Письма бойцов

— Хотелось бы не только доехать, но и уехать, Иван Дмитриевич.

— Понимаю.

Офицеры улыбнулись грустной шутке.

Сам Никифоров отправился проверять свои понтонные парки. Сегодня у батальона их было четыре. Такое внимание руководства к дефицитным средствам и маршрут уже не оставляли сомнений — мехбригаду точно придется переправлять через Нил. Другого и быть не может. Не на юг же в Эфиопию отправят.

После боев конца мая, рывка к каналу русские подвижные части выдохлись. Все снабжение палестинской группировки висело на грунтовке через Пальмиру. В дельте Нила закрепились там куда смогли дойти. Южнее ограничились цепочкой дозоров в пустыне. Говорят, один молодой и дерзкий поручик даже сумел сфотографировать Каир. Дошел с взводом разведки. Но задерживаться не стал. Правильно сделал, если честно. Противник там хорошо укрепился.

В отсутствие Никитина и Кравцова за батальон отвечал командир второй роты. Ему комбат и передал по рации приказ вставать на ночлег. Если подумать, совершенно нестандартное, непривычное для русской армии положение. Обычно командира батальона замещает командир первой роты, но в Отдельном Кексгольмском свои порядки. Никифорову рассказывали, что все пошло с того момента, когда до войны Никитин шагнул с ротного сразу в комбаты, на первую роту поставили молодого офицера. Комбат опирался по привычке на своих старых верных Кравцова и Чистякова, так с этого момента командир второй роты и стал вторым замом.

Естественно, на бивуаке о палатках и прочих удобствах не думали. Все барские привычки искореняла вторая рота, остальные подтягивались. Бои на плацдарме у Иордана как-то быстро убедили людей, что в прифронтовой полосе в палатке страшно, тент между машинами лучше, а блиндаж совсем хорошо.

Командование вернулось поздно вечером. Оказывается, штаб бригады стоит в десяти верстах. Там полковник Манштейн и собрал командиров своих полков, батальонов и приданных частей. Утром наступление. Саперам задача — под ногами не путаться, держаться рядом с артиллерией, быть готовыми в любой момент налаживать переправы. При необходимости разминирование, расчистка заграждений, помощь связистам. Если что изменится, нас оповестят.

— Иначе и не предполагалось. А вот атака с марша несколько удивляет.

— В нашей ситуации разумное решение, — Чистяков провел ладонью по подбородку. Офицеры после совещания прогуливались по периметру лагеря. Пустыня вокруг завораживала. Песчаный океан. Если бы не гул машин, лязг, рокот, можно было услышать пение ветра в барханах, шелест песка, крики птиц, шуршание, шорохи. Несмотря на суровые условия, везде есть жизнь. Вон, тушканчик мелькнул за камнем, чьи-то ушки и черный носик виднеются под кустиком колючки, на песке извилистый след гада.

— Тяжелый батальон успеет догнать? — полюбопытствовал штабс-капитан Никифоров.

— Догонят. Ночью услышим.

Слова оказались пророческими. Всю ночь не стихал гул. Через пустыню шли войска. Это противоречило всем уставам и наставлениям, но это было правильно. Особенности ТВД не позволяли подтянуть ударные кулаки заблаговременно, банально пришлось бы слишком много средств держать на снабжении войск буквально всем, включая воду. Да и командование группировки не хотело раньше времени тревожить противника. Англичане хоть и понесли потери в авиации, но скоростные разведчики регулярно проскакивали над линиями соприкосновения.

Глава 3 Царское Село

1 июля 1940. Князь Дмитрий.

Знакомый кабинет на втором этаже Александровского дворца. Хозяин молча читает документы, делает быстрые пометки карандашом, резолюции пишет чернильной ручкой. Мундир гвардейского полковника сидит на человеке как влитый, видно молодому мужчине постоянно приходится носить форму. Наконец, Алексей распрямляется, закидывает руки за голову и с наслаждением потягивается.

— Извини, заставил ждать.

Сидящий напротив князь кивает в ответ.

— Завалили?

— Мобилизация проклятая. Вержбицкий прислал очередной прожект на шесть миллионов. Да еще предлагает формировать легкие дивизии из инородцев.

— Даже так? — бровь князя Дмитрия поднялась. — Куда нам столько?

— Верно мыслишь. Мобилизовать я могу хоть десять миллионов, но кто работать будет?

— Знаешь, все больше убеждаюсь, что ты правильно все решил. Хотя я сам поддерживал Вержбицкого. Кедров думает широко. А с рокировкой адмиралов, ты тогда всех удивил.

Оба тихо рассмеялись. Речь шла о назначении главкома Ставки верховного командования. Несмотря на первоначальные симпатии и опасения, Алексей Николаевич все же предложил пост начальнику МГШ. На его место забрал с Севера адмирала Новопашенного, а в Романов-на-Мурмане перевел с Тихого океана Владимира Алексеевича Потапьева. Все равно Тихоокеанский флот ныне серьезно ослабляется, контр-адмирал Ваксмут должен справиться с командованием.

Да, армейцы сию комбинацию восприняли без восторга, но царя вдруг поддержал военный министр. Генерал-лейтенант Верховский прекрасно знал: начальник сухопутного генштаба уже выше головы не прыгнет. Достиг дражайший Григорий Афанасьевич своего уровня компетентности. А вот адмирал Кедров оказался способен видеть не только свои родные океанские просторы, но и сухопутные театры. По крайней мере, командующие фронтами и округами восприняли его взлет без особого неприятия.

— Вот и мне Михаил Александрович сказал, что не представляет себе, что ему делать с шестью миллионами солдат. Это еще без Морского министерства, пограничной стражи и предполагаемых «Диких дивизий».

— Размах!

— К черту! Четыре миллиона до конца года предел для нашего Вержбицкого. В сорок первом поднимем до пяти миллионов, если мы глубоко завязли в британском дерьме.

— Не много? Все же заводчане людей с руками отрывают. С нашим казенным заказом, все в две смены работают.

— Решим. — Алексей резко выбросил вперед руки, затем развел плечи до хруста в спине. — Засиделся. Составишь компанию пройтись по парку?

Дмитрий поднялся на ноги. От прогулки грех отказываться, погоды стоят замечательные. Однако, не похоже, что его только ради этого срочно выдернули из Петербурга. В Парке Алексей молчал, они шли в тени избегая главных аллей, только у Ламских прудов царь остановился.

— Врачи настойчиво требуют, чтоб я как можно больше двигался. Не всегда получается.

— Может быть перенести кабинет в павильон?

— Думал об этом. Интересная идея, но не удобно. Отвлекает, — Алексей спустился к самой воде и скрестив руки на груди глядел на уток. В парковых прудах их всегда много, в городе тоже. А вот лебеди редкие гости, даже в царских резиденциях. Так и в жизни, так и с людьми.

— Ты очень хорошо провернул работу во Франции. Слышал о сражении Орана? — на лице Алексея мелькнуло довольное выражение. — Французы уже наши. К осени у нас будет еще одна полноценная эскадра.