Письма солдат

— Господа, внимание! — громкий командирский голос подполковника перекрыл шум и гул. — Действуем по расписанию. Иван Дмитриевич, как обговаривали, вы ведете авангардную группу.

— Хорошо. С Манштейном связь наладили?

— Он с нами одной волной высаживается. Постарайтесь найти полковника Берса.

— Владимир Иванович? Бронегренадеры? — Никифоров неплохо знал этого сутулого, постоянно носившего очки офицера.

— Он самый. Ваши радисты должны знать волну связи с мехбригадой.

Как и обговаривалось, штабс-капитан Никифоров взял два штурмовых бота, на каждый посадил по взводу саперов налегке. Вторым офицером роты шел поручик Мизерницкий. Андрея Аристова Никифоров оставил старшим за себя.

Остальных людей Чистяков поставил на перевалку имущества из трюмов в баржи, сопровождение и выгрузку на пляж. Саперы ворчали, но работали. Докеровка методами египетских фараонов все же предпочтительнее наведения переправ и расчистки заграждений под шквальным огнем. Полезнее для здоровья, так сказать.

Боты ходко бежали по волнам, во все стороны летели брызги, за кормой тянулся сизый дымок солярного выхлопа. С погодой повезло, ветерок освежает, а не поднимает волны, с неба не льет.

Никифоров оглядел своих бойцов, лица серьезные, но никого не мутит, никто не валится мешком схватившись за живот и не блюет. На недавних учениях все было хуже. Тогда при переходе морем сомлела треть роты. Ребята вываливались на песок как пьяные.

Судно сбавляет ход, скрежет под днищем. По команде матроса, саперы поднимают стопоры лебедок, аппарель падает на пляж.

— Вперед! Пошли! — командует взводный унтер.

Адам Селиванов первым сбегает на землю. За ним остальные.

— Не задерживаемся, — Никифоров последним сходит на аппарели на песок.

Штабс-капитан перехватывает верную «шведу» и оглядывается по сторонам. Все спокойно. Пляж напоминает разворошенный муравейник. Выгрузка второго эшелона идет полным ходом. Рядом с «Болиндера» сбегают солдаты со значками 12-й мехбригады. Метрах в трехстах разгружается танкодесантное судно. На пляж съезжают штурмовые «ослики». Обычные фронтовые работяги, самоходы с открытыми рубками и короткими трехдюймовыми пушками. Дешевые и надежные машины, любимые пехотой, но заставляющие бледнеть бронеходчиков.

Саперы быстро преодолели открытое пространство. Под деревьями залегли.

— Где моя рация?

— Разворачивают, — связист колдовал над чемоданчиком полевой станции.

— В первую очередь доклад комбату. Затем ищите волну мехбригады.

С первой задачей проблем не возникло. В пределах прямой видимости все работало замечательно. А вот пробиться на канал штаба Манштейна не вышло. Эфир забит. Связист клялся и божился, что настроился на нужную волну, но ни его, ни оравшего в микрофон Никифорова банально не слышали.

— Станислав Мстиславович, — ротный повернулся к поручику Мизерницкому, — отправь делегатов найти бронегренадеров.

— Все готовы? Селиванов, отделение в передовое охранение. Идем быстро.

За пляжем начинались сплошные заросли. Идти пришлось по просекам и тропинкам. Местами дорогу перегораживали свежие завалы из поваленных фикусов и пальм. Марш по джунглям развлечение еще то. Ко всему прочему парило, от земли поднималось марево, дышать тяжело, рубашка и гимнастерка моментально пропитались потом.

Заросли закончились неожиданно. Унтер Селиванов первым выскочил на открытое пространство, довольный потянулся, потрясая штурмовой винтовкой и плюхнулся на землю как подкошенный. По кронам деревьев ударила пулеметная очередь. Никифоров сам отреагировал на голых рефлексах, рыбкой нырнул за ближайшее бревно. Впереди на окраине аэродрома шел бой.

Справа захлопали минометы. То тут, то там трещали очереди и одиночные выстрелы. Впереди на поле чадили разбитые самолеты. Левее за открытым полем над тростниковой плантацией вспухли облачка разрывов.

— Не высовываться! Мезерницкий, бери взвод и занимай опушку на правом фланге.

— Иван Дмитриевич, наши на левом фланге, — поручик протянул ротному бинокль.

— Давай сюда, — сквозь окуляры прибора через прогалины видны трое солдат в знакомой пятнистой форме и сферических касках.

— Станислав Мстиславович, возьми людей и давай к нашим соседям. Мне срочно нужна связь, чтоб нас тут не накрыли из всех стволов.

Перспектива попасть под дружественный огонь рисовалась во всей ее неприглядной красе. Верного взводного унтера штабс-капитан отправил в разведку на правый фланг. Саперы залегли под кустами и деревьями, командиры отделений худо-бедно наметили огневые сектора для бойцов.

Никифоров еще раз возблагодарил Бога за то, что батальон еще в Алжире получил нормальные штурмовые винтовки на всех строевых. Водители и технические персонал правда вооружены штурмовыми карабинами ШКД-40. Та же самая «шведа», но с коротким стволом и складным прикладом. Нечто из категории: «на тебе боже, что нам негоже». Однако, это лучше, чем ничего, или старые длинные и тяжелые «мосинки».

Понемногу картина прояснялась. На окраине аэродрома закрепились американцы. Морская пехота заняла капониры, развалины аэродромных служб и медленно продвигалась вперед, охватывая противника с флангов.

— Ваше благородие, — ефрейтор Коноваленко дернул Никифорова за сапог, — есть связь!

— Давай! — штабс-капитан откатился назад и взял гарнитуру рации.

— Саперы? — прохрипело в динамиках.

— Так точно. Кексгольмский батальон, авангардная группа.

— Полковник Берс. Лежите тихо и не высовывайтесь. По моим людям не стрелять. Кто старший группы?

— Штабс-капитан Никифоров.

— Обозначь себя. Три зеленые ракеты. Понял?

— Понял, Владимир Иванович.

Бровь Никифорова медленно поползла на лоб. Интересные новости. Ему вообще не хотелось как-то обозначать своих людей, тем более в прямой видимости от противника. Наконец, решившись, штабс-капитан отправил первого попавшегося бойца отбежать на фланг и дать три зеленые ракеты вверх.

Вовремя. Вокруг шла вялая перестрелка. Никто особо не геройствовал, не бросался в удалые атаки. Войска на фронте явно перемешались. Вернувшиеся разведчики доложили, что слева точно бронегренадеры, а справа морская пехота. По словам командовавшего балтийцами поручика, основные силы бригады ушли вперед, а это заслон.

Шелест, протяжный свист. На позициях янки рвануло, засверкало и загрохотало. В поле и прилегающих рощах вздыбились десятки грязных кустов. Словно разом поднялись и распустились чудовищные цветы. От грохота заложило уши, земля вздрагивала от ударов даже на позиции саперов. Обстрел длился всего минуты три от силы, но за это время на врага обрушилось несколько десятков снарядов.