Питер - Москва. Схватка за Россию

Крупная схватка между ними произошла в ходе продажи Николаевской железной дороги. В 1868 году власти решили провести конкурс на право эксплуатации наиболее прибыльной железнодорожной ветки между Петербургом и Москвой. Рассматривались четыре заявки: от Главного общества российских железных дорог, рязанского купца первой гильдии Самуила Полякова, американского гражданина В. Уайненса и Московского товарищества. Между Москвой и основным ее конкурентом – Главным обществом – развернулось лоббистское противостояние. Московское товарищество, состоявшее из девяноста двух человек, включало цвет староверческого купечества и славянофилов. Его предложение выглядело действительно привлекательно: произвести все ремонтные работы на путях и увеличить подвижной состав, употребив на это – без всякого пособия и гарантий правительства – собственный капитал в 15 млн рублей (из них 10 млн наличными, а 5 млн – процентными бумагами) [116] . Преимущества этого предложения очевидны на фоне других заявок, предусматривавших максимально большие правительственные гарантии. Неудивительно, что оно смогло привлечь многих министров, высказавшихся в пользу этого ходатайства. Представители Московского товарищества около семи месяцев постоянно проживали в Петербурге, руководя усилиями лоббистов [117] . Даже наследник престола – будущий Александр III – публично одобрил московскую инициативу; в этом проявились его взгляды на поддержку отечественных промышленников и защиту их от иностранных конкурентов (эти взгляды привил ему учитель по экономике профессор И.К. Бабст – видный сторонник московского клана) [118] .

116

См.: Финансовые предложения на приобретение Николаевской железной дороги образуемым в Москве Товариществом // РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3344. Л. 757.

117

См.: Записки Александра Ивановича Кошелева. Берлин. 1884. С. 191-192.

118

См.: Кокорев В. Экономические провалы. Из воспоминаний. М., 2002.С. 276; Уортман Р. Сценарии власти. Т. 2. М., 2004. С. 253-254.

И.К. Бабст (1821-1881) – известный экономист, преподавал в Казанском университете. Выступил там с речью «О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала», сделавшей его популярным в научных кругах страны. С 1857 года – профессор Московского университета, автор ряда книг; участвовал в изданиях Чижова и Аксакова, публикуя статьи по экономической проблематике. В 1862 году приглашен учителем экономики к цесаревичу Николаю, а после его кончины – к Александру, будущему императору; сопровождал его в поездках по стране. Тесно сотрудничал с московским купечеством, участвуя в продвижении банковских проектов, много лет возглавлял крупнейший банк Москвы – Московский купеческий, из-за чего в 1874 году оставил профессуру. Подробно о нем см.: Чупров Л. И. Иван Кондратьевич Бабст. М., 1881.

Дело о продаже Николаевской дороги имело как экономическое, так и общественно-политическое значение. В этом были уверены прежде всего участники Товарищества: для них речь шла не столько о конкретной хозяйственной проблеме, сколько о том направлении, по которому должна развиваться отечественная промышленность. В их записке, направленной в правительство, впервые четко выражена позиция, которая противоречит интересам дворянского клана, связанного с иностранным капиталом:

«Русская предприимчивость не имеет в своем Отечестве поля, на котором она могла бы разрастись и развиваться. Все современные предприятия России, организуясь на иностранные капиталы, подпадают неизбежно под влияние иностранцев или руководимы ими, питают их промышленные силы и им несут свои прибыли и доходы... Товарищество, владеющее и руководящее Николаевской дорогою как одним из огромных промышленных предприятий Европы и задавшееся непременным желанием сохранить и поддерживать это предприятие силами и способами русской деятельности, может, бесспорно, получить сильное орудие для излечения помянутого недуга» ^[119] .

119

См.: Докладная записка уполномоченных Московского Товарищества по приобретению Николаевской железной дороги // РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3344. Л. 462-463

Однако высшая власть в лице императора Александра II имела совсем другие планы, и прибыльный актив достался Главному обществу российских железных дорог, основанному французскими финансистами и высшей российской аристократией. Такое решение мотивировалось необходимостью поддержать стоимость акций этого Общества, чему и способствовало приобретение крупного транспортного актива [120] . Возмущение сторонников Московского товарищества не имело пределов. М.Н. Катков не уставал разбирать это скандальное дело на страницах своего издания, подчеркивая невыгодность его исхода для российского государства. Он разъяснял, что Главное общество, по сути, не подвергая себя никакому риску, возлагало ответственность за будущие результаты своего хозяйничанья на то же правительство. Иными словами, обещая перечислять часть прибыли от эксплуатации дороги государству, оно требовало от него же гарантий на эти доходы. Это как если бы кто-нибудь заложил свой дом, восклицали «Московские ведомости», а ответственность по уплате процентов возложил на кредитора [121] . М.Н. Катков сожалел, что «это дело пришлось решить не в пользу Русского Товарищества» с его выгодными условиями, и выражал пожелание, чтобы лица, составившие его, «не покинули свое намерение послужить железнодорожному делу в России» [122] . Беспокоился именитый публицист напрасно: эти лица не собирались оставлять своих намерений и уже вскоре нацелились на следующий объект, претендуя на покупку Курской железной дороги. В этот раз правительство, видимо желая компенсировать московской группе репутационные и материальные издержки от предыдущего поражения, не стало чинить ей препятствий, и в 1871 году право на эксплуатацию Курской ветки перешло к ней [123] .

120

См.: Дельвиг А.И. Полвека русской жизни. Т. 1. М.; Л., 1930. С. 465.

121

См.: «Главное общество российских железных дорог». 6 февраля 1868 года // Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей» за 1868 год. М., 1897. С. 70.

122

См.: Передовая «Московских ведомостей» от 14 июля 1868 года // Там же. С. 339.

123

См.: РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3533. Л. 332-335.

Другим жизненно важным делом купеческой буржуазии являлась борьба за высокие таможенные пошлины, ограждающие производства от конкуренции с иностранными товарами. Это направление деятельности еще с первой половины XIX века стало традиционным для торгово-промышленного купечества, своего рода его визитной карточкой. Развитие хозяйственной деятельности все более отчетливо выявляло противоположность интересов основных субъектов экономической жизни. Интересы правящего дворянства, ратующего за расширение внешнеторговых оборотов, были далеки от потребностей мануфактуристов, желавших, напротив, сокращения экспортно-импортных операций. Ведь объем поставок русской продукции на европейский рынок зависел от объемов ввоза, а поскольку экспорт империи практически полностью состоял из продуктов сельского хозяйства, то требования дворян-землевладельцев оказывались несовместимыми с нуждами промышленников. Русское купечество поднялось на защиту внутреннего рынка страны, так как от этого зависели его коммерческие перспективы. С начала XIX столетия эти выходцы из крестьян писали ходатайства по ограждению торгового пространства от западной конкуренции, высказывая настойчивые просьбы о повышении таможенных тарифов. Как показывает знакомство с этими документами, все они строились по одной схеме: в России из-за высокой стоимости сырья и оборудования, недостатка путей сообщения, дорогого кредита, неудовлетворительного качества рабочей силы условия производства менее выгодные, чем за границей. Кроме того, поскольку «произведения российские» предназначены для широких народных масс, а не для роскоши избранных, отечественная продукция обязана быть дешевой, чему и должны способствовать высокие пошлины на заграничные товары. Ходатаи с подлинно народной прямотой просили «удостоверить навсегда о запрещении ввоза всех иностранных изделий», поскольку они мешают открывать новые фабрики, проявлять предприимчивость и смекалку [124] . Подобные заявления в адрес правительства поступали с завидной регулярностью как непосредственно от самих промышленников, так и от местных властей, время от времени проникавшихся их нуждами [125] .

124

См.: Ходатайства московских и других русских фабрикантов и заводчиков между 1811 и 1816 годами // Сборник сведений и материалов по ведомству министерства финансов. Т. 3. СПб., 1865. С. 155-159, 179.

125

См.: Всеподданнейшее прошение московских фабрикантов о некоторых изменениях в ныне действующем тарифе. 25 октября 1827 года // РГИА. Ф. 560. Оп. 4. Д. 404. Л. 2-8; Записка московского военного генерал-губернатора Д.В. Голицына «Об упадке в Москве торговой промышленности». 7 ноября 1840 года // РГИА. Ф. 560. Оп. 4. Д. 1065. Л. 3-4.

Наверху всегда довольно спокойно реагировали на подобные просьбы, не останавливая на них внимания. Однако в 1860-х годах деятельность промышленников по обоснованию необходимости введения высоких таможенных ставок стала заметно более осмысленной. Во многом это объясняется как раз тем, что в пореформенной России крестьянская по своему происхождению буржуазия обрела союзников из правящего сословия, помогавших полнее выражать ее разнообразные насущные интересы. Применительно к таможенным делам эту функцию выполнял экономист и предприниматель А.П. Шипов [126] . На встречах с лидерами московского клана он зачитывал свои готовившиеся к печати сочинения о благотворности русских деловых начинаний и о вреде иностранного предпринимательства в России [127] . Вот характерная выдержка из одной его книги:

126

А.П. Шипов (1800-1878) – из дворян Костромской губернии, учился в Институте путей сообщений, откуда был отчислен за дуэль с преподавателем, в течение десяти лет служил в Преображенском полку, затем состоял по ведомству государственных имуществ в г. Костроме. Основал там механический завод, сблизился с московским купечеством. Автор многих трудов по российской экономике; страстно выступал за введение высоких пошлин на иностранные товары. Будущее страны А.П. Шипов связывал с развитием отечественной промышленности. Вместе с Ф.В. Чижовым участвовал в издании журнала «Вестник промышленности». Пользовался большим уважением в купеческих кругах. В 70-х годах XIX века являлся председателем Нижегородского ярмарочного комитета.

127

Сошлемся, например, на сведения о встрече, проходившей 23 февраля 1856 года в особняке почетного гражданина А.И. Хлудова. На ней присутствовали пятнадцать крупнейших действующих лиц промышленной Москвы и А. Шипов читал отрывки из своего сочинения «О значении хлопчатобумажной промышленности в России» // РГИА. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1584. Л. 30.

«Эти господа имеют лишь в виду вести Россию к сближению с теорией свободной международной торговли, о чем так хлопочут наши благодетели – западные иностранцы, и приставляют к нам особых агентов, чтобы убеждать нас в том, что поспешное понижение пошлин... есть непременное условие рациональности и должно быть целью наших действий» [128] .

Интеллектуальные наработки А.П. Шипова оказались как нельзя более кстати, когда после отмены крепостного права правительство, исходя из либеральных побуждений, взяло курс на понижение таможенных ставок. Министр финансов М.X. Рейтерн представил Александру II выводы о применении пошлин в предыдущий период; из них следовало, что увеличение таможенного дохода наблюдалось по всем тем статьям, по которым пошлины понижались. К тому же, по оценке Рейтерна, снижение не только не причинило вреда российской экономике, но и дало импульс ее росту. Поэтому предлагалось продвигаться по данному пути и «допустить некоторое уменьшение чрезмерных пошлин... на сколько еще представляется возможным без вреда отечественной промышленности» [129] , а также учреждалась правительственная Комиссия по пересмотру таможенного тарифа. В нее вошли и представители староверческой буржуазии центральной России: Ф. Рязанов, Т. Морозов, Н. Четвериков, В. Крестовников – от Московского региона, В. Каретников, Н. Гарелин – от Владимирского. В ходе работы комиссии они выступили единым фронтом, доказывая пагубность снижения таможенных ставок.

128

См.: Шипов А.П. Практическое применение к началам рационального тарифа. СПб., 1868. С. 286.

129

См.: Всеподданнейший доклад министра финансов М. Рейтерна по вопросу о пересмотре таможенного тарифа. 30 июня 1867 года // РГИА. Ф. 1244. Оп. 16. Д. 1. Ч. 1. Л. 65-66.

О происходившей в комиссии напряженной борьбе дают представление стенограммы заседаний. Чиновники Министерства финансов и купечество не стеснялись во взаимных обвинениях в некомпетентности, неискренности, предвзятости и т.д. Руководители департамента таможенных сборов Министерства финансов доказывали, что в случае высоких тарифов не произойдет нужного притока капитала, будет затруднена всякая конкуренция, да и избыточная пошлина всей тяжестью ляжет на потребителя, а внутреннее производство не расширится [130] . В ответ звучали страстные речи Т.С. Морозова:

130

См.: Заседание экспертной комиссии по статьям тарифов о бумажной пряже и тканях. 28 ноября 1867 года // РГИА. Ф. 1244. Оп. 16. Д. 1. Ч. 1. Л. 700.

«Теперь мы, как русские, желаем, чтобы промышленность была восстановлена, а вы, как иностранцы, желаете больше торговать иностранными товарами» [131] .

Правительственные чиновники считали купцов людьми невежественными, и велико было их удивление, когда эти выходцы из народа начали довольно умело оспаривать понижение пошлин. Как вспоминал участник этих баталий (впоследствии председатель Московского биржевого комитета) Н.А. Найденов:

131

См.: Там же. Л. 712.

«тут была пробита брешь в том понятии, которое существовало о московском торговом люде; комиссия стала относиться к купеческим депутатам с большой осторожностью» [132] .

Кстати, после заседаний купеческие представители собирались в номере гостиницы у главного критика таможенной политики правительства А.П. Шипова, которого власти предусмотрительно не пригласили для работы в комиссии. На этих встречах, продолжавшихся до глубокой ночи, обсуждалось все происходившее на заседаниях и намечалась линия поведения на следующий день [133] .

132

См.: Найденов Н.А. Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном. М., 2007. С. 186.

133

См.: Там же. С. 191.

Большую помощь купечеству оказывал И.К. Бабст, который во время занятий с будущим Александром III сообщал ему о ходе таможенных дискуссий. Тот просил руководителя департамента Государственного совета К.В. Чевкина, к которому должны были поступить документы комиссии, принять и выслушать купеческих фабрикантов [134] . Несмотря на это, споры о таможенных тарифах завершились так, как, собственно, и должны были завершиться – победой правительства. При посредничестве того же Бабста делегация от купечества, участвовавшая в трудах таможенной комиссии, была представлена наследнику; он выразил искреннее свое сожаление по поводу итогов работы, сказав о чиновниках: «Ничего с ними не поделаешь»... [135] Поражение купеческой буржуазии вызвало и заметный общественный резонанс; на него по-своему откликнулись даже революционные круги. В прокламации «К русскому купечеству» констатировалось: оно «становится рабом всякого чиновника» и в конце концов останется ни с чем, а надо, чтобы оно:

134

См.: Там же. С. 192.

135

См.: Там же. С. 207.

«подняло голову, униженно склонившуюся перед чиновничеством и барством, проживающим на ворованные у вас деньги» [136] .

В политическом отношении купеческая буржуазия и ее сторонники значительно уступали чиновничье-дворянскому клану, издавна облюбовавшему все административные должности империи. Официальный Петербург пребывал в понятиях о Москве как о большой деревне: столичная бюрократия редко признавала ее значение [137] . Осознавая недостаточность своего лоббистского потенциала, купечество Первопрестольной старалось приобрести устойчивые позиции во властных структурах. С этим связаны усилия по созданию отдельного правительственного ведомства – Министерства торговли и промышленности. Проект образования этого органа посредством выделения из структуры Министерства финансов был подан известным купцом В.А. Кокоревым великому князю Константину Николаевичу, который весьма благосклонно отнесся к этой инициативе. Предполагалось, что во главе нового министерства непременно должен встать какой-либо авторитетный представитель русского купечества [138] . Некоторые рассматривали фигуру самого Кокорева; среди его сторонников был и князь А.И. Барятинский, с юности состоявший в дружеских отношениях с императором. Популярный фельдмаршал со славянофильскими наклонностями был заметно впечатлен зажигательными речами этого самородка. Он признавал, что Кокорев вышел совсем из иной мировоззренческой среды, нежели все прочие крупные правительственные чиновники, но был убежден, что препятствием для ведомственного служения это являться не может [139] .

136

См.: Прокламация «К русскому купечеству». 1870 год // Литературное наследие. Т. 41-42. М., 1941. С. 141.

137

См.: Мемуары графа С.Д. Шереметева. Т. 1. М. 2004. С. 302.

138

См.: ГАРФ. Ф. 109.3-я экспедиция. Секр. Архив. Д. 1963. Л. 1-2.

139

См.: Зиссерман А.Л. Фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. М., 1891. С. 172-174.

А.И. Барятинский (1815-1879) – российский фельдмаршал, командовал войсками на Кавказе в ходе заключительной стадии военных действий. Отличался славянофильскими взглядами. В частности, ратовал за перенос столицы из Петербурга в Киев – подальше от онемеченной бюрократии, поближе к славянским истокам. (Александр II с иронией воспринимал подобные предложения.) Также фельдмаршал предложил вмешаться в конфликт 1866 года между Пруссией и Австро-Венгрией, что, по его убеждению, привело бы к развалу Австрийской империи: ее славянские территории отошли бы к России, под сенью которой объединятся все славянские народы.