Пират.Дилогия

А погода стояла чудесная: облизывая искрящийся белый песок, томно шуршали синие волны, ласково слепило глаза солнце, да и прозрачноголубое небо сияло так, что все вокруг казалось ультрамариновым, немножко даже нереальным, радостным. И пляж, и форт СанМаркос, и похожий на игрушечный город с белыми, под красными крышами, домиками и изысканновычурным собором.

По случаю дня очередного святого как раз звякнул колокол, и копавшие ров – уже совсем немного осталось! – узники тотчас же прекратили работу, разогнув натруженные спины для крестного знамения и молитвы. Среди этих оборванных бедолаг Громов давно уже не видел переселенцев – видать, както договорились, выкупились, – а ныне краем глаза отметил боцмана и шкипера с «Эулалии», коих давно уже не воспринимал как врагов и даже както при случае передал коечто из продуктов. Оба моряка сильно похудели: хотя чернявый шкипер и раньшето не отличался дородностью, но боцман Гильермо совсем спал с лица, и брыластые щеки его уныло повисли, словно проткнутый вязальной спицей мяч.

– Ишь, таращатся, – Головешка Сильвио оглянулся и покачал головой. – Представляю, как они нас ненавидят!

– И совершенно напрасно! – вскользь заметил Андрей. – Сами во всем виноваты… правда, люди обычно склонны всегда винить в своих собственноручно устроенных бедах других… ну или злодейкусудьбу – в крайнем случае.

– Эти уж точно нас виноватят! – хохотнул Рамон. – Глянь, как вызверились.

Громов снова оглянулся:

– Да нет, парни, вовсе не на нас они смотрят, а мимо – в гавань. Воон на тот изящный кораблик, судя по парусному вооружению – бриг. Гляньтека, он ничем не хуже «Эулалии», даже лучше – выглядитто как новый.

– Просто надраен как следует, – щурясь от солнца, хмыкнул Головешка. – Согласен, в силу – добрый корабль. И идет уверенно, видать, не первый раз здесь. Ха, парни! – Сильвио вдруг понизил голос и заговорщически подмигнул. – А вот такой бы захватить, да… куда угодно.

– Ага, можно подумать, что ктото из нас умеет им управлять. «Эулалию» вспомни – много мы на ней наплавали?

– Да шучу я, шучу.

Отмахнувшись, Сильвио рассерженно прибавил шагу и, обогнав всех, остановился дожидаться на пригорке. Узкое, смуглое почти до черноты, лицо его неожиданно вытянулось:

– А что это там за суета у дальнего бастиона? Смотрите – целая толпа собралась. Наверное, не туда ров выкопали… или не так. Ну да – воон идут с лопатами…

– Ндааа, – обернувшись, нехорошо прищурился Громов. Какието смутные сомнения вдруг одолели его… и не оченьто захотелось возвращаться вечером в крепость.

– Там – тот, – подойдя, тихо сказал Саланко. – Неужели нашли, откопали? Я сбегаю, проверю, сэр?

– Проверишь?

– Ну да. Я – лучший охотник маскогов! Будьте уверены, сэр, никто меня не заметит.

– Что ж – беги, – подумав, молодой человек махнул рукой, и юный индеец, свернув с тропинки, тотчас же растворился в зарослях.

– Эко ловко! – прищелкнул языком Каменщик. – Куда это он, друг Андреас, не скажешь?

– Так, проверить коечто, – Андрей задумчиво почесал подбородок. – Побриться б неплохо бы… и мне, да и вам тоже. И приодеться. А то выглядим, как каторжники!

– Так мы и есть каторжники! – засмеялся Сильвио. – Ой… давно хочу тебя спросить, дружище Андреас! Откуда ты знаешь язык краснокожих дьяволов?

– Я и не знаю, – сворачивая на тенистую авениду СанКристобаль, Громов пожал плечами.

– А как же ты разговаривал с нашим дикарем?

Тут уж расхохотался Рамон:

– Эй, Головешка, проснись! Это был английский.

– Английский? – узник хлопнул себя ладонями по коленкам. – Хотите сказать, что дикареныш умеет на нем разговаривать?

– Умеет, – улыбнулся Андрей. – И значительно лучше нас.

С минуту они шагали молча, и лишь у самых ворот особняка сеньора полковника Рамон взял Громова за локоть и тихо спросил:

– Насчет одежды и бритья – ты серьезно?

– Более чем.

– Поясни!

– Давай чуть позже, пока же… хоть ктото из нас должен выглядеть прилично… пусть даже пару человек. Надо раздобыть бритву!

– Ладно, – внимательно посмотрев на Громова, протянул Каменщик. – Мы начнем работать, а ты ищи одежку и бритву.

Кивнув, молодой человек свернул на боковую аллею и, обойдя злополучную беседку, зашагал к дому, проникнуть в который особого труда не составило – дверь черного хода оказалась распахнутой настежь. Да и кого здесь было бояться – в полном слуг доме самого коменданта?!

Сделав несколько шагов по пыльному коридору, Андрей вышел в просторный холл и замер, прислушиваясь. Со второго этажа, куда вела широкая мраморная лестница, доносились веселые крики играющих детей… ага, вот двое пострелят лет шестисеми с радостными воплями спустились по лестнице вниз и выбежали на улицу. Пожилая негритянка в сером суконном платье – по всей видимости, нянька или бонна – едва поспевала за детьми.

Слава богу, ушли… Громов хотел было подняться наверх, но, услышав чьито шаги, спрятался за портьерой, пропуская дородную индеанку с большой плетеной корзиной, полной белья. По всей видимости, там, куда она шла, находились какието хозяйственные помещения, вполне возможно – гардеробная, что и было нужно. Рассудив таким образом, лейтенант прошмыгнул вслед за прачкой, оказавшись в просторной комнате с большим зеркалом на стене и бронзовой, наполненной водою с лепестками роз ванной.

Поставив корзину на небольшой столик слева от зеркала, прачка выложила оттуда белье, аккуратной стопочкой сложив его в просторном резном шкафу из крепкого дуба, после чего, чтото себе под нос напевая, ушла, захлопнув за собой дверь.

Томившийся за углом шкафа Громов давно уже увидел лежащую на золоченой полке под зеркалом бритву и кусок зольного мыла. Оставалось только лишь это все прихватить да поискать одежду.

Андрей подошел к зеркалу, откуда на него глянул весьма подозрительного вида бродяга, оборванец с длинной нечесаной шевелюрой… впрочем, можно было сказать и подругому – загорелый мускулистый мачо! Дада… и так можно было сказать, вполне… Интересно, понравился бы он в таком виде Бьянке? Владе – уж точно понравился бы. Ах, Бяьнка, Бьянка… Господи – да не приснилось ли все это?

– Что это ты тут делаешь, а?

Позади выстрелом прозвучал требовательный женский голос, а в зеркале отразилась красавица: стройная, лет тридцати пяти, дама, с бледным, обрамленным иссинячерными волосами лицом и большими, цвета крепкого чая, глазами, к которым так шло шелестящесверкающее муаровое платье цвета морской волны, оставляющее открытыми нежные сахарнобелые плечи.

– Что я делаю? Бреюсь, донна Кьяра, – намылив щеки, нагло отозвался Громов. – Просто надоело все время ходить, как клошар. Да и перед вами стыдно.

– А я вот сейчас кликну слуг, – женщина усмехнулась, впрочем, никого звать явно не торопилась, иначе давно бы позвала.

– О, донна Кьяра! Быть может, вы разрешите мне закончить свой туалет?

Побрив левую щеку, лейтенант приступил к правой, стараясь не делать резких движений – бритье опасной бритвой процедура весьма деликатная, требующая определенной сноровки и вовсе не терпящая никакой спешки. Можно полщеки отхватить – запросто!

– Ах… ты, значит, пришел только побриться… – тихо произнесла донна Кьяра… – Нуну… Лжешь!