собой, словно щит. Второй рукой, не сводя глаз с твари, на ощупь шарила по столу. Нащупав наконец какую-то плошку, она также не глядя, вытащила пробку и плеснула в нее содержимое бутылки. Затем, осторожно и медленно, поставила плошку на пол.

От резкой вони и напряженности момента Петровна не выдержала и дернулась. Дверь скрипнула, и существо, которое уже почти приступило к трапезе, повернув голову, уставилось на нее взглядом, от которого по спине пробежали мурашки.

— Зина, не двигайся, — ровным голосом произнесла Валентина.

Странная тварь еще немного побуравила ее взглядом, затем снова вспомнила о еде, и кухню наполнило хлюпанье. Более омерзительного звука Петровна в жизни не слышала.

Время тянулось бесконечно. Вонь, исходящая от плошки, заполнила все пространство кухни, забила нос и подкатила к горлу тошнотой.

Наконец существо вылакало все, что было, сыто отрыгнуло и повело по сторонам осоловелым взглядом. Затем, снова пощупав языком воздух, потащилось на своих паучьих ножках в угол за чугунной печью. Пошуршало там и затихло.

Валентина наконец выдохнула.

— Все, выходи, — произнесла она негромко. — Он ушел.

Петровна с опаской покинула свое убежище. И только тут заметила, что пол на кухне весь изъеден рытвинами.

— Что это за пакость? — спросила она, косясь на угол.

— Морак, питомец хозяина, — Валентина привычным жестом сняла с полки банку с розовым порошком и засыпала дымящуюся лужу.

— А в бутылке? — Петровна обошла стороной смердящую миску.

— Рыбья кровь. Тухлая.

Тошнота подкатила к горлу с новой силой.

— Скажи спасибо, что не человечья, — произнесла Валентина. — Он ее больше любит, но это уж сам хозяин кормит.

— Он кормит его своей кровью? — ужаснулась Петровна.

— Нет, Морак предпочитает женскую.

В памяти Петровны тотчас всплыл рассказ мужичка.

— Жены, — ахнула она.

Валентина кивнула.

— Как старая заканчиваться начнет, хозяин на новой женится.

Петровне стало дурно.

— Так он поэтому тебя не выпускает, — поделилась жуткой догадкой она.

— И поэтому тоже. Женщины в замке давно перевелись. Только я и осталась. Да вот ты теперь. Но он и мужчин не отпускает, так, на всякий случай. Мужскую-то кровь Морак не жалует, но если рыбья закончится, тоже пить будет.

“Бежать! — пронеслось в мозгу Петровны. — Бежать прямой сейчас!” Вместо этого она без сил плюхнулась на табурет — в ногах образовалась предательская слабость.

И тут они услышали шум. Вначале отдаленный, невнятный, он он с каждым мгновеньем становился громче. Доносился он из того же угла, куда скрылся монстр. За стеной что-то взвизгнуло, застрекотало, послышались звуки борьбы, а затем хруст, который могут издавать только переломанные кости. Тяжеленная печь со скрежетом отъехала в сторону, от стены откололся здоровенный кусок, подняв тучи пыли, и в образовавшийся лаз просунулась мохнатая голова, а затем и вся меховая тушка очень знакомого очертания.

Валентина взвизгнула, схватилась за нож, Петровна чудом успела ее остановить.

— Спокойно, это свои, — воскликнула она с радостью.

Маруська, чихая от пыли, выбралась из угла и подошла к Петровне. Из закрытой пасти высовывался, извиваясь, фиолетовый ящеричный хвост. Одно глотательное движение, и он исчез без следа.

— Это… это… — Валентина не могла оправиться от потрясения.

— Это моя кошечка, Маруська, — Петровна погладила питомицу по голове и разулыбалась. — Нашлась.

Валентина переводила взгляд с Маруськи на Петровну и никак не хотела придти в себя.

— Да что с тобой? Это же просто кошка, только большая. Не бойся, она хорошая.

— Ва… ва…

— Важная?

Валентина отрицательно замотала головой.

— Ва… ва…

— Ваше величество? — пришло в голову Петровне.

Подруга посмотрела на нее безумным взглядом.

— Ва… варивана. Это же хищник. Опасный. Их почти всех истребили, потому что они неуправляемые.

— Ну так и не надо ими управлять, — вступилась за любимицу Петровна. — Чего сразу управлять-то. Может она умнее нас, и не хочет, чтобы ей командовали.

Маруське ее слова понравились, она лизнула Петровнину руку и довольно муркнула.

— Постой, — до Валентины внезапно дошло, — это она сейчас Морака съела?

— Похоже на то.

— Нам конец, — Валентина осела на табурет, с которого недавно вскочила Петровна. — Сейчас сюда придет хозяин, у него с этой тварью связь, — добавила она слабым голосом. И побледнела, словно собиралась потерять сознание.

— Мда, неприятно получилось, — произнесла Петровна. — Но может он как-нибудь это переживет?

— Он-то да, а мы — вряд ли, — на Валентину было жалко смотреть. Даже Маруська воззрилась на нее с сочувствием.

— Ну тогда бежим! — воскликнула Петровна.

— Куда? — подруга подняла на нее совершенно мертвый взгляд. — Тут один выход — через коридор. Там он нас и встретит… Вон, слышишь? Уже бежит.

Петровна прислушалась и действительно уловила шум — что-то приближалось. Но звуки совершенно не походили на топот бегущего человека. О чем она и сообщила подруге.

— А с чего ты взяла, что он человек?

Петровна подумала, что Валентина шутит или слегка повредилась рассудком, но тут услышала тихое утробное рычание, бросила взгляд на Маруську и увидела, что та, вздыбив шерсть и выпустив клыки, неотрывно смотрит на дверь.

— Надо бежать, — повторила Петровна. И Маруська, рыкнув, бросилась обратно в угол, из которого появилась.

Тоннель, который она прокопала, расширив лаз Морака, оказался извилист. И достаточно обширен, чтобы протиснуться человеку — во весь рост не разогнешься, но передвигаться можно.