Письма крови

Картина получалась не очень ясная, но все же лучше, чем ничего. Если вы, дорогая моя, вспомните начало моей повести, то там я вкратце описывал, что враждебно демонам и может сберечь вашу жизнь и душу. Это, как раз то, что мы с пастором Михаэлем вычленили из скудного набора имевшихся сведений и не менее скудного опыта, который у меня уже имелся. Подобно как человек ищет для жизни место, наиболее освещаемое солнцем, так адское отродье забивается в самые темные и затхлые уголки, где царит дух смерти и разложения. Демону противна и опасна освященная земля и любые освященные предметы, обратно же, и человеку противно нахождение вблизи демонических логовищ, само естество его будет призывать обойти такое место стороной. И только люди, чьи души слишком сильно отягощены грехами, не будут испытывать неприязни, приближаясь к обители порождений дьявола. Где, скорее всего, их будет ждать страшная смерть, а души будут навсегда низвержены в преисподнюю. Отчасти, именно по этим причинам люди крайне редко замечают присутствие демонических сил в своем мире.

Но редкостью это является для городов, где много людей, церквей и света. Почему демоны стараются избегать больших скоплений людей, я не знаю. Видимо, это какой-то отголосок их дикой звериной натуры – ведь волки тоже крайне редко посещают центральные площади столиц, хотя сами по себе являются очень опасными хищниками. В деревнях же, особенно в тех, что расположены в стороне от основных дорог или рек, ситуация меняется вплоть до противоположной. Неспроста именно сельские суеверия столь обширны и поражают своей бессмысленной, на первый взгляд, жестокостью – по сути, это тысячелетний опыт выживания в крайне враждебном мире, некоторые из обитателей которого являются естественными врагами человеческого рода. Увы, со временем многое исказилось и не всегда можно вычленить, хотя бы толику правды, как было с поверьем насчет бегущей воды. Крестьяне искренне верят, что ни один демон не может пересечь ни реку, ни даже небольшой ручеек. Ни вброд, ни вплавь, ни по мосту. При этом, мы с Михаэлем не нашли ни одного намека, чем это вызвано. С другой стороны, тварь, с которой я столкнулся в Праге, панически боялась приближаться к мосту через реку. Чем больше я узнавал, тем больше понимал, что знаю слишком мало.

27

Несмотря на то, что наша с Михаэлем беседа была крайне насыщенной и плодотворной, длилась она всего несколько часов. Когда мы подошли к логическому завершению разговора, было слегка за полночь. И, вот, когда я понял, что больше мне ничего узнать не удастся, и был готов отпустить старика спать, до моего носа донесся знакомый запах, который я чувствовал каждый раз, когда сталкивался с демоническим присутствием, включая прошлую остановку в этой церкви. «Вы ведь тоже это чувствуете, да, пастор? – заговорщически прошипел я – И продолжаете делать вид, что ад это просто метафора? Зачем тогда так настойчиво приглашать всякого путника ночевать в церкви?!». Священник обреченно пожал плечами и вздохнул: «Я видел, что они делают с человеком… Когда это началось, группа паломников проходила мимо. Бедняги отказались ночевать под крышей, мотивируя это данным ими обетом, а я даже не подозревал, чем это им грозит. Всю ночь я слышал их крики их ужасных мучений и агонии, а на утро нашел даже не растерзанные тела, а просто какие-то куски плоти и костей, разбросанные по округе». Старик сжал кулаки, лицо его стало крайне серьезным. «Мне страшно не оттого, что за стенами обители бродят дети нечистого. Мне страшно оттого, что я ничего не могу с этим поделать. Я просто старик, Гете. Немощный старик, который и ходит-то с трудом».

Я криво усмехнулся в ответ: «Не исключено, что через пару-тройку сотен лет, я буду искренне завидовать тебе. Ведь я не смогу состариться и счастливо умереть в бессилии. Да и после смерти, таких как я, ждет крайне незавидная участь, по мне, так даже худшая, чем адское пламя». После этих слов я встал, подошел к своему багажу, который слуги перенесли в церковь из кареты для большей надежности, и взял оставшуюся из двух шпаг, которые отправились со мной в это путешествие. Эта была довольно тонкой, практически рапирой, и идеально подошла бы для изысканной дуэли, в то время, как отчаянная мясорубка могла бы ей сильно навредить. Но выбирать, по традиции, не приходилось. Я вернулся к пастору: «Михаэль, возможно вы не столь бесполезны в борьбе с адскими тварями, как думаете. Благословите этот клинок, и мы узнаем, на нашей ли стороне Господь, или я совершенно не имею надежды на союзников в своей войне». Пастор снова переменился в лице. Похоже, эта ночь не переставала его удивлять и пугать. «Ты хочешь… выйти к ним?!». «Да, – спокойно ответил я. – Была такая традиция в языческие времена – меч необходимо напоить кровью сразу же, как впервые вынешь его из ножен. Это я и собираюсь сделать. В худшем случае, у меня хватит сил, чтобы вернуться сюда».

«Что ж, тогда не будем затягивать», – промолвил Михаэль. Он прочел небольшую молитву и осенил шпагу крестным знамением три раза. Все это время я держал ее на руках и, когда священник закончил, не почувствовал ровным счетом никаких изменений. Это настораживало, но, с другой стороны, мне же никто не обещал, что я что-то почувствую. Я подошел к выходу из обители – сразу за дверью слышался хриплый низкий рык множества голосов и иногда раздавался звук, как-будто кто-то скреб ее снаружи. Все это подсказывало, что будь у меня хоть трижды благословенное оружие и сам я вымочен в бочке со святой водой, меня все равно разорвут в клочья, как только я переступлю порог. На мое счастье в церкви была еще и боковая дверь, выходившая во двор, перераставший в небольшое кладбище. Как раз, в том дворе я и упражнялся в прошлый раз, но тогда мне на глаза попалось всего несколько тварей, а сейчас казалось, что их там не один десяток. Ненависть к адским отродьям и уверенность в собственных силах не оставляли места страху в моей голове – я вышел через вторую дверь, пересек дворик и в два счета перемахнул через ограду, служившую скорее символическим обозначением границ святой земли, нежели реальным препятствием.

И мои расчеты полностью подтвердились – я был один на один с несколькими десятками демонов. Вы, моя ненаглядная, вероятно, слышали об упырях и вурдалаках, с которыми нас зачастую путает дремучее людское воображение? О зловещих мертвецах, восставших из могил и рыщущих по ночам в поисках живой плоти, которую они пожрут без малейшего сострадания, пытаясь утолить свой вечный голод, имеющий противоестественную, дьявольскую природу. Именно такие существа стояли передо мной в ту ночь. Множество мертвецов, некоторые выглядели, будто умерли совсем недавно, другие будто пролежали в земле не один год, но все, как один, имели острые когти на пальцах рук и не менее острые клыки, торчащие из оскаленных пастей. Они были крайне медлительны и явно представляли угрозу только в большом количестве либо для совершенно неподготовленного к подобным встречам путника. Я бы даже сказал, что они не являются демонами в полном смысле этого слова, скорее, это просто мертвые тела, в которых вместо души сидит искра адского костра, дающая им эту псевдожизнь, уродующая плоть и разжигающая бесконечную страсть к уничтожению живых.

Несчастные уродливые марионетки, куклы в руках проклятого кукловода.

Неумолимо надвигающаяся стена мертвой полусгнившей плоти.

Десятки кровожадных когтей и клыков, чью хватку ничто не ослабит.

И я устремился в самую гущу этой толпы, нанося удары шпагой практически вслепую. Зная, что почти каждый удар достигнет цели. Мне нельзя было останавливаться ни на секунду, чтобы иметь вокруг себя свободное пространство для передвижения и ударов, поэтому я активно помогал себе, нанося удары руками и ногам, насколько это представлялось возможным. Однако, места для хитрых финтов шпагой все равно не было и основным приемом было то, что в германских фехтбуках зовется «дедовским ударом». Грубо и примитивно, крест-накрест, проламывая под собственным напором и силой любую защиту и броню. Первый же упырь, попавший под мой удар, буквально развалился на части, заливая все вокруг черной гнилой кровью – я зря опасался за свой клинок, священник сказал над ним правильные слова. Шпага такого вида совершенно не предназначена для бесхитростной размашистой рубки и завязла бы в ране, а то и сломалась бы, после одного-двух ударов от плеча. Мой же освященный меч, казалось, вовсе не замечал преград в виде плоти и костей адских тварей.

Впрочем, это не сильно мне помогало. Мало помалу, упыри все теснее и теснее сжимали кольцо вокруг меня. Я рубил, колол, топтал их тела. Ломал кости, крушил черепа, выдавливал глаза, отрывал руки и головы. Вся земля под ногами была плотно устелена истерзанной плотью. Фактически, это было уже месиво из мяса, крови, костей и внутренностей. Скользкое, липкое, чавкающее болото. Упыри тоже не оставались в долгу передо мной, и некоторым удавалось вонзить в меня свои клыки или полоснуть когтями. Раны мои, конечно же, заживали почти мгновенно, но на их месте вскорости появлялись новые. Перед глазами все плыло от количества трупного яда, попавшего в кровь, но я не останавливался и продолжал свой безжалостный промысел. Самый сильный из смертных уже давно предстал бы перед судом Создателя, получи он хотя бы четверть тех ран, почувствуй он хотя бы четверть той боли, что познал я, и будь у меня тогда хоть мгновение передышки, я, несомненно, преисполнился бы гордости за свое бессмертие. Наверное, впервые за долгое время. Но на подобную щедрость рассчитывать не приходилось. Я все сильнее и сильнее увязал в болоте живой мертвечины.

28

Я совершенно потерял счет времени, казалось, что я провел уже несколько часов в этом кровавом бреду. Силы начали оставлять меня – слишком много драгоценной крови я потерял, слишком много ран пришлось заживить за короткое время и слишком много яда занесли в мои вены кривые клыки вурдалаков. Но и ряды демонов значительно поредели – осталось не больше четверти, из которых некоторое количество уже успело получить раны. У меня получилось, наконец, прорубить себе проход и немного отступить в сторону церковного забора. Времени на передышку совсем не было – отродья не собирались отступать и неотвратимо приближались, однако, получилось собрать оставшиеся силы и оценить ситуацию, которая вырисовывалась вовсе не самой приятной. С одной стороны, я еще достаточно уверенно стоял на ногах и, при определенной доле осторожности, вполне смогу закончить начатое. Но с другой – мой безрассудный порыв сыграл со мной крайне злую шутку. Мне нечем было восстановить силы после боя. Из людей вокруг был лишь старый священник да два моих слуги. Естественно никого из них мне есть не хотелось, хотя, и по разным причинам. Но обдумать эту проблему я смогу, только разделавшись со всеми упырями, самые ближние из которых были уже в шаге от расстояния моего удара.

И, вот, я занес клинок, готовясь перейти к решающей атаке. Прямо передо мной стояло четыре упыря. Остальные плелись чуть поодаль. Шаг. Еще шаг. И еще. Кончик моего клинка взмыл ввысь, достигнув максимально высокой точки и молнией рухнул вниз, рассекая напополам лицо, а с ним и голову, ближнего демона. Тварь рухнула как подкошенная, а шпага уже возвращалась обратно, по пути распоров живот следующему отродью. Упырь замер в тщетной попытке удержать собственные кишки. В следующую секунду я вонзил меч ему в висок, пронзив череп насквозь. Третий подошел уже слишком близко и наседал на меня, распахнув клыкастую пасть. С ним я повторил трюк, который однажды проделал с ненавистным мне хозяином гостиницы в ночь, когда Вильгельм перегрыз мне горло – схватил за нижнюю челюсть и резко рванул на себя. Челюсть осталась у меня в руках, упырь свалился на землю и я раздавил ему голову ударом своего тяжелого ботинка. В этот момент со мной сблизился четвертый демон, а следовавшие за ним твари стали обходить меня со всех сторон, стараясь окружить и навалиться всем сразу.

В этот момент кто-то, стоящий далеко за спинами упырей, протрубил в рог. Мои противники встали как вкопанные, потом развернулись и побрели от меня прочь. Рог прозвучал еще раз и твари прибавили шагу. И тут я решился еще на одно безумное действо. Схватив самого ближнего ко мне упыря, как раз, последнего из названных уже четверых, я притянул его к себе и впился в шею. Кровь демона, густая и липкая, отравленная ядом трупного разложения, заполняла мой рот. Это было самое мерзкое, что я когда-либо пил, как по вкусу, так и по содержанию, и организм отчаянно отказывался принимать эту жидкость. Но это была кровь, черт побери! В ней уже почти не оставалось той живительной силы, которой полна кровь любого человека, но так я мог рассчитывать, что протяну, если не до Гамбурга, то до ближайшей деревни точно. Поэтому я пил кровь демона. Хоть прикладывая силу, не меньшую, чем когда сражался с ними, но – пил. Спустя несколько минут тварь была полностью обескровлена. Мешком она рухнула к моим ногам. На всякий случай, я ткнул ее шпагой в голову.