Письма крови

Среди духов, откликнувшихся на мои призывы, была одна женщина, назовем ее Джульетта. Я уже не помню ее настоящего имени, да оно и не так важно. При жизни она была небогатой горожанкой, которая, однако, не сильно горевала из-за недостатка денег, отсутствия нарядной одежды и покосившихся стенам. Ей повезло выйти замуж за любимого человека, оказавшегося крайне заботливым и трудолюбивым мужем и, в последствии, отцом. У них было трое замечательных детишек, небольшой домик, многое уже переживший, но все еще теплый, сухой и уютный, и главное – они были друг у друга. Нехитрое счастье простого человека. Но однажды все изменилось – однажды муж Джульетты слег с лихорадкой и через две недели мучений умер. Почти все имевшиеся сбережения ушли на лекарства и похороны, и несчастная вдова вместе с детьми оказалась на грани нищеты. Что бы она не делала, какие бы попытки наладить жизнь не предпринимала – всё было бестолку и костлявые пальцы голодной смерти уже вовсю скреблись к ним в окна по ночам.

Джульетта была доведена до отчаяния. Из молодой, красивой и цветущей женщины она превратилась в неуклюжую, чумазую старуху с всклокоченными седыми волосами и пустым рыбьим взглядом. Еда появлялась в доме все реже, несмотря на то, что Джульетта не гнушалась практически никакой работы, не решаясь заниматься разве что тем, что навлечет вечное проклятье на ее душу. Ее спасала только надежда и вера в высшую справедливость. Но в один из вечеров, переступив порог своего все еще сухого и теплого домика, она посмотрела в глаза своих детей и не увидела там ничего, кроме страданий и боли. И тогда ей открылась истина – как бы она ни старалась, все равно, не сможет быть всегда рядом с детьми, оберегать и заботиться о них. Когда-нибудь им придется самим обеспечивать собственное выживание. Но смогут ли они сохранить свои души безгрешными, чтобы, пройдя через все тяготы и лишения мирской жизни, обрести спасение и вечную жизнь на небесах среди ангелов и праведников? Зачем же подвергать их годам страданий и искушений, если сейчас их души еще невинны, а их тела уже достаточно перенесли?

Бедная Джульетта ни минуты не колебалась с принятием верного решения.

Рано утром она затянула три петли на шеях детей и одну – на своей.

Перед смертью она видела, как три светлых души вознеслись к Богу…

Я не раз содрогнулся, пока слушал эту историю. Причем, содрогнулся не от событий, – ничего необычного ни для какого времени в них не было – а от той искренности, с которой о них рассказывалось. Но, спустя некоторое время, я понял, что отпугнуло меня даже не это… По сути, Джульетта совершила один из достойнейших поступков, какие только упоминаются в церковных поучениях. Отринув надежду на спасение собственной души, она заменила ее гораздо более возвышенной и праведной целью – спасением душ своих детей, и воплотила ее, не побоявшись заплатить самую высокую и страшную цену из всех возможных. Не знаю, получит ли она прощение на Страшном суде и будет ли вообще этот суд, могу сказать только то, что увидел в этой истории практически отражение своей. Когда теряешь надежду, ты либо перестаешь существовать, либо заменяешь ее на другую. Возможно, ты начинаешь надеяться на что-то еще более безумное и сулящее верную гибель, но именно оно будет давать тебе силы жить вечно.

40

Спустя год еще полгода, мои труды начали, наконец, давать результат. До меня дошли слухи о некоем монастыре, обитатели которого возносили молитвы вовсе не тому, кому должны были. Я сразу же вспомнил, что призрак Шарлотты упоминал о чем-то похожем, но не мог сказать точно, где находилась это богохульная обитель – во Франции, в какой-то другой стране или вообще была кошмарным сном, посланным черными чарами. Но теперь, когда практически то же самое, я услышал из совершенно другого источника, имело смысл проверить все самому, и я сразу принялся разыскивать подробные сведения о правдивости дошедших до меня слухов и возможном месте нахождения монастыря. Конечно же, как и во всех похожих случаях, никто не мог сказать ничего определенного. Я думаю, что мне очень повезло, что я вообще узнал об этом. Однако, мне удалось выйти на след некоего тайного общества, располагавшегося в Венеции. По сути, это было обычное сборище пресытившихся обыденными развлечениями богачей, которых водил за нос бродячий фокусник, но кое-что отличало его от остальных подобных балаганов.

Свои мессы культисты проводили в одной из загородных вилл, находящейся в приличном отдалении от людских глаз и мне стоило некоторых усилий, чтобы быстро добраться туда после захода солнца. Прибыв, я нашел строение внешне совершенно безжизненным и пустым – эти люди явно знали толк в сокрытии тайн, насколько бы шутовскими они ни были. Проникнув вовнутрь, я напряг свой слух и обоняние настолько сильно, насколько мог, в поисках хоть каких-нибудь следов присутствия людей здесь и сейчас. И через примерно четверть часа блужданий, мне удалось отыскать прибежище моих колдунов – под одной из лестниц находилась скрытая дверь, которая вела в тайную комнату подвала. Ничего нового и неожиданного, но каждый такой тайник, все равно, отличается от всех остальных. Я спустился в подвал и замер перед еще одной дверью, которая была последним препятствием на пути к моей цели. Из-за нее доносились звуки молитвы и ритмичные постукивания небольших барабанов, которые популярны у черных племен. Кто-то выкрикивал слова заклинания на неведомом мне языке. Запах благовоний, смешанных с дурманными травами, пробивался сквозь дверь еще сильнее, чем звук.

Обнажив палаш, я толкнул дверь. Она оказалась не заперта и мне открылась картина черной мессы, которая была в самом разгаре. Как я и предполагал, все это было просто клоунадой, способом убить время с изюминкой, почувствовать себя вольнодумцем и богоборцем, вкушающим запретные плоды. Помещение было довольно просторным с высоким потолком, хорошим освещением и вентиляцией. Примерно в центре стоял алтарь, видом копировавший церковный, с той разницей, что, вместо священных символов, был украшен богохульными письменами. На алтаре без движения лежала обнаженная девушка, на животе которой стояла чаша с человеческой кровью – этот запах невозможно ни с чем спутать. Тем не менее, девушка была жива, хотя это было сложно заметить. Очевидно, забавы этой секты были не столь невинными с точки зрения светского закона.

Перед алтарем стояли шесть мужчин средних лет, разбившихся на две тройки (хотя, наверное, правильнее было бы сказать – троицы) слева и справа от него. Они были почти полностью обнажены, имея из одежды только атрибуты церковного облачения. У тех, что стояли по центру своих троиц, облачение было подобно епископскому, у остальных – простое клирическое. На всех были столы, на головах четверых – четырехугольные шапки-биретты, у двоих – митры. Вероятно, здесь существовала своя иерархия, являвшаяся насмешкой на церковной. Перед каждой троицей на коленях стояла девушка, ласкавшая «епископа» ртом, а «клириков» руками. «Епископы» держали в руках небольшие колокольчики, в которые звонили в моменты особогог наслаждения, у «клириков» были те самые небольшие африканские барабаны, которые я слышал еще на подходе. Все шестеро непрерывно читали молитву на латыни, которая была похожа на искаженный вариант «Отче наш», в котором роль Отца была отведена дьяволу, а на имена Христа, Богородицы и архангелов сыпалась отборная ругань и проклятия.

Это было бесспорно интересно взору, но фигура, стоявшая за алтарем, вызывала у меня гораздо большее любопытство. Мессу вел высокий мужчина лет сорока на вид, при этом, стройный и крепкий телом Он был также обнажен, как и все остальные, и также носил элементы церковного облачения, соответствовавшие его статусу в секте – папскую тиару, перчатки и столу. Также мужчина был опоясан шнуром-цингулумом, кисти которого свисали возле гениталий. Громким, хорошо поставленным голосом, он выкрикивал слова непонятного мне заклинания, перемежая их проклятиями Богу и его миру, и большими глотками из кубка с кровью. Когда мне удалось поймать его взгляд, я понял, что не ошибся – пустоту, таящуюся в глазах своих соплеменников, тоже ни с чем нельзя спутать. Мужчина тоже заметил меня и ухмыльнулся. «Я знал, что рано или

поздно кто-то из нашей породы зайдет в гости» – произнес он. Я перевел взгляд на участников мессы – они совершенно не обращали внимания на мое присутствие, мой визави поспешил успокоить меня: «О, не беспокойся. Эти люди полностью в моей власти в данный момент. Их разум сейчас где-то очень далеко».

Судя по тому, как было выделено слово «власть», глава секты очень дорожил ею и стремился заполучить в любой ситуации. Это, конечно, могла стать препятствием для нашей беседы. Впрочем, он не торопился подчинить меня или же напасть, даже наоборот, проявил определенное гостеприимство. «Подожди немного, – произнес он все тем же звучным голосом. – Мы скоро закончим и сможем поговорить». Я кивнул. Он продолжил читать заклинание, которое действительно вскоре закончилось громким криком «Shemhamforash!». Еще через несколько секунд оба «епископа» с громким стоном извергли свое семя, вслед за ними это сделали и «клирики». «Первосвященник» вылил остатки крови из кубка себе на лицо и воскликнул: «Во власти Бога даровать жизнь, а в нашей власти – забрать ее! Творите свой промысел!». Тотчас в каждой троице «клирики» схватили ублажавших их девушек, а «епископ» стал душить бедняжек своей стулой, выкрикивая проклятия Иегове. Одной из несчастных удалось вырваться. Она заметила меня, подбежал и упала на колени, вцепившись в штанину.

«Добрый сеньор, спасите! Я все для вас сделаю!» – причитала она сквозь слезы.

Тем временем, муки второй девушки сменились предсмертными конвульсиями.

Глава секты терзал шею девушки, лежавшей на алтаре.

Глава одиннадцатая

41

Итак, я стоял практически на пороге комнаты, даже небольшого зала, служившей прибежищем для проведения богохульных обрядов сектой обществом развращенных богатеев. Я не был против разного рода кровавых оргий и, чего скрывать, не раз сам принимал участие в гораздо более разнузданных вакханалиях с гораздо более трагичным финалом для некоторых участников, поэтому мою мораль культисты не оскорбляли ни коим образом. Не оскорбляли они и моих религиозных чувств – несмотря на то, что с недавнего времени я получил достаточное количество доказательств, опровергающих мой атеизм, особых иллюзий относительно спасения своей души я не питал. Судьбу этих несчастных дураков определило лишь то, что они в своих развлечениях прославляли силу, которая была мне противна сверх меры. Силу, которую я ненавидел настолько безгранично, насколько любил Шарлотту. Силу, которую винил, и небезосновательно, во всех злосчастьях, приключившихся со мной. Хотя, никогда не жалел ни об одном принятом в жизни решении.

Как вы помните, счастье мое, в ритуальном зале находилось шестеро смертных мужчин, один наш соплеменник и три девушки, то ли шлюхи, то ли просто крестьянки, не чуравшиеся обслужить господ странным способом ради щедрой награды. Однако, награда их ждала совершенно иная – одна стала пищей вампира, другую задушили сектанты в момент кульминации своего шабаша. Третья каким-то чудом сумела вырваться из рук трех мужчин и сейчас рыдала у моих ног, моля о спасении. Что ж, я дал ей такой шанс… Когда первый из сектантов приблизился ко мне, я выхватил меч и одним ударом разрубил его надвое – по диагонали снизу вверх, от правого бедра до левого легкого. Нагое человеческое тело никак не могло сопротивляться моему тяжелому клинку, направленному с силой, в несколько раз превосходящей людскую. С остальными пятью произошло примерно то же самое, различалась лишь траектория ударов. Это было не сражение и даже не казнь. Просто старая добрая бойня, обычная работа мясника, не вызывающая никаких эмоций.