Письма солдат

— Как видите, мы идем Карибским морем. У нас в эскорте только крейсера. Наша задача разнести к чертовой матери шлюзы Панамского канала. Полетные задания перед операцией выдаст Константин Александрович. Удар наносят пикировщики и бомбардировщики с «Гинденбурга», наша задача опекать немцев как любимых жен и сестер в интересном положении, — послышались смешки. — Мы должны довести их до цели, прикрыть, очистить небо и сопроводить до палубы. Вы не первый день в воздухе, понимаете — цель точечная, очень сложная. Поэтому именно на авиаотряд «Выборга» возложена задача: обеспечить бомбардировщикам полигонные условия. Повторной атаки не будет. На этом все. Полагаю, каждый выполнит свой долг. Вольно. Разойтись!

Соединение бежало экономическим ходом на дистанции в сто-двести миль от побережья Южной Америки. Полеты не велись. Командующие посчитали что шанс напороться на сильный отряд американцев куда ниже риска, что кто-либо заметит и опознает палубный самолет континенталов.

Вообще, операция при здравом размышлении попахивала авантюрой. Два авианосца и четыре крейсера слишком слабый отряд чтоб отбиться от серьезной эскадры противника. Русские и немецкие подводники, крейсера хоть и успели изрядно прочистить Карибское море, но судоходство здесь не прекращалось, особенно малый каботаж вдоль берегов Южной Америки. Расчет делался исключительно на факторе неожиданности и отвлечении всех сил Атлантического флота США на сражение за Наветренные острова.

Впрочем, операцию утверждали на самом верху. Риск гибели авианосцев после успешного удара считался приемлемым. А если отбросить в сторону эмоции, то холодная логика штабных офицеров говорила: у противника только один авианосец, базовая морская авиация на Кубе и Эспаньоле занята и раздергана. Наши поврежденные корабли вполне могут укрыться и интернироваться в портах Венесуэлы и Колумбии.

Погода радовала, слабый ветер, легкое волнение, солнечно. С разбежавшихся по флангам крейсеров несколько раз радировали предупреждение о нейтральных судах, но так никто на перерез курса и не вылез. Видимо, разгоревшееся на осте грандиозное сражение заставило судовладельцев зря не рисковать, от берегов не удаляться, тем более все давно уже поняли: даже нейтральный флаг в наше дурное время никому и ничего не гарантирует.

Двое суток ничего не происходило. О приближении к цели летчики узнали, когда пришел приказ готовить машины к вылету. Заправляли самолеты, проверяли оборудование, оружие с вечера.

— Смотри, тоже засуетились, — Кирилл кивнул в сторону «Гинденбурга». Оба авианосца сблизились, шли на дистанции в четыре кабельтова.

Антон Марченко провел по подбородку. Фельдфебель, как и большинство истребителей, побрился с вечера, как только в ангар по громкой связи вызвали механиков и оружейников.

— Будет шанс опробовать новую машину. Не терпится самому проверить пушки в бою.

— А я бы на твоем месте не торопился, — прозвучал за спиной голос Сафонова.

— Борис Феоктистович?! У нас же «Третьи 'Сапсаны»! Сам помнишь, как мы на «Апостолах» рапорты писали, чтоб скорее нам пушечные истребители дали!

— Помню. Все помню. В другой ситуации плясал бы на палубе в присядку. Только знаете ребята, «Сапсан 3» еще в серию не принят, все испытания не прошел. На «Выборг» дали пробную партию, досерийные машины. Так что нам не только к черту в пасть лезть, так еще новый истребитель испытывать.

— Как же так?

— Вот так, Кирилл Алексеевич. Полный цикл испытаний и приемки не завершен. Мы слишком громко просили, вот нам и дали. Сразу предупреждаю, да думаю заметили на патрульных полетах: машина немного тяжелее, развесовка другая, мотор перефорсирован. Патроны к пушкам заканчиваются быстрее, чем к «березам».

— По топливу должен быть экономичнее, — заметил Марченко.

— Должен быть, но не обязан. Нам проверять. Прошу всех следить за стрелками. Приборы могут спасти жизнь.

Ночью под утро оба авианосца набрали полный ход. Полетные палубы залил электрический свет. Уже забытое с начала войны явление — включили все прожектора и люстры на надстройках. Над морем разносился гул моторов. Десятки самолетов застыли на стартовых позициях. Первым включился в работу «Гинденбург». С катапульт тяжелого авианосца с ревом сорвалась пара «Зигфридов» с торпедами на подвеске. За ними пошли остальные.

Истребители «Выборга» уходили в небо с короткого разбега. Идущий против ветра полным ходом авианосец работал как большая автоматическая катапульта, добавляя своим дюралевым пташкам столь необходимые им дополнительные узлы скорости относительно воздушной массы. Три эскадрильи «Сапсанов» сразу разделились и ушли к своим целям.

— «Девятка», отстаешь. Выходи в голову.

— Вас понял, — Кирилл Никифоров прибавил оборотов мотору.

Шея уже поворачивалась на автомате. Взгляд вправо, влево. Трое «Сапсанов» держатся за ведущим.

— Курс: чистый зюйд, — передали из авиационной рубки. — Ни пуха, ни пера.

— К черту!

Дюжина «Сапсанов» вытягивается широким фронтом. За ними натужно гудят бомбардировщики, уплотняют строй. Внизу темная вода. Над головой звезды. Яркие незнакомые созвездья. Скудные знания астрономии не помогают, не к чему привязаться. Ориентация только по компасу, примитивной прокладке по лагу, да остается надежда на радиомаяк с родной палубы.

Слева кромку горизонта разрезает светлая полоска. К тому времени когда ударная волна пересекает береговую черту рассветает. Раннее летнее утро. Внизу джунгли. Ведущий качает крыльями и доворачивает на два румба.

Бомбардировщики нагрянули на шлюзы Панамского канала как снег в июльский день в тропиках. Торпедоносцы развернулись над озером Гатунг и снизились. Истребители разбежались по сторонам.

— Свободная охота! Режем всех. Внимание к перехватчикам.

— Рады стараться! — бросает Кирилл.

Его четверка проходит над каналом. В небе чисто. Внизу обычная будничная жизнь. Несмотря на раннее утро судоходство не останавливается. В створах шлюзов горят огни. В камерах шлюзуются суда. На озере выстроился целый караван в ожидании своей очереди.

Танкер «Бенджамин» медленно на самом малом выползал из последней шлюзовой камеры. Нос груженного судна высунулся из-за створок ворот. Винты неторопливо мололи воду, толкали танкер в воды озера Гатунг. Первый участок канала пройден. Впереди судоходный фарватер, мутные воды Чагреса, опять этажерки шлюзов. На Тихом океане стоянка в ожидании эскорта. За дальнейший маршрут капитан не волновался, конвой защитит от японских подлодок, а авиация желторылых макак до Гаваев не дотягивает.

На берегу вдруг началась какая-то суета. Со стенки шлюза замигали фонарем.

— Эль-капитан! — лоцман схватил американца за руку и показал на небо.

Справа прошла пара одномоторных самолетов. Патруль? Время неспокойное. Капитан перевел взгляд по курсу судна, и вздрогнул, по спине пробежал холодок. Со стороны озера на бреющем буквально на уровне мачт на танкер шли большие одномоторные самолеты. От головного что-то отцепилось и плюхнулось в воду. Крылатая машина с гулом и ревом ушла в набор высоты с переворотом. На плоскостях самолета четко видны черные кресты с белым кантом.