Письма живых

Глава 6 Аляска

28 апреля 1942. Алексей.

— Отставить драку!

Рев ротного солдаты даже не услышали. Так же мутузили друг друга на утоптанной площадке за палатками. Вокруг собралась толпа. Несколько человек завидев офицера поспешили улизнуть тихой сапой. Остальные ждали чем закончится потеха. Рихард спокойно достал «кольт» и трижды выстрелил в воздух. Подействовало. Стоявшие опустили руки, те кто лежал поднялись на ноги.

— Отставить! — капитан держал драчунов на прицеле.

Зрители притихли.

— Смирна! — рев подействовал, солдаты вытянулись.

На звук выстрела прибежал наряд военной полиции.

— Этих под арест, — Рихард бросил короткий взгляд на сержанта полиции.

При этом капитан оружие не опускал. Все видели, рука не дрожит, палец на спуске. Офицер абсолютно спокоен, взгляд сосредоточенный.

— Так точно, сэр!

— Свидетелей опросить. После выполнения доложите мне и мистеру Стингу.

Рихард обвел толпу зрителей тяжелым взглядом из-под насупленных бровей. Только затем театральным жестом поднял оружие, поставил на предохранитель и убрал в кобуру.

Что ж, этого следовало ожидать. Это все зрело подспудно. Даже удивительно, что взорвалось только сейчас. Впрочем, так даже лучше. Бользена охватила хорошая деятельная злость. По пути он перехватил знакомого солдата из штабной секции батальона.

— Рядовой, майор Стинг у себя?

— Не могу знать, сэр мистер капитан сэр! Час назад был в штабе, сэр.

Звучало дико. Обращение резало слух. Человека извиняло только то что он поляк, да еще попавший в Штаты транзитом через Бразилию.

Майора Рихард встретил в курилке за штабной палаткой. Брезентовый навес, ведро с водой, деревянная скамейка — просто и дешево. Самое главное, оно есть. Даже соответствующая табличка с надписью и самодельной картиной мужественного солдата в форменной шляпе и с сигарой в зубах. Да, армия славна талантами.

Бользен давно подметил нездоровую страсть сержантов и унтеров, стремление поизмываться над любителями покурить в неположенном месте. Причем в действующей армии уровень давления снижался пропорционально возмужанию молодняка. Зато в учебных частях дело доходило до торжественных похорон найденного в неположенном месте окурка. В боевых частях не зверствовали, но привычка к порядку к этому времени вырабатывалась почти у всех.

— Хорошо, Рихард. Оставь их мне. Разберусь.

— Пятеро из моей роты. Я сам должен видеть разбор и выдать заслуженное.

— Хорошо, — улыбнулся комбат. — Если хочешь, сам вставишь зазубренный кол и провернешь.

— Что слышно о нашем положении? — именно этот вопрос больше всего волновал Рихарда сразу после проблемы дисциплины.

— Мы в заднице. Здоровенная глубокая вонючая задница негра. Русские плотно засели на Кадьяке. Наш флот черт знает где, отстаиваются на Гаваях, завязли на Самоа. В общем, против русских у моряков пара крейсеров и дюжина обломков Ковчега. На совещании в штабе обороны информировали, что видели корабли противника с поста Шелдон-Пойнт в дельте Юкона. У форта Сент-Майкл нехорошие движения.

— Угроза высадки?

— Черт его знает. У нас слишком мало людей, чтоб укрепиться везде. Впрочем, у русских тоже мало. Не думаю, что они притащили за тысячи миль пару дивизий. У них тоже все плохо, флот завяз в Карибском море. Надеюсь, ограничатся демонстрацией и обстрелами наблюдательных постов.

Разговор прервал первый лейтенант Сигаль. Офицер роты военной полиции доложил, что девять солдат арестованы по приказу капитана Бользена. Все помещены на гауптвахту.

— Тащи их сюда! — Майор потер руки. — Лейтенант, у нас карцер есть?

— Нет. Есть тюрьма в Анкоридже.

— Как думаешь, из-за чего подрались? — вопрос Рихарду. — Неужели местную индианку не поделили?

— Боюсь все хуже, — нахмурился ротный.

Не ошибся, все действительно оказалось хуже. Пятеро солдат пехотной роты Бользена выходцы из России и Канады. Сцепились с четырьмя поляками из второй роты. Началось с того, что кто-то вспомнил, как его дедушка пахал на дедушке сослуживца и любил его бабушку. Слово за слово, в ход пошли кулаки и солдатские ремни.

Драчуны предстали перед командованием в виде героическом: заплывшие рожи, синяки, разорванная форма, ссадины. Держались парни хорошо, оправдываться, юлить не пытались, молча бросали друг на друга злобные взгляды. Разбор полетов прошел быстро. Картина ясна. Девять красавцев перед глазами.

— Так, Сидорчук, Непейвода, Бунчук, Семенов, Шустерман, — Рихард Бользен упер кулаки в бока. — Повторять и грозить не буду. Мне такие солдаты не нужны. Если еще раз такое увижу, молча передам всех дивизионной контрразведке как царских диверсантов. Безопасникам расскажете, как и за сколько серебряников подрываете моральное состояние личного состава и разжигаете рознь. Все понятно?

Молчание. Люди потупили очи. Дэн Семенов тяжело вздохнул и повел плечами.

— Трое суток ареста. Неделя без фронтовых доплат, — последнее больнее всего. С момента высадки в Анкоридже часть считалась в действующей армии.

— От меня лично еще трое суток, — изрек майор, сложив руки на груди. — Всем по шесть суток ареста. Всем десять дней без доплат. Лейтенант Сигаль, вы можете найти им одну большую камеру?

— Найду. Совместные приключения сглаживают разногласия.

— Рядовой Гатауллин, — майор остановил высокого статного парня из второй роты с наливающимся синяком под глазом. — Ты то какого черта влез в драку? Ты же не поляк!

— Сэр, я украинец, а они хохлы. Мои предки со времен Витовта за Польшу воевали. Род от сарматов ведем. Не как эти гречкосеи, рагули.

— В последний раз. Ты воюешь за Америку, Польшу защищаешь от русских, а не от хохлов. Понял?

— Так точно. Только, сэр, разрешите? Хохлы это и есть русские, только дикие.

— Я не различаю, рядовой. Восемь суток ареста.

После того как арестантов, вывели, майор Стинг задумчиво смотрел им в след.

— Рихард, у вас в интербригадах такое же творилось?

— Нет. Люди были другие.

— Все люди одинаковы. Дерьмо. Особенно те, кто не смог найти себя в жизни.

— У нас изначально накачивали на тему интернационализма и за все прогрессивное человечество против фашистов. Отбор соответствующий, случайные не попадали, — Рихард опустился на стул и забросил ногу на ногу.

— Фашистов мы перед собой не увидим, итальянцы только у нас в дивизии, а вот насчет межнациональных предрассудков стоит эту восточно-европейскую шваль вздрючить.

— Только Блейду не поручай. Он дурак, — пассаж о «восточно-европейской швали» Рихард пропустил мимо ушей.