Пламенные эвкалипты

— Думаю… нет, не собираюсь.

— Значит, решено, — просияла Клементина. — Мы все пойдем на танцы!

Она победно взглянула сначала на Тома, а потом на Эбби, явно чувствовавшую себя очень неловко.

Собственно, меньше всего на свете Клементина хотела бы встречаться с Хитом Мэйсоном. Однако увидеть собственными глазами, что же он замышляет в отношении Эбби, она могла, только увидев их вместе.

Уильям радостно сообщил:

— Мама, мы выбрали нашему сыну имя. Собирались объявить это в воскресенье вечером, но можно и сейчас.

Он нежно улыбнулся своей жене.

— О! — воскликнула Сибил. — Не томи, скажи же скорее!

— Джеральд Гастингс Хокер! — торжественно объявил Уильям. — Джеральд — в честь моего отца, Гастингс — в честь отца Марты.

— Малыш Джеральд станет пятым поколением Хокеров, носящим эту фамилию, — улыбнулась и Марта. — Надеюсь, наш мальчик передаст ее и дальше.

Глаза Сибил увлажнились слезами.

— Это прекрасно! — всхлипнула он, сияя от счастья. — Уильям, твой отец был бы так рад… И твой, Марта!

Братья Хокеры встали и звонко чокнулись.

— За малыша Джеральда — за Джеральда Гастингса Хокера!

После ланча Джек и Фред отправились к загону, где осваивались вновь прибывшие бараны. Том уехал домой, Джек пообещал через часок-другой приехать в Анаму и помочь с бурением скважины. Пока Уильям и Марта готовились к отъезду, Сибил пригласила Клементину выпить чашечку чая. Она позвала и Эбби, но девушка сказала, что у нее есть кое-какие неотложные дела.

Усевшись за стол и разливая чай, Сибил заметила:

— Утром мы отправимся в Клэр — купим Эбби платье, а я хочу подобрать подарок моему внуку. Сама я вязать не умею, но дамы из женской ассоциации делают и продают очаровательные пинетки и одежду для малышей. Деньги идут на благотворительность, так что мои покупки кому-то принесут пользу!

— Мне тоже совершенно нечего надеть на танцы! — пожаловалась Клементина. — Все мои платья погибли при пожаре.

— О, разумеется, дорогая! Как глупо с моей стороны… Хочешь поехать с нами?

— Да, мне бы очень этого хотелось, Сибил!

— Тогда решено. Мы отправимся пораньше, сразу после завтрака.

Эбби отправилась на поиски Сабу. Она хотела поговорить с ним до того, как Джек уволит повара. Поскольку Макса уже перевели из амбара обратно в его конуру, к другим собакам, она думала, что знает, где найти Сабу.

Эбби открыла дверь в амбар и увидела, что Сабу молится. Она вошла тихонько и встала в стороне, чтобы не мешать ему.

Почувствовав, что его уединение нарушено, Сабу резко обернулся.

— Что надо?! — прошипел он. — Я желаю молиться в одиночестве!

— Прошу прощения за беспокойство, Сабу, но я хотела поговорить — и это не может ждать. Джека сейчас нет, но когда он вернется, полагаю, он тебя уволит.

— Мне все равно! — вызывающе ответил повар.

Эбби удивилась: неужели Сабу уверен, что Джек никогда его не уволит?

— О, вероятно, у тебя уже есть на примете другое место работы и тебе есть, где жить. Так бы и сказал.

Сабу смотрел в сторону. Эбби шагнула к нему, и он поднялся с соломы.

— Я думаю, Сабу, что это не так, верно ведь? Так почему же ты сам напрашиваешься на увольнение? Мне кажется, служба в этом доме не слишком тяжела, да и дом прекрасный. Хокеры — хорошие люди.

— Мою религию здесь не уважают! — буркнул Сабу.

— Я не очень много знаю о твоей религии. У вас принято вообще не есть по некоторым дням?

— Такие, как вы, просто не понимают, что пост есть очищение тела!

— Ты прав. Я не понимаю, как голод может быть очищением. — Эбби даже не хотела делать вид, что понимает это.

— Я ем весь день только фрукты и совсем немного плотной пищи вечером — так что я не голодаю! — сварливо отозвался Сабу. — Это здоровый образ жизни, а кроме того — аскеза, которая немного приближает меня к Высшему Бытию.

— О!.. — Эбби немного смутилась, чувствуя, что в этих материях она совсем не сильна. — Я уважаю твои верования. Но объясни, почему ты еще и не готовишь в те дни, когда приближаешься к Высшему Бытию?

Глаза Сабу сузились — он подозревал, что Эбби смеется над его религией.

— Нет, правда! Я этого совсем не понимаю.

— Это потому, что никто не уважает меня и не ценит то, что я делаю. Вы еще слишком молодая ирландка, чтобы понимать такие сложные вещи!

Эбби вздрогнула. При чем здесь «ирландка»?

— Ты уверен? Это не потому, что ты просто не в силах смотреть на вкусную еду, когда сам не можешь ее попробовать? Ирландка или нет, но я знаю, как это трудно.

По лицу Сабу она видела, что удар попал в цель, хотя бы частично. Сабу молча отвернулся.

— Миссис Хокер и ее сын не понимают, как это трудно, да? — тихо спросила Эбби. — А вот я понимаю. У меня есть идея, Сабу. Я буду с удовольствием готовить в те дни, когда у тебя праздники. Почему бы и нет? Знаю, мистер Хокер сказал, что не будет платить тебе в дни, когда ты не готовишь, но зачем тебе деньги? У тебя нет семьи, которую надо кормить, в город ты не ездишь и почти ничего не тратишь.

— У меня нет семьи в Австралии, но зато большая семья дома, в Индии, — неохотно сказал Сабу.

— Что?! И ты посылаешь им деньги?

— Большую часть своего жалованья я отсылаю в Индию, — он почти шептал. — Моя семья зависит от этих денег.

Эбби была искренне удивлена и почувствовала уважение к повару. Она-то считала его эгоистом, а дело было совсем в другом.

— Хокеры знают об этом?

Сабу гордо и мрачно молчал.

— Ясно! — Эбби все поняла. — В Берре я жила в трущобах. И тоже никому об этом не рассказываю. Но иногда гордость — не лучшая черта характера. Я думаю, Хокеры поняли бы тебя, если б знали правду.

— Они должны были доверять мне и уважать меня! Я давно здесь служу! — нервно воскликнул Сабу.

— Они тебя уважают, Сабу. И считают прекрасным поваром. Иначе, как ты думаешь, почему они так долго терпят все эти твои… тантры-мантры?

Сабу посмотрел на Эбби, и девушка улыбнулась ему, а он поспешно отвернулся.

Сабу боялся улыбнуться в ответ — это был бы признак слабости.

— Если ты уйдешь отсюда, то у тебя не будет шанса отыграть у меня те деньги, которые ты продул в покер! — лукаво заметила Эбби. — Да ты и так не сможешь — я в этой игре ас!