Пламенная для дракона

Спору нет, они иначе себе это представляли. И при других обстоятельствах. Тайно встречаясь в покоях Ирриса, они пытались сохранить старый порядок, кровную преемственность власти, нерушимость положения, статус Ниррана перед другими правящими семьями. В итоге, Иррис получил корону благодаря случайности, тому, что Альмис не дожил до церемонии отречения один день. Первого советника убили, второй советник успел подать в отставку, третий подписал самоубийственное соглашение с Иррисом, который может казнить его прямо сейчас за случайный взгляд.

А четвертый… Четвертый застрял в сетях Виллема, своей уникальной Истинной и собственного дворецкого. А ведь есть еще Арси, поддерживавший Ирриса все это время. Есть, от чего впасть в отчаяние.

Шадар прошел к дверям тронного зала, где собралась шумная очередь, стража с поклоном раскрыла перед ним створки. Что ж, пока они ему кланяются. Уже что-то. Просторный зал встретил тихими разговорами придворных, стоявших вдоль высоких стен. Иррис сидел на троне, уже надев королевскую корону и золотую мантию, хотя и не коронован еще. Слишком долго ждал. За его плечом с высокомерным видом возвышался Арси. Увидев старого врага, Диаль едва удержался от презрительной усмешки, оставаясь заледенело надменным и спокойным. Не время показывать слабости.

Как только залу громко объявили его имя и титулы, Шадар неспешно направился к тронному возвышению, не отрывая глаз от своего нового короля. Самим взглядом заставляя поверить, что ждал этого момента.

— Советник Шадар… — губы Ирриса дрогнули в улыбке, глаза блестели одержимостью.

— Ваше Величество, — Диаль прикрыл глаза и опустился на одно колено перед троном. — Позвольте выразить Вам мои глубочайшие соболезнования в связи со смертью Вашего отца.

Его тон и жесты говорили безумцу именно то, что тот хотел услышать. Подчинение и безоговорочную поддержку.

— Встаньте! Я слышал, сегодня Вы праздновали свадьбу, Диаль?

Опять этот тонкий лед…

— Да, Ваше Величество. И прибыл сюда, как только узнал о случившемся.

— Нам доложили, что бастард присутствовал на торжестве, — каждое слово ядовитыми гвоздями вбивалось в крышку гроба. Попробуешь вытащить — отравят.

— Да, Ваше Величество. Я следовал нашему плану и пытался сблизиться с бастардом, чтобы узнать о его планах. У меня есть основания полагать, что он причастен к смерти Вашего отца, — во всеуслышание тихо заявил Диаль, уже представляя, что скажет на это Виллем.

— Где он?!

— Как только магическая система оповещения объявила о смерти короля, он скрылся. Задержать его не представлялось возможным.

Иррис вскочил с бархатной обивки позолоченного кресла и разразился гневной и яростной тирадой о том, что он сделает с бастардом, как только найдет. И не все из озвученных кар были законны, но точно все негуманны. Пока король безумно сотрясал тронный зал криками и трясся сам в приступе неконтролируемого бешенства, Арси за его спиной с видом победителя смотрел на Диаля. Словно примерял на него все угрозы Ирриса.

Закончив, король остановился, тяжело дыша, снова грузно сел на кресло, вцепившись в подлокотник. В зале стало так тихо, что слышно было затаенное, осторожное дыхание. В воздухе пахло страхом. Аристократы в полной мере могли оценить перспективы на будущее.

— Займите место у трона, третий советник! — выплюнул наконец монарх. Но его гнев относился уже не к Шадару, а к скрывшемуся бастарду.

Переспрашивать, не ошибся ли с подсчетами Иррис, Диаль не стал, вставая по другую сторону трона от старого недоброжелателя. По всему выходило, что вакантное первое место досталось именно Арси. И осталась надежда, что Дане тоже еще в Совете.

Отдышавшись, Иррис взмахнул рукой, приказывая страже пригласить следующего посетителя с соболезнованиями.

Это все длилось и длилось. Кто-то откровенно раздражал нового короля, кто-то умасливал лестью. А за воротами дворца начинались волнения. Когда Иррис объявил, что устал, и церемония закончилась, закат уже раскрасил небо кровавыми полосами. В купе с выкриками толпы, двойным оцеплением дворца королевскими солдатами и напряжением, небо выглядело жутко. Диаль шагнул за ворота, растворяясь в телепорте сразу же, материализуясь уже дома, в кабинете.

Его окружила тишина, тяжелая, как его усталость. Дракон нервно стащил душащий галстук, сбросил кафтан на диван, оставаясь в коротком камзоле. Он потянулся за колокольчиком, чтобы вызвать Киана, но дворецкий его опередил, сам постучав в дверь. Зашел и сразу же опечатал комнату заклинанием от прослушивания.

— Я расположил Виллема в северном крыле, — сообщил дворецкий. — Там на него не наткнется прислуга.

Диаль только кивнул, не в силах ответить. И несколько минут просто молчал. Дворецкий стоял перед ним примерно в таком же расположении духа.

— Кстати, я отпустил дополнительную прислугу, остался только основной штат, — продолжил Киан.

Диаль и на это замечание попытался отделаться кивком, но потом все же спросил:

— А Виллем?

— Отослал письма сторонникам, что жив, и чтобы ждали указаний.

— Он что-нибудь говорил?

Дворецкий усмехнулся:

— Допил коньяк и приказал нести свадебный торт, раз уж до него так и не дошло дело.

Советник хмыкнул, представив эту картину:

— Откуда у драконов эта страсть к сладкому?

— Вложена в нас на генетическом уровне, как и любовь к коньяку, я полагаю, — предположил Киан.

Диаль улыбнулся уголком губ и тяжело вздохнул, отворачиваясь к окну.

— В столице начинаются беспорядки. Иррис уже натравил на недовольных армию. Завтра состоится ритуальное сожжение короля, а заодно и коронация. Он не собирается ждать трое суток.

Киан прошел к креслу и занял его, закидывая ногу на ногу, у него явно не хватало настроения притворяться дворецким.

— Ты ведь понимаешь, что у нас только один выход? — обратился к нему Диаль.

— Убить его? Вариант с бегством, как я погляжу, ты не рассматриваешь.

— Рассматриваю. Но только, если не получится.

Настала очередь дворецкого молчать. Боги — свидетели, он так погружался в эту работу, потому что четкий выверенный распорядок дня, поддержание дома, рутинные бытовые задачи заставляли помнить о прошлом, обо всем, что окружало его в Грязных кварталах. Полируя серебряные ножи, он помнил, как точил совсем другие, и знал, что готовит их не к очередному убийству, а лишь к обеду. Раскрывая окна, накрывая на стол, заправляя постель, подготавливая костюмы, он наслаждался чистотой этой работы. Элегантностью. Совершенством.