Писательница для Белова

Воспалённым краем сознания я подмечаю, что от неё потрясающе вкусно пахнет свежестью и духами.

— И будь уверена, ничтожество, смоют тебя в прямом смысле, если ты ещё хоть раз откроешь свою вонючую пасть. И это не угроза, а предупреждение. По-хорошему.

Я не отвечаю. Не двигаюсь. Просто смотрю в холодное лицо девушки.

— Что ты шары свои вылупила? — сжимает косу сильнее. — Ты меня поняла, я спрашиваю?

— Да, — выдыхаю с трудом, выдавливая с трудом слова.

— Дай руку, — говорит вдруг с усмешкой, резко отпуская мои волосы.

Я выдыхаю облегчённо, но протягивать руку Василисе не спешу.

— Ты оглохла? Мне повторить?

Девушки, которые до этого стояли за спиной Василисы неподвижно, делают несколько шагов вперёд. Надвигаются, презрительно смотря на меня. Я тяну руку вперёд, Василиса обхватывает моё запястье, разворачивает руку ладонью вверх и плюёт в центр ладошки. Я не успеваю опомниться, как она моей же рукой бьёт меня по лицу.

— В следующий раз харкнут все, тварь. Запомни.

Василиса разворачивается и уходит, цокая каблуками. Её подруги исчезают следом. Я кидаюсь в раковине и начинаю тереть лицо, чувствуя такое сильное отвращение, что тошнота подкатывает к горлу. Меня вот-вот вырвет.

Снова слёзы градом начинают катиться по щекам. Я никогда в жизни не испытывала такого унижения.

Но что-то подсказывает мне, что это ещё не конец всем тем бедам, которые обрушились на мою голову. Я подхожу к двери, выглядываю в коридор, убеждаюсь, что никого нет, только тогда покидаю туалет.

Вновь и вновь тру ладонь влажными салфетками, пытаюсь избавиться от мерзкого и унизительного чувства на коже. Мне кажется, что я всё ещё чувствую слюну Василисы. Ядовитую. Разъедающую кожу до самых костей.

Воровато озираясь по сторонам, спешу к выходу из университета. Я понимаю, что оставаться в его стенах сейчас не стоит. Мне нужно разобраться с романом. Удалить его со всех сайтов, по которым он разлетелся.

От одной только мысли об этом, кружится голова, а зубы сводит от того, с какой силой я их сжимаю. Я осознаю, что быстро этого сделать не смогу. Как и не смогу удалить книгу с телефонов тех, кто её уже скачал. Это бег по замкнутому кругу.

Я подхожу к гардеробной, тяну на себя стеклянную дверь, но открыть не успеваю. На пальцы ложится горячая, прожигающая до костей ладонь. Сжимает. А сзади к спине прижимается горячее каменное тело. Так близко и тесно, что становится не по себе. Особенно от собственной реакции.

По спине, под толстым вязаным свитером рассыпаются колючие мурашки. По венам вместо крови начинает течь огненная, плавящая все внутренности лава.

Я дёргаюсь. Хочу резко развернуться, но меня слишком крепко держат чужие руки. Сжимают с такой силой, что мне даже тяжело вдохнуть. На грудь давит, перед глазами плывут тёмные круги.

— Решила сбежать, мышь чёртова? — я слышу рычание, которое разбивается о мою макушку.

Волосы, которые до этого растрепала Василиса, шевелятся от тяжёлого дыхания Дамира, выдавая его ярость и ненависть.

— Н-н-нет, — заикаясь от страха, накрывшего меня с головой, выпаливаю торопливо. — Н-н-е-е х-х-хотела. Я просто подышать свежим воздухом.

— Не делай из меня не только посмешище, но и дебила, мышь, — резкий рывок, от которого кружится голова и перед глазами всё плывёт, Дамир разворачивает меня к себе лицом, заглядывает в глаза чёрным взором.

Я пытаюсь сглотнуть, но в горле слишком сухо от страха и безысходности.

— Я видел, как ты кралась. Решила, что можешь сбежать от меня? — молодой человек кривит губы в улыбке, вызывающей ужас. — После того, что ты сделала, ты обязана мне ноги целовать, мышь бледная. Выполнять всё, что я тебе прикажу. Ты станешь моей бесправной, во всём подчиняющейся игрушкой.

— Дамир, я прошу тебя, не нужно, — от каждого слова молодого человека меня начинает трясти всё больше. — Я умоляю тебя. Позволь мне всё исправить. Я уже написала в техническую поддержку. Скрыла все главы. Книгу скоро удалят.

— Ты дура? Совсем безмозглая? — встряхивает меня за плечи. — Я понимаю, что в твоей головёшке только розовые единороги летают, а ты не читала ничего более тяжёлого, чем сопливые любовные романы, которые ты строчишь, мастурбируя под одеялом.

Я дёргаюсь. Если бы Дамир меня сейчас ударил, был бы тот же самый эффект.

— Интересно знать, мышь, когда ты всю эту муть про меня писала, ты пальцы в трусы часто засовывала? — склоняется ниже, понижает голос почти до шёпота. — Кончала, представляя меня, м?

Я вжимаю голову в плечи. К горлу подкатывает тошнота. Каждое слово липнет ко мне, оставляя противные грязные следы, от которых невозможно избавиться. Отмыться.

— Я не писала эту книгу, — вглядываясь в тёмные глаза, твёрдо говорю я, невесть откуда набравшись смелости. — Ни одной строчки.

— Страница твоя, мышь, — Дамир тихо хмыкает, дёргает уголком губ, в едва обозначаемой ухмылке. — И мне срать, кто писал. Автором значишься ты. Отвечать будешь ты. Ты ведь неплохо заработала на моём имени, не так ли?

— Мне не нужны эти деньги, — я тихо выдыхаю и отворачиваюсь. — Прошу тебя, отпусти.

— Пойдёшь со мной, — подхватывает резко под локоть и дёргает на себя.

— Куда? — я с огромным трудом удерживаюсь от того, чтобы влететь в грудную клетку Дамира после рывка.

— В столовую. Я голоден.

— Может, мне не стоит…

— Рот свой захлопни и пойдём, — прерывает грубо.

Дамир тянет меня от гардеробной в сторону столовой. Мне приходится быстро переставлять ноги, чтобы успевать за молодым человеком и его широким шагом.

— Дамик мой, куда ты эту убогую тащишь? — раздаётся знакомый голос за спиной.

4

Глава 4

Катя

Я замираю, ни жива, ни мертва. Я низко опускаю голову и не решаюсь обернуться на Василису. Ладошка снова начинает зудеть, я её дёрганым движением вытираю о свитер.

— Милый, я же уже поговорила с этой тварью. Указала ей на её место. Она снова к тебе лезет, да?

Проходит всего миг, как меня с силой дёргают за косу. Так сильно и резко, что перед глазами взрываются фейерверки от боли, а из груди вырывается болезненный крик. Я падаю назад, на попу, ударяясь копчиком.

— Ты меня плохо поняла, тварь? — Василиса наматывает мою длинную косу на кулак, откидывает голову назад.

Склоняется ко мне, шипит слова в лицо.

— Мне ещё раз плюнуть? Только в твою уродливую рожу? — с каждым словом глаза девушки сужаются всё больше, а в голосе слышится нарастающая ярость.