Питер - Москва. Схватка за Россию
Шрифт:
Бурный рост крестьянской торговли делал необходимой ее регламентацию. Так, в указе от 29 декабря 1812 года подчеркивалось, что данный акт направлен против «стеснения свободной промышленности крестьян». Их торги делились на четыре категории в зависимости от оборотов с выдачей соответствующих свидетельств, которые разрешали крестьянам вести такие же дела, что и купцам, но только без распространения на них купеческих сословных прав [42] . В 1824 году торгующие крестьяне делились уже на шесть категорий – эта мера преследовала цель обложить налогом даже мелких торговцев [43] . Вообще фискальные цели оставались у государства определяющими в отношении всего предпринимательства. Раздражение правительства вызывали любые задержки по платежам в казну. Так, с купцов, допустивших недоимки по уплате гильдейского сбора (1% с капитала ежегодно), взыскивались пени в размере того же самого процента за каждый месяц задержки [44] .
42
См.: Указ «О дополнительных правилах для дозволения крестьянам производить разными товарами торговлю с получением на сие право свидетельств и с платежом определенных пошлин». 29 декабря 1812 года // ПСЗ. №25302. Т. 32.
43
См.: Манифест «Об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний». 14 ноября 1824 года // ПСЗ. №30115. Т. 39. С. 601.
44
См.: Указ «О записке крестьян в купеческое звание; о переписке купцов из города в город; о даче купцам паспортов на случай отлучек их по коммерции и о взыскивании недоимок». 19 августа 1820 года // ПСЗ. №28389. Т. 37. С. 420-421.
Важно подчеркнуть, что на фоне широкого купеческо-крестьянского предпринимательства участие дворян в торговле и промышленности продолжало оставаться крайне слабым. Правящее сословие не реагировало на упреки отдельных энтузиастов, ратовавших за торговлю и промышленность:
«Дворянство английское, тамошние лорды, меньше ли вас благородны? Но они торгуют, они развели в своем государстве овец испанских, они завели отличные фабрики и мануфактуры... Не заслуживает ли это подражания?» [45]
45
См.: Левшин В. Русский полный фабрикант и мануфактурист. Т. 1. М., 1812. С. 8.
Но интересы отечественного дворянства традиционно продолжали вращаться вокруг сельского хозяйства. Оно неизменно выступало за земледельческий статус России и развитие главным образом сельской экономики. Дворянская печать доказывала преимущества земледельческого труда перед фабричным, прямо противопоставляя эти сферы деятельности [46] . Видя это, правительство тем не менее не оставляло попыток вовлечь дворян в торговлю и промышленность – при Екатерине II не особенно активно, но с начала XIX века все более настойчиво. В 1802 году помещикам специально было дозволено самостоятельно вести оптовые торги с зарубежными партнерами – коммерческие возможности правящего сословия расширялись [47] . А Манифестом от 1 января 1807 года дворянам-помещикам вообще предоставлялось право (которым они, надо заметить, пользовались крайне неохотно) записываться в первую и вторую купеческие гильдии [48] .
46
Особенно преуспел в этом «Дух журналов», выходивший с 1815 по 1820 год. Издание пропагандировало земледельческий труд (мол, сельский народ – самый здоровый телом и духом, а фабричные люди по большей части хворые и больные), неизменно ратовало за вложение капиталов прежде всего в сельское хозяйство и выступало за прекращение покровительственной политики по отношению к промышленности. См.: Туган-Барановский М.И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М., 1991. С. 292-295.
47
См.: Указ «О дозволении помещикам производить заграничную оптовую торговлю». 4 ноября 1802 года // ПСЗ. №20493. Т. 27. С. 340.
48
См.: Манифест «О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий». 1 января 1807 года // ПСЗ. №22418. Т. 29. С. 973.
Затем правительство решило освоить и новые для России формы приобщения к торгово-мануфактурным делам: первое положение об учреждении акционерных компаний появилось в 1836 году [49] . Вне всякого сомнения, данный шаг был рассчитан прежде всего на европеизированное дворянство, для которого просто вложение денег в предприятие выглядело более привлекательным, нежели непосредственное участие в производственных хлопотах. Однако усилия властей не достигали поставленной цели: дворянство продолжало рассматривать торгово-промышленную деятельность как недостойную своего высокого статуса. Это хорошо передал И.А. Гончаров в знаменитом романе «Обломов»: его главный герой – дворянин-помещик до мозга костей – был возмущен предложением начать какое-нибудь предприятие, так как считал недопустимым делать из дворянина мастерового. Его коммерческое мышление не шло дальше оформления имения под залог в банке и существования на положенные проценты [50] .
49
См.: «Высочайше утвержденное положение о компаниях на акциях». 6 декабря 1836 года // ПСЗ (2). №9763. Т. 11. Отд. 2. С. 257-266.
50
См.: Гончаров И.А. Обломов. Т. 4. М., 1979. С. 179 // Собр. соч.: в 8 т. М., 1977-1980.
Все вышесказанное позволяет сделать вывод, что с семидесятых годов XVIII века и до середины XIX капиталистические тенденции в России имели своеобразные формы. Невосприимчивость правящего класса к торгово-ремесленному духу обусловила социально-экономическое явление, которое, на наш взгляд, наиболее точно характеризуется формулой «купеческо-крестьянский капитализм». Во многом это положение объясняется слабостью российского города, не сразу ставшего сосредоточием торгово-промышленных процессов, развертывание которых происходило прежде всего в сельских местностях усилиями сельского крестьянства. Именно из крестьян рекрутировался костяк российской купеческой буржуазии. Например, в первой четверти XIX столетия при записи в купеческие гильдии и объявлении капитала фамилии сплошь и рядом отсутствовали, а потому многие записывались так: «прозвищем Сорокованова позволено именоваться 1817 года июля пятого» или «фамилиею Серебряков позволено именоваться 1814 года января 17 дня» [51] .
51
См.: Кузьмичев А.Д., Петров Р.Р. Русские миллионщики. М., 1999. С. 7.
Образовательный и культурный уровень купцов из крестьян был, конечно, невысок, однако их деловая сметка поражала современников. Вот одно из наблюдений с крупнейшей Нижегородской ярмарки, куда съезжалось все российской купечество:
«Поистине надо удивляться – как удивляются иностранцы – природной даровитости русской натуры, и именно даровитости к коммерческому делу, когда видишь, как самородные наши торговцы,
едва умеющие разобрать купеческий счет и подписать вексель, справляются с этими иностранцами, большей частью прошедшими, до конторы, полный курс наук в средних и даже высших учебных заведениях» [52] .52
См.: Безобразов В. Очерки Нижегородской ярмарки. // Русский вестник. 1866. Т. 61. С. 277.
Именно такие кадры крестьянского происхождения, а не дворянство, брезговавшее заниматься торговлей и мануфактурами, определяли лицо российского капитализма в дореформенную эпоху. Купечество той поры уже выходило с серьезными хозяйственными инициативами, например, о строительстве собственными силами железных дорог, что должно было принести необычайную пользу России, и когда:
«дан будет русскому купечеству новый быт... оно будет выведено из зависимости иностранцев» [53] .
53
См.: Записка макарьевского купца Оланцова «О московской железной дороге» // ГАРФ. Ф. 109. 2-я экспедиция. 1830. Д. 390. Л. 96.
Напомним, что в это же самое время главный экономический стратег николаевской эпохи – министр финансов Е.Ф. Канкрин ставил под сомнение целесообразность железнодорожного строительства в российских условиях!
В первой половине XIX века участие купеческо-крестьянских слоев в экономике России было по достоинству оценено видным историком и издателем Н.А. Полевым [54] . Он рассматривал эти сословия прежде всего как набирающий силу аналог классической западной буржуазии. Купечеству как наиболее деятельной части общества, кормильцу миллионов россиян, уготована роль локомотива развития, считал Полевой. Обращаясь к представителям сословия, он взывал:
54
Н.А. Полевой (1796-1846) – писатель, историк, журналист. Издатель популярного журнала «Московский телеграф» (1825-1834). Выходец из купечества, занимался самообразованием при Московском университете и за границей. Много путешествовал по России, особенно по Сибири. Надежды на экономическое развитие страны связывал с развитием купеческого сословия и промышленности. Выступал против гегемонии дворянства в русской культуре. Из-за невозможности соперничать с дворянскими литераторами обратился к изучению истории русского народа. Неодобрительно относился к бунтам Разина и Пугачева, превозносил Петра I как устроителя русской промышленности, давшего долгожданный толчок ее развитию. Подробнее о воззрениях Н.А. Полевого см.: Ставрин С.Н. А. Полевой и «Московский телеграф» // Дело. 1875. №5, 6, 7; Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А. Полевого. М., 1981.
«Если Россия есть земля надежд, вы одна из лучших надежд ее, вы, русские купцы, граждане, люди свежего и бодрого силами поколения. Вам принадлежит исполнить то, что мы в утешительной думе предполагаем для чести и славы Отечества» [55] .
На страницах своего популярного тогда журнала «Московский телеграф» (1825-1834) Н.А. Полевой постоянно помещал материалы о нарождающейся промышленности, в частности о таких новых явлениях общественной жизни, как публичные выставки мануфактурных изделий, проходившие в Петербурге и Москве. Причем эти материалы демонстрировали два разных подхода к организации выставок. В Петербурге преобладали столичный блеск и великолепие. В более практичной Москве выставки получались гораздо обширнее и богаче: это было не развлечение, а смотр результатов трудов. Здесь отразилась разность духа двух столиц: в Петербурге – политика, двор, близость Европы; Москва – «матка нашей русской фабрикации», никакой политики, вся биржа помещается на крыльце Гостиного двора, а предприятия работают, не думая о понижении или повышении курса облигаций [56] .
55
Полевой Н.А. Речь о купеческом звании, и особенно в России, читанная на торжественном акте после открытых испытаний в Московской практической коммерческой академии 10 июля 1832 года. М., 1832. С. 18.
56
См.: Вести из Москвы // Московский телеграф. 1831. Часть XXXIII. С. 394, 396.
В этих словах – важный смысл с точки зрения не только региональных отличий, но и социально-экономических приоритетов. Н.А. Полевой упрекал правящий класс России в том, что он не хочет замечать достижений отечественной промышленности, предпочитая модные магазины с иностранными товарами [57] . Региональное распределение потребления в стране имело ярко выраженную сословную составляющую: в северной столице удовлетворялись потребности преимущественно аристократии и правящего класса, тогда как центральный регион обслуживал низшие и средние слои населения. Поэтому, отодвинув в сторону Петербург, именно Первопрестольная стала играть роль главного центра, из которого «питаются торговые обороты Империи» [58] . Как подчеркивалось, на Руси нет ни одного уголка, где бы:
57
См.: Прогулки по Московской выставке российских изделий // Московский телеграф. 1830. Часть XXXVIII. С. 425.
58
См.: Кокорев И.Т. Московские рынки. Часть 3. С. 30 // Кокорев И. Т. Очерки и рассказы в 3 частях. М., 1858.
«не нашлось какого-нибудь московского изделия, хотя бы прохоровского ситца или тучковского платка» [59] .
Купеческо-крестьянский капитализм вырастал из недр внутреннего рынка страны. В первые десятилетия XIX века ежегодные обороты внутренней торговли, уже достигшие примерно 900 млн руб., практически целиком приходились на произведенные и потребленные внутри страны промышленные товары. В то же время внешняя торговля, на 96% состоящая из вывоза зерна и другого сырья, уступала внутреннему торгу. Находясь в руках дворянства, экспортировавшего продукцию своих имений, и купечества крупных портовых городов, в абсолютном выражении внешнеторговые обороты не превышали 250 млн руб. [60]
59
См.: Там же. С. 32.
60
См.: Киняпина Н.С. Политика русского самодержавия в области промышленности в 20-50-е годы XIX века. М., 1968. С. 103.