Письма живых

Риск, конечно. Большой риск, если вдруг что-то пойдет не так. Но зато высадка сразу на несколько плацдармов позволяла с первых минут навязать противнику свой жесткий темп, парализовать его резервы, подавить волю.

— Радио с берега!

— Давай, что там?

Лейтенант штаба высадки протянул серый бланк расшифровки.

— Рютель на берегу.

— Молодцом! Приказ на «Смышленый»: «Встать в проливе между Вуди и Кадьяком. Поддержать огнем десант».

— Пожалуй стоит отрядить на берег наших корректировщиков. Как думаете, Николай Юльевич? — командир линкора машинально провел ладонью по затылку.

— Корректировщиков высаживают эсминцы. Каналы связи коды передали?

— Передали, но все же лучше своего человека.

В словах моложавого капитана первого ранга есть резон. Рельеф острова весьма гористый, а всесокрушающие своей мощью морские орудия бьют по настильной траектории. Попасть куда-то из башенных монстров в таких условиях та еще задача. Шума много, скалы трясутся и раскалываются, земля гудит, а реальных попаданий маловато выходит.

На палубах «Рейнира» пассажиры только подозревали, что за кормой творится что-то нехорошее. И далеко не все. Некоторые даже не поняли, с чего вдруг моряки открыли огонь. Войсковой транспорт уносил винты в глубь залива. Рядом шли три эскортных корабля. До Анкориджа целых 170 миль или двенадцать часов хода.

Там далеко за кормой скалы окрасились кровью. С моря на пляжи нахлынула волна русской морской пехоты. Песок и тундровые луга украсились свежими трупами, дымящимися воронками, шрамами. Тяжелые снаряды и бомбы перемешивали защитников Кадьяка с щебнем и землей.

Офицеры и солдаты добровольческого полка могли только догадываться, что отстреливающиеся на острове солдаты береговой обороны сегодня подарили добровольцам жизнь. Точнее говоря, приняли удар на себя. По планам командования, именно первый полк дивизии «Лафайет» после короткого отдыха и приведения в порядок матчасти в лагере на Аляске должны были перебросить на усиление гарнизона Кадьяка. Да, одним повезло, другим нет. Так бывает.

— Зато мы точно не заблудились, — ближе к вечеру Бользен и Стинг вновь поднялись на палубу.

Теперь у обоих не было ни малейших сомнений в том, что они действительно идут заливом Кука.

— Меня беспокоят моя ремонтная и артиллерийская роты, — вздохнул майор. — Артиллерия и транспорт на других кораблях. Сам знаешь.

— Берегом, по железной дороге.

— Рихард, ты точно иностранец! Железная дорога Аляски не связана с континентом. Мы с тобой на большом острове.

Глава 3 Урал

22 апреля 1942. Князь Дмитрий.

Совещание в разгаре. Уже во время пространного выступления профессора Хлопина князь Дмитрий дважды терял нить обсуждения. Нет, все в целом понятно, если в тексте встречаются непонятные слова, на суть они не влияют. Однако, чем дальше, тем сильнее портилось настроение. Радовало одно, ученые полностью погружены в свою атмосферу, на высокопоставленного и высокородного куратора внимания не обращают.

Когда разговор дошел до практических результатов ториевого проекта, наступило некоторое оживление.

— Вы верно подметили, Виталий Григорьевич, необходимо теоретическое обоснование, — поднялся с места профессор Курчатов. — Между тем, я до сих пор не могу получить внятный ответ, когда мы выйдем на реальное обогащение азовских черных песков?

Продолжение речи профессора Дмитрий пропустил мимо ушей, количество незнакомых терминов на единицу смысла превысило любые разумные пределы. А уж захватившая ученых мужей тема тория вообще вызывала у князя глухое раздражение. Нет, краткие выжимки по практическим экспериментам и научным расчетам он читал и даже научился переводить на доступный русский.

Сидевший напротив господин Шахов стоически терпел. Видом своим Аркадий Викторович напоминал жену Лота после бегства из Содома. Дмитрий постучал карандашом по столу привлекая внимание Шахова. Тот кивнул бровями. Короткий обмен взглядами, кивок в сторону двери.

— Ваше высочество, — попытка молча уйти не осталась незамеченной.

— Продолжайте, Виталий Григорьевич. Не буду мешать. Все равно во всей этой вашей эксцентричной физике полный профан.

В коридоре Дмитрий остановился, дождался администратора проекта. Затем молча кивнул на приемную Хлопина и первым открыл дверь. В помещении пусто и тихо. Только фикус у окна, шкаф с книгами, кресла и диванчик для посетителей. Секретарь отчаянно стенографирует совещание. Пост охраны на лестнице, по кабинетам они не ходят.

— Развели вы бардак, Аркадий Викторович, — князь плюхнулся в кресло у окна и закинул ногу на ногу. — Садитесь. В ногах правды нет.

— Виноват. Упустил момент, когда это все разрослось до неприличных размеров.

— Ваш доклад я изучил, но никому не показывал, — Дмитрий следил за выражением лица Шахова. — Молодец, что попросили о помощи. Плохо, что довели до такого бедлама.

— Виноват, — короткий кивок. — Не уследил, больше работал над снабжением и обеспечением Проекта со стороны государства. Выбор направления работы и планирование оставил на руководителей проекта, профессуру.

— Проблему вы изложили. Уже радует. Что предлагаете, Аркадий Викторович?

— Не могу ничего придумать, а врать не хочу. Вам нужен человек отличающий торий от урана, а термостойкую сталь от химостойкой, понимающий, что ему докладывают.

— А вы? — Дмитрий наклонил голову бросив на собеседника ехидный взгляд.

— Готов подать в отставку прямо сейчас, — Шахов выпрямил спину и поднял подбородок. На лице светилась печать обреченности.

— Честно, но глупо. Знаете, дорогой Аркадий Викторович, у дворян нашего чересчур самостоятельного союзника в эпоху сегуната был один очень интересный обычай. Если что не так, что дворянину не по нраву, тут же шантажировал сюзерена угрозой самоубийства.

Лицо Шахова на секунду помертвело.

— Метод в духе японской культуры. Красивый обычай. Но только срабатывало не всегда. Сюзерен мог принять ультиматум, пойти навстречу, а мог кивнуть и попросить сдержать слово, да еще выделял помощников, чтоб человек не опозорился в нелегком деле публичного вспарывания живота. Я это к чему? Делая такие заявления стоит быть готовым, что рапорт молча подпишут.

— Понимаю, Дмитрий Александрович. Готов. Последствия вижу.

— Нет, не видите вы последствия. Ладно, — Дмитрий хлопнул по креслу. — Вам не повезло. Отставка не принимается.

— Благодарить не буду, — набычился администратор. — Исправиться постараюсь.

Этим в сей момент он и расположил к себе князя Дмитрия. Честно, без подобострастия и попытки выговорить снисхождение.

— Хлопина я однозначно снимаю с руководства. Ученый он сильный, дело знает, но лаборатория или завод, это его потолок. Кого лучше поставить руководить проектом?

Шахов прищурился, уставил взгляд в потолок. В задумчивости щелкнул пальцами. Кандидатуры у него были, но выбор зависел не только от гражданского надзирающего.