Пилигримы

– Справимся, командир?

Так и множатся никчемные сущности, подтачивая волю. Я погонял во рту глоток затхлой воды, побулькал и уточнил:

– Допустим, я скажу «нет», попросишь себя пристрелить? Я могу, ты не стесняйся.

– Важны лишь намерения и путь, сомнения чужды, - не своим голосом объявила Ива. Посмотрела строго: - И все получится.

– Кодекс?
– усмехнулся я. Тень Амиго прям, как живая – кроется в сумраке развалин.

– Кодекс.

– Слышал, боец?
– глянул я на Замеса. – Еще вопросы?

– Теперь точно сдохнем, - буркнула Николаевна и поднялась. – Хватит мяться, либо сожрут, либо дойдем.

Не сожрали. Группа проползла почти на кортах над серыми панцирными волнами, что бились о стены – стрекот и шуршание почти оглушали, как и набат сердец. Нечи сильно частили с выплесками на уличные развалы – замирали, лупая набором глаз, щупали воздух. Но мы прошли.

В дворике с ржавой ракетой нас встретила пара клановых - мужчина в возрасте и женщина лет под тридцать. Плотно замотаны в камуфляжную защиту, на открытых шрамированных лицах изрядная толика сомнения. При нашем появлении из подъездного блока они торопливо навелись на шум.

– Шах-шах, - вскинула руку Николя. – Клан Вобля.

– Слышал, - степенно кивнул мужик, не опуская начищенный шмалабой. Оружие на полном серьезе поблескивало формами. – На ничейную ходили?

А выбор ответа небогат – либо топтали чужие земли, либо правда. Наивная закивала китайским болванчиком. Мужик одобрительно цокнул и опустил оружие:

– Вернулись живыми, молодцы. Слышал, нечи возбудились?

– Проползти можно.

И мы разошлись. Убыли в переулок, провожаемые внимательными взглядами. Николя для кого-то пояснила:

– Это Сидр с дочкой. Крутой. Но не топ.

А еще минут через двадцать команда вышла к парковому рву. К горьковатому запаху разрухи примешались ароматы быта - сложная консистенция большого скопления людей. Но надо отметить – успокаивает.

За мостом удостоились вялого кивка сторожевых и слегка ускорились – точнее клановые надбавили, мы последовали. На лице тощего брезжила лишь одна мысль – Марта. И я его понимаю.

Дорожки, сарайчики, тентованное непознаваемое, контейнеры в хаотичном многообразии -мимо, мимо и мимо. Знаковый провал мелькнул тенью на периферии и убыл. А впереди базовый лагерек, где кричат и стучат, где пахнет ароматным дымком и консервами. И почти не чувствуется напряжение, которое сквозит во всех жестах Николаевны.

На второй минуте захода к нам вывернула Оторва. Явно ждала, мотая круги на подступах, – торопливо приблизилась, изучила мимику Никки и встревожилась. Прям зарделась мыслью и догадками, мрачнея с каждой секундой. На подходе сказала весомо:

– Рассказывай.

– Шершень продал точку Чумкам.

И более не надо слов. Оторва сообразила мгновенно, мазнув по нам взглядом. Заиграла желваками, выдохнула гневно, цедяще вдохнула и припечатала:

– Сука! – Помотала головой в попытке разогнать мыслительное. – Всех положили?

Кивок. Смена №7 с интересом внимала - косилась на меня и слушала. А мне хотелось к костру, да нормально пожрать.

– Никаких выходов в ближайшие дни, - проскрежетала женщина. – Сидим в лагере, ждем гостей.

Она подступила ко мне и смерила гневным зрительным контактом:

– Так и знала, сука, что от вас будут проблемы.

– Еще раз? – спросил, добавляя холодка.

Она дрогнула, скалясь:

– Сраный Шершень!

– Уже лучше, - кивнул. – Мы у себя, если что. А то тощему невмоготу.

– Так Марта же командир, - возмутился Шест.

Оторва сопоставила, прикинула и сделала правильные выводы, чутка светлея лицом:

– Позовем?

– Зовите, - согласился.

И мы ушли. А минут через пять костлявый уже по пояс занырнул в колесницу. Справедливости ради, Фрау от него почти не отстала – так что в закромах они копались на пару.

Дальше, как водится - костер, личный досмотр, готовка и ожидание. Подкрался сумрак, привнеся в лагерь факельных огней. Суета пошла на убыль - дневная клановая жизнь перетекала в вечернюю настороженную. Нас не трогали, мы не настаивали. На периферии пару раз мелькала глава в сопровождении Коленьки – выглядели чутка загнанно и напряженно. Хотя, где в зонах можно найти расслабленного человека? Да, Джимми, вопрос с подвохом.

Распределив дежурство и сделав мотивирующее внушение, я убыл ко сну. Вахту по обыкновению взял волчью – так мне спокойнее. Да и нравится мне предрассветная тишина, когда Ось запускает первые пульсации. А может, сука, и обманываю себя – никогда не рассматривал рассвет с позиций лирики.

С первыми утренними шепотками, что прокатились над просыпающимся лагерем, встал, прошелся в ближнем радиусе, разминая ноги, и замер на траверсе прохода к базе. На тротуаре стоял памятный боец из Ищеек – Клин. И его приближение я не услышал.

Постояли, помолчали.

– Опять? – спросил я настороженно. Передо мной, точно стенка – понимаю, человек опасный, но просчитать не могу. С любого бока - нейтральное дерьмо. И мне не нравится.

Боец хмыкнул:

– Чумки идут. Через час другой случатся. Совет разрешил им спросить с клана Вобля.

– Узнали быстро, - закинул я удочку.

– Им посрать, – пожал плечами мужчина. – А в секторах, даже ничейных, полно глаз. Ты же понимаешь?

Опять помолчали. Мне вот нихрена не понятно, но спросить первому - в определенных кругах считается за дурной знак. Но Клин и тут удивил. Не меняя ровного фона намерений, усмехнулся:

– Спрашивай.

А под рукой у него шмалабой - верный и неистребимый. И тактическая разгрузка с правильной композицией.

– Не служил? – озвучил ровно.

Клин вздрогнул, чем немного озадачил. Где-то я ошибся. Мужчина зыркнул по сторонам и прищурился:

– Местный, родился и вырос, как говорится. Но Ось по малолетке свела с человеком из целого мира - старый был, но крепкий. Учил меня, занимался мной, стал для пацана богом. Бухал, не отрицаю. По пьяни любил повторять, что не служил и ржал гаденько. Любил называть себя инструктором.

Я непроизвольно сглотнул. Вроде как потемнело, нет? И сучья тишина. Только на мгновение с меня схлынуло все показное и ненастоящее, но Клину хватило – он обозначил крохотное движение назад, в позицию упреждающей защиты. Потом мотнул кудлатой башкой, возвращая контроль.

– У него был номер? – проскрипел я.

– Не называл, - ответил боец. – Но однажды сказал - увидишь меня в ком-то, бойся. Прям конкретно бойся, а лучше беги, потому что муэрте сдала тебе хреновые карты.

– Увидел? – С голосом реальные нелады. Хоть кашляй.