Пилигримы

Мост отозвался глухим стуком на уверенные шаги. И все же мне немного непонятен посыл местных служителей порядка – переход имел признаки стратегического объекта, но всем насрать. А если я сейчас чутка поиграюсь с гранатой? Или пугало завалю, чтобы зазвать нечей на роскошный пир?

– Кто-нибудь пытался разрушить мост? – спросил я у спины бронированной.

– Зачем? – она даже с шага сбилась в недоумении. – Про отмороженных спрашиваешь? Так сторожевым достаточно свистнуть и придут топы. Каждый дурак знает – тронешь Парк и тебе хана. Это типа наш единственный дом, сечешь? Есть правила.

– А за периметром, значится, можно? – спросил задумчиво.

– Мне не нравятся той вопросы, - вмешалась Наивная. Отстучала пальчиками по прикладу и с намеком прищурилась.

– Наивная, - пробормотал Замес, обозначая очевидное.

– Мое имя, - гордо тряхнула головой клановая. – Ношу, не тужу.

– Николай, - сказал я спокойно. И она поняла - не мудрствуя, отвесила напарнице легкий подзатыльник и грозно повращала глазами. Охренительное внушение. Тощий впечатлился настолько, что приоткрыл рот.

За мостом свернули направо – к руинам жилых зданий, что кучковались черным неровным плато. Из любопытного, точнее из очень любопытного – наш курс пролегал в сторону сигнала, что с утра не соизволил поменять дислокацию. Сократил дистанцию и точно замер, принюхиваясь. И если правильно оцениваю топографию, расположился в районе ничейного сектора. Или же за ним – мелькнула справедливая мысль. Оценка преждевременна, главное - мы движемся в нужном направлении.

Едва миновали первую линию зданий, для определенности – две-три разбитых хрущевки, в голове чутка зашумело. Нервы дернул легкий тревожный посыл -что-то из психосоматики, когда вокруг лишь оскал бетона, но ты уверен – пиздец уже близок.

Тощий шумно втянул воздух, перехватывая щит. Николя покосилась и вскинула сжатый кулак.

Стоим. Слушаем.

Знаковый жест воспринялся на инстинкте. Плавно подтянув автомат, я пригляделся к проломам в жилых корпусах. Шорохи, поскрипывания и веяния чужого. Так подкрадывается первобытный страх – в тенях и призраках мертвечины.

– Второй или третий? – прошептала Наивная.

– Второй, - ответила Коля. – До третьего сегодня не дотянем.

Вопрос у меня конечно возник. Но отмечу с гордостью - сдержался к хренам и лишь проверил готовность бойцов. Напряжены, но собраны – защита бдит, стрелки на взводе.

Подчиняясь короткой отмашке клановой, свернули в небольшой проходной дворик, где посередине независимо ржавела детская ракета. Похабные надписи на бортах упущу, но к верхушке приделаны красные замызганные труселя, просто взывающие к словесному.

– Зачетно, - фыркнула Крыса. – У меня такие же.

Тощий поперхнулся и словил суровый сглаз от Николая. Клановая тыкнула пальцем в неопределенность разрушенного квартала и провела пальцем поперек горла. Догадаться не трудно – а-та-та совсем близко.

А дальше мы занырнули в ничем непримечательный подъезд. Местные двигались хоть и осторожно, но вполне уверенно – место пройдено не раз и хорошо знакомо. На третьем перекрытии Коля вновь замерла и прислушалась. Закрыла глаза на секунду, подвигала головой, ловя акустику.

– Красные, значит чисто, - прошипела Наивная. – Тропа свободна.

– А нечи знают? – повернулась к ней женщина. Эдакий гневный междусобойчик не для лишних ушей. Вот только мы ступенькой ниже -стоим и внимаем, а в случае тощего – еще и цинично ухмыляемся. На месте клановых я бы задумался. Но их ведет локальная планида…

Не почуяв подвоха, Николай продвинулась в комнатенку, что сохранилась за скособоченной дверью. Много пустоты и пыльного налета с легкой примесью обрывков – чтоб вы понимали. Просто шорох под ногами и отзвуки дыхания – шаг, еще, затем повторить. Минимум эффективности при максимуме напряга. За коридором комната, за комнатой коридор, а дальше дыра в соседний блок и новый подъем. Реальная тропа в урбанистических джунглях, замешанных катастрофой.

Сдерживали дыхание и шли – поднялись еще на два этажа, пересекли очередную жилплощадь, вновь поднялись. Метров на 30, по итогу, вознеслись, что для разрушенного города могло считаться приличной высотой. Еще и продвинулись к цели, не выходя на магистраль.

За крайней комнатенкой, ограниченной занавесью из куска брезента, нашлась небольшая стесанная площадка – открытая небу, возможностям и бесстрашию. Над провалом улицы протянулся кривоватый канатный мостик – до соседней гряды покореженного здания, метров 30 счастья и заполошного дыхания.

– Реально? – выдохнула Ива. Сама удивилась вопросу и постаралась обрести вид удалой и чтоб никто не догадался. Но бояться нечего – на слабость медика никто не обратил внимания. Потому как заглянули вниз…

Скажу честно – посмотрел и пожалел. Внизу присутствовали нечи – не колыхались вяло в ожидании, как принято у сухостоя, а сновали бодрячком между нор цокольных провалов. Самое мерзкое, сука – серые шустрые тени, что перечеркивают улицу в жадных рывках. Иногда замирают посреди обломов, подрагивают в поиске и шустро срываются, растворяясь в сумраке. А мысль одна – задерут хитиновую башку, увидят и заблажат.

Николя прижала палец к губам и жестом показала посыл к очень осторожному движению. Вот только мостик нехорошо покачивался, играя вестибулярной – вроде веселых качелей над пропастью, наполненной смертью. Пробирает по самые пяточки, держу в курсе.

Метр за метром – движение и дыхание. Аккуратным приставным и чтоб, не дай Ось, не скрипнуло.

Внизу откровенно клекотало и щелкало - звук сухой, стремный и нервирующий.

Крайние метры одолели, задержав дыхание. Перевалились через фронтальную стесанную стену квартиры и приникли к растрескавшемуся паркету. Дышать и радоваться – необоснованно, но от души. Коля показала большой палец, и я невольно проникся – ребята смелые, умелые. Живут в постоянном контакте с ля муэрте и еще в разуме. Хотя, по справедливости – у кого по-другому?

– Полоса отчуждения, - едва уловимо прошептала клановая и для акцента ткнула пальцем вниз.

Дальше чуть попроще. Переход по соседствующим квартирам, поэтапный спуск в арматурно-бетонной мешанине и выход на узкую улочку, огороженную кирпичными оползнями. Видимость ноль, понимания еще меньше. Но тихий шепот зоны почти приятен в отсутствии сухой музыки. Погнутый фонарь, перекрученная оградка, надломленные от сухости деревца, чутка ржавчины от машин на вечном приколе и надтреснутый баскетбольный щиток с красной футболкой.