Письма из Терра Арссе

Только не пробуждение силы! Только не сейчас!

Сосредоточилась на том, чтобы справиться с проявлением паники. Вспомнила, как Дэй успокаивал меня в прошлый раз, в шатре на стоянке между Галатилионом и Онодримом, пристально глядя в глаза и напоминая о том, что нужно дышать.

Попробовала глубоко вдохнуть, но легкие словно сдавило в тиски. Голова закружилась, а тело бросило в жар, и я ощутила, как на лбу, не смотря на мороз, выступила испарина.

— Дыши. Дыши. Дыши, — шепотом повторяла я, как мантру, не слыша и не видя ничего вокруг.

Картинка перед глазами кружилась и вспыхивала яркими кругами. К этому времени гвардейцы приволокли на помост, совсем не сопротивлявшуюся, Титорию.

Третья Следующая всхлипывала и все еще не могла сдержать рыданий, в то время как я пыталась сдержать собственную магическую силу, вознамерившуюся проснуться в самый, что ни на есть, неподходящий момент.

Таламур вложил Кристальный гладиус в опустевшие ножны, висящие на поясе, и обратил внимание на нас:

— Что же, первого из вас я уже казнил, хоть и не совсем так, как планировал. Зато теперь плах всем хватит! — Обрадовался он.

Мне показалось, что Таламур даже руки потер в предвкушении того момента, когда палачи отрубят нам головы. В его глазах читался триумф, он приплясывал на помосте в такт какой-то, одному ему слышимой, мелодии. Собственные успехи опьянили его. А вот мы, в противовес его окрыленности, были не очень-то рады.

— Приступить к казни! — Радостно объявил король, и гвардейцы торопливо подвели каждого из нас к пустующим плахам, заставляя склониться над ними.

Когда пылающей кожи на правой щеке коснулось, успевшее замерзнуть, дерево одной из плах, я даже испытала некоторое облегчение, поскольку ощущение оказалось неожиданно приятным и даже помогло немного успокоиться, ровно до того момента, как плахи коснулся кулон, висящий на моей шее.

Он оказался прямо перед моими глазами, и мне понадобилось время, чтобы осознать произошедшее.

В ту минуту, когда Дэй перевесил на меня кожаный шнурок, я была настолько опьянена последующим поцелуем, перевернувшим весь мой мир с ног на голову, что даже не поняла, что именно он сделал.

Он отдал мне не только это злополучное гхарово кольцо. Он отдал свой артефакт, который должен был спасти его в момент, когда он сам будет на грани между жизнью и смертью. В момент, который вот-вот должен был наступить.

И паника накатила с новой силой, нарастая с каждой секундой. Жар во всем теле стал нестерпимей. Кончики пальцев жгло до боли. Гхара, как же я не хотела, чтобы он погиб, принеся себя в жертву ради меня! Зачем мне такое спасение? Как я должна буду дальше жить после этого?

— Дыши. Дыши. Дыши, — повторяла шепотом.

В голове успела промелькнуть шальная мысль о том, может ли артефакт спасти обезглавленного человека? И, если может, то, каким образом он пришьет ему голову на место?

Но эту мысль быстро сменила другая: почему Таламур молчал и не отдавал команду, которую каждый из тех, чьи головы находились на плахах, должен был услышать последней в своей жизни?

Осторожно огляделась, увидев, что король вместо того, чтобы командовать палачами, неверяще уставился в толпу, а когда проследила за направлением его взгляда, обомлела.

Закончив биться с гвардейцами и поняв, что нас собираются казнить, Дэй не придумал лучшего способа остановить казнь, кроме как снять с собственной головы капюшон.

Пепел, снег и пять одновременных событий

Тадимар Нолма Фалмаллинар Арссе

Терра Арссе. Дворцовая площадь Сарн-Атрада

? Two Steps from Hell — First Contact

Смерть Тиал-Арана выглядела как красивая точка в истории о Следующих.

Если самый сильный, самый решительный и воинственный из нас погиб так быстро и так глупо, то что оставалось остальным? Что было делать мне — человеку, который никогда и не считал себя великим воином?

Логика подсказывала ответ — биться, сопротивляться, бороться до последнего, как Дэймос, откидывающий от себя противников, одного за другим. Только ради чего? Ради того, чтобы, сбежав, всю жизнь прятаться от преследователей? Да я же теперь даже от ограничивающего магию ошейника избавиться не смогу. В голове снова и снова всплывали слова Тулемия о том, что я пожалею, что не снял с шеи двимерит, когда была такая возможность. И я предсказуемо жалел.

Поняв, что мне не суждено вернуться в Галатилион, я перестал видеть смысл в дальнейшем противостоянии с Таламуром. Он и правда, сильнее, могущественнее, злее и опытнее. Победить его с надетым на шею двимеритовым ошейником, будучи удерживаемым двумя гвардейцами и окруженным еще парой сотен, невозможно. Любое мое сопротивление заранее обречено на провал.

Поэтому, когда пришло время положить голову на плаху, я сделал это с равнодушием, покорностью и смирением. Стиснул зубы и зажмурился, в ожидании своей участи, уже представляя, как холодное лезвие палачовского топора коснется моей шеи.

Время тянулось медленно, как древесная смола. На площадь опустилась тишина, словно все, кто были на ней, перестали даже дышать, ожидая, когда свершится то зрелищное действо, ради которого их сюда и позвали.

В моей голове, будто со скрипом крутились шестеренки, как в созданных мною механических игрушках. Но топор никак не желал опускаться, задержанное в ожидании этого момента дыхание закончилось, и я прерывисто выдохнул. А потом услышал, как Таламур вместо того, чтобы отдать палачам приказ, выкрикнул:

— Подарки судьбы сегодня никак не кончаются! Неужели тот самый вивианец, которого так долго искала моя тайная служба, явился ко мне сам, дабы пасть от моей руки?! Жаль, не предупредил, а то бы и я для тебя плаху подготовил!

Я открыл глаза, не сразу осмыслив, о чем он говорит, а повернув голову к площади, понял.

Таламур не казнил нас потому, что увлекся новой жертвой и ему стало не до того.

Дэймос, успевший расправиться с гвардейцами, стоял в десятках метрах от эшафота, выпрямившись, скинув с головы капюшон. Он любезно позволил королю узнать его. И теперь будто бы тоже наслаждался собственным звездным часом, дерзко крикнув Таламуру:

— Я от тебя и не прятался, самозванец! Просто твои ищейки, как и ты, не способны видеть дальше собственного носа. Не беспокойся, плаха не понадобится — я пришел, чтобы забрать свой меч, а если между делом, убью и тебя, буду только рад.

Лицо Таламура исказилось в гримасе неконтролируемой ярости, губы приподнялись, обнажая зубы.

— Да как ты смеешь, ублюдок! — Он нетерпеливо махнул трясущейся рукой гвардейцам на возвышении. — Лучники! Бей!

И через мгновение на Дэя градом посыпались стрелы. Они летели как озверевший пчелиный рой, темным облаком закрыв серое небо, сотней готовые вонзиться в тело одного человека.