Письма бойцов

До вечера успели перебросить всех. Противник инициативы не проявлял. Разведка замечала разъезды, дозоры на горизонте, но сблизиться и атаковать англичане и не пытались. Обстрелов тоже не было.

День прошёл в высшей степени удачно. Два развалившихся плота не считаем. Никто не утонул, никого не покусали крокодилы. Намоченное имущество и утопленную машину с трехдюймовыми снарядами не считаем. Перевернувшийся на откосе бронетранспортер тоже дело житейское. Машина шла без людей, водитель успел пригнуться и уцелел. Сам БТР быстро поставили на гусеницы. Мелочи жизни.

Отличился ефрейтор Гитлер. Семен подстрелил в тростниках и приволок в лагерь трехаршинную кобру. Здоровенная гадина, одна голова в кулак молотобойца, от зубов и сапог не спасет.

— Куда ты это потащил? — возмущался унтер-офицер Селиванов, — увижу или почую запах, месяц будешь отхожие места копать и закапывать.

— Выварю и чучело набью. В зубы унтер-офицерский погон вставлю.

— В задницу себе эту башку вставь!

— Чучело сделаю, сам прибежишь фотографироваться.

Лучше бы Гитлер этого не говорил. Фотоаппарат штука дорогая, но у офицеров и нижних чинов нашлось с полдюжины на батальон. На ближайшие два часа к несчастной кобре выстроилась очередь желающих запечатлеть себя на фоне Нила с гадиной в руках или на шее. Прибежавший на шум Кравцов сам оценил находку и послал денщика за своим «Цейсом».

С чучелом у Гитлера не получилось, хоть и нашлись помощники. В результате шкуру с кобры снял, а остальное выкинул. Впрочем, ползучей гадости в окрестностях немало, так что сапер не оставил надежду разжиться подходящим экспонатом и обработать его достойно.

Пока основные силы бригады переправлялись, маневренные группы разбежались далеко вперед, глубоко в пустыню не заходили, все получили жесткий приказ — держаться обитаемой полосы. В Сирии и Трансиордании уже бывали случаи, когда из-за поломки техники или закончившегося бензина люди навсегда оставались в пустыне. Несколько таких отрядов даже нашли, высохшие под палящим солнцем мумии похоронили на месте.

Ночью батальоны приводили в порядок, а с рассветом мехбригада двинулась на Александрию. Причем на марше ее догнали маневренные группы и разведка 3-го мехкорпуса. Оказывается, старые друзья шли и переправлялись чуть южнее. Офицерам Кексгольмского батальона повезло встретить знакомых из 2-й Петербургской, она вместе с 3-й бронетанковой дивизией рвалась вперед. 8-я механизированная осталась в Сирии.

Штурм Каира уже шел в полную силу. Пехотная дивизия планомерно выбивала противника из пригородов. После того как на левом берегу появились русские танки, героический настрой защитников города сильно упал. Тем более значительную часть гарнизона составляли египетские войска, а арабы явно не горели желанием подставляться под пули одних сахибов ради других сахибов.

Механизированная дивизия выставила заслон на берегу у моста и переправ, с этим вся стальная лавина покатила дальше. Места пошли обитаемые и не столь дикие. От Каира мехбригада двигалась в полосе железной дороги. Дороги конечно оставляли желать лучшего, но для танков и грузовиков повышенной проходимости их хватало.

Увы, добавилось работы саперам. Наступление вдоль дельты Нила. Не всегда мосты через многочисленные каналы и речки держали тяжелую технику. Приходилось спешно разворачивать понтоны или усиливать местные переправы, искать броды. За день саперы потратили целый грузовик взрывчатки, расчистка завалов и снос направленными взрывами обрывов, насыпи на подъемах. Работы хватало всем.

К вечеру по радио передали, что танковая дивизия вышла к озеру Мариут, за которым раскинулась красавица Александрия. Древний город, заставший фаланги Александра Македонского, Птолемеев, римские легионы, видевший красоту Клеопатры и слушавший проповеди апостолов лежал перед русскими войсками.

На подходах к Александрии русские столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Механизированные части с наскоку закрепились в предместьях. Но продвижение через хаотичную застройку оказалось затруднено. Англичане успели подготовить оборону. Вырвавшиеся вперед танковые роты встретил кинжальный огонь орудий, по пехоте били пулеметы, баррикады на улочках огрызались огнем.

Развернутые батареи открыли огонь. Этого мало. Корпус запросил срочную поддержку с воздуха. Тем временем Петр Манштейн решил придержать свой авангард, собрать в один кулак растянувшиеся на марше батальоны. Бригада атаковала на правом фланге. Городок Даманхур захватили сходу. Затем короткая остановка. Люди не железные, да и техника тоже требует к себе уважения.

Иван Дмитриевич буквально мешком вывалился из машины. Тряска по кочкам и рытвинам порядком вымотала. Не успел отдышаться и оглядеться по сторонам, как к нему подскочил посыльный.

— Господин штабс-капитан, срочно к командиру!

Сам Григорий Петрович явно пребывал не духе, обведя офицером тяжелым взглядом исподлобья командир батальона заявил, что всем дается полчаса подтянуть людей и проверить снаряжение. Дальше саперы идут с передовыми ротами бронегренадеров. Взрывников держать под рукой, самим быть готовыми спешно наводить переправы. Возможно под огнем. Последнее особо касалось Никифорова. Он командует мостовыми парками и всеми техническими средствами Отдельного Кексгольмского. Это немало, в батальоне два автомобильных крана, передвижные электростанции, прожектора. Даже есть компактная лесопилка. Правда, ее давно не разворачивали по вполне очевидным причинам.

Иван Дмитриевич взял с собой поручика Гакена и направился к съехавшим в поле машинам с понтонным хозяйством. На пронзительный свист штабс-капитан среагировал интуитивно, растянулся в ближайшей канаве. Поручик замешкался, но моментально плюхнулся на землю при первом же взрыве. Грохотнуло знатно. Выглянув из канавы Иван Дмитриевич увидел высокий куст дыма величественно вздымающийся за железнодорожной насыпью. Следующий снаряд разорвался на сотню метров правее.

— Немедля! Заводи! — доли секунды хватило чтоб сообразить.

Тропический шлем остался на земле, Никифоров со всех ног бежал к машинам. Вокруг раздавались свистки унтеров, водители выезжали на дорогу, люди прямо на ходу запрыгивали в грузовики.

— Гони! — Иван Дмитриевич вскочил на подножку «Дромадера».

Еще два снаряда. Уже ближе. Следующая пара разорвалась на рисовом поле, во все стороны летели комья грязи, поднимались клубы пара, разлетались брызги. Кого-то задело, к покатившемуся по насыпи человеку бросились двое соратников.

Остановившийся поблизости пехотный батальон свернулся куда оперативнее саперов, сразу видно выучку. Впрочем, и кексгольмцы тоже быстро вышли из-под обстрела. Снаряды падали где-то за спиной. Беспокоящий огонь, это называется, либо огневая завеса. Но это работали не полевые гаубицы.

По пути к Александрии и Розетте мехбригаду еще дважды накрывало корабельной артиллерией. Без потерь не обошлось. В память Никифорова намертво врезалась картина с перевернутым «Мастодонтом». Стальная громадина в падении развалила крестьянскую хибару. Недалеко дымилась большая глубокая воронка. Запомнился танкист в черной кожаной куртке сидящий на гусенице перевернутого танка. Силуэт человека выделялся на фоне заката.

С первым осмысленным сопротивлением бронеходчики бригады столкнулись на окраинах Александрии. Полковник Манштейн после первого же доклада разведки бросил в бой свой тяжелый танковый батальон с поддержкой из пехотного полка.