Пламенная нежность
Шрифт:
– Допустим, тебе действительно нужна пара новых нарядов для званого обеда. Если память мне не изменяет, в Чиппингтоне есть недурная портниха. Моя мать или домоправительница помогут тебе ее разыскать.
Пальчики Джулианы замерли на застежке лифа, и Патрик мысленно поздравил себя с верным ходом в этой партии. Теперь она, вернее всего, должна его поблагодарить… однако Джулиана вдруг поджала губки.
– Предпочту прибегнуть к услугам портнихи из Лидса.
– Но Чиппингтон куда ближе. А до Лидса тащиться целую ночь, к тому же я буду вынужден тебя сопровождать.
Внимательно следя за выражением
А настроена Джулиана была более чем решительно – об этом свидетельствовал упрямо вздернутый подбородок и насупленные брови…
Что-то тут не так.
– Пруденс обмолвилась как-то, что работала в мастерской портнихи из Лидса, прежде чем приехать в Соммерсби… она умело обходилась с иглой. А я в этом отношении весьма придирчива, – прибавила Джулиана так, словно это объясняло решительно все.
Патрику вдруг показалось, что его сюртук сделался на три размера меньше. Джулиана определенно что-то задумала, и пошив нового платья – всего лишь удобный предлог. Заглянув в невинные, широко распахнутые глаза жены, Патрик вновь до боли стиснул пальцы.
– Признавайся: что ты задумала?
Джулиана лихорадочно соображала, что бы такое сказать, чтобы разговор вернулся в нужное ей русло. Разумные доводы не были ее сильной стороной. И все же она не сомневалась – эта идея более чем разумна. Еще бы, ведь Джулиана обдумывала ее не менее часа!
– Обнаружение местонахождения предполагаемого противника имеет ключевое значение для выработки верной стратегии, – решительно произнесла она, накидывая на плечи кружевной редингот. – Этому я научилась на полях сражений в самых блестящих лондонских гостиных.
– Но положение куда серьезней, чем на светском увеселении, Джулиана! Ты намереваешься выследить ту, чьи показания могут привести меня на эшафот!
– Мы станем разыскивать Пруденс отнюдь не для того, чтобы она дала показания, – возразила Джулиана. – Однако мы непременно должны узнать, где она сейчас пребывает.
Глаза Патрика сурово сверкнули:
– Это слишком опасно.
– Позволь с тобой не вполне согласиться. Куда опасней не знать, где находится Прю! Самое разумное сейчас выяснить, не скрывается ли она где-то совсем близко, выжидая момента, чтобы указать на тебя пальчиком и произнести роковые слова! Я уже выяснила, что в Соммерсби ее нет. Полагаю, мы должны поискать ее в Лидсе.
Джулиана умолкла. Патрик как-то слишком легко согласился на задуманный ею званый обед! И вообще, с самого утра он подозрительно много ей позволяет – начиная с суровой отповеди его родне за завтраком и заканчивая требованиями пополнить гардероб. Джулиана ожидала более активного сопротивления с его стороны. Неужели она ошиблась в нем? Неужели Патрик на самом деле мягкотел и ей удастся вертеть им как заблагорассудится?
– Нет.
Более Патрик ничего не произнес, но это негромкое «нет» прозвучало словно приговор, не подлежащий обжалованию.
– Но почему? Давай хотя бы обдумаем эту идею! – взмолилась Джулиана.
– А потому, что, если мы обнаружим Пруденс, это может вылиться… ну, не совсем в то, чего тебе хочется.
– Но я не произнесу ни слова о том… ну, о том, что
может подвергнуть опасности твое положение…– Джулиана, меня всерьез беспокоит, что ты часто говоришь и поступаешь, не подумав! Если ты отыщешь Пруденс, это может быть равносильно подписанию мне смертного приговора. – Патрик помолчал и сощурился: – Или именно таково твое намерение?
– Нет! – ахнула потрясенная Джулиана.
Как он мог даже подумать о таком? Она всеми силами пытается его спасти! Разве она не пообещала, что не станет свидетельствовать против него? Но в карих глазах Патрика застыл упрек. Боже, неужто он и впрямь полагает, что она хочет затянуть петлю на его шее?…
– Я лишь пытаюсь помочь, Патрик… – В голосе Джулианы звенело неподдельное отчаяние. – Ведь я только-только обрела тебя! Да, возможно, я эгоистка, но не желаю приносить тебя в жертву глупому стечению обстоятельств!
– Тебе ровным счетом не следует ничего предпринимать. Маккензи приедет в Йоркшир тотчас же, как уладит мои дела в столице. Так что пусть Пруденс остается там, где она есть. – Его взгляд слегка потеплел. – А если вдруг меня арестуют до приезда Маккензи, тебе надлежит ждать здесь, в Соммерсби, и ни во что не вмешиваться.
Джулиана едва подавила возглас отчаяния. «Если меня арестуют…» – эти простые слова потрясли ее.
– Но… разве такое может случиться? Я полагала, ты теперь в безопасности – ведь я откажусь свидетельствовать против тебя…
Патрик слегка помедлил, прежде чем ответить:
– Не думаю, что тебе следует сильно беспокоиться. Если твои показания не будут приобщены к делу, то у суда будет явно недостаточно улик против меня. А Маккензи в Лондоне сейчас действует лишь затем, чтобы обезопасить меня на всякий случай.
Тут Джулиане стало по-настоящему не по себе. Что это за «всякий случай»? Зачем Маккензи так усердствует в столице, улаживая дела друга? Когда солиситор садился в поезд, идущий в Лондон, они еще не успели договориться о том, что она откажется выступать на суде… Но додумать эту мысль Джулиана не успела, потому что супруг решительно шагнул к ней и теперь в мире не существовало ровным счетом ничего, кроме устремленных на нее теплых карих глаз…
– Джулиана… – Его глубокий баритон зазвучал так волнующе, что у нее слегка закружилась голова, а все чувства мигом обострились. – Я рад слышать, что ты не хочешь меня потерять…
– Не надо, – слабо противилась она. – Ты сейчас пытаешься отвлечь меня…
– Подобно тому, как ты отвлекла меня вчера ночью? – От улыбки Патрика, такой многозначительной, сердце Джулианы сделалось мягче воска, а перед глазами все поплыло. – По части отвлечений ты показала себя великой мастерицей. Так что мой ответный ход вполне объясним…
– Но я так волнуюсь за тебя… Это нечестно с твоей стороны! – выпалила Джулиана.
Однако от ее дерзких слов улыбка Патрика лишь сделалась еще шире. Что за несносный человек! Похоже, супруга даже радует, что она так переживает по поводу его возможного ареста!
– Я знаю, как тебе хочется исправить прошлые ошибки. – Голос Патрика звучал мягко. – Твое желание все уладить заслуживает восхищения. Однако если ты на самом деле обо мне беспокоишься, подумав, поймешь: то, что я предлагаю, – единственно правильно.