Пламя

— И почему вы расстались?

Он посмотрел на Дашу. «Серьёзно?» Но, похоже, эти вопросы её не смущали.

— Она нашла кого-то лучше.

— Она? – Девушка выглядела удивлённой.

— Да, а что тебя смущает?

— Не знаю. – Даша пожали плечами. – Я, если честно, подумала, что это ты её бросил. Ну… понял, что не сможешь жить всю жизнь с одной женщиной, когда вокруг их… вон сколько. – Девушка кивнула в сторону.

Никита даже не проследил за её взглядом.

— Всё до пошлого банально: я застал её с другим.

— Ничего себе. Так вот, в чём дело. Ты не хочешь строить отношения, потому что боишься, что тебе снова разобьют сердце?

— Боже, только давай без диагнозов?

— Извини.

— На самом деле, всё просто. Я не хочу. У меня не та работа, с которой можно заводить отношения. Она реально опасная и низкооплачиваемая, хоть никто об этом и не говорит. Я могу быть хорошим пожарным и спасать жизни, но всегда буду недостаточно хорош для жизни с женщиной.

— Но ты любишь эту работу. – Скорее не спросила, а подытожила Даша.

— Да. Вот, смотри. – Он закатал рукав рубашки и показал ей руку. – Когда я проходил комиссию, меня чуть не завернули из-за этих шрамов на запястье. Психиатр, думал, мне в дурку надо: решил, что это следы от лезвий – типа я хотел вскрыть себе вены. Мне с трудом удалось доказать, что это окалины от сварки. Я начал подрабатывать ещё в старших классах: после занятий возился с тачками в гараже. Когда варишь днище, искры падают прямо в рукава – отсюда и шрамы. Я бы не пережил, если бы мне не дали допуск.

— И ты ни разу не жалел?

— Сейчас у меня отметины по всему телу, но я всё ещё не жалею. Это моё призвание. – Он пожал плечами. – Так бывает.

— А в тот раз? – Её большие глаза отливали янтарём на солнце. – Когда ты спас Льва.

Никита сделал глубокий вдох, затем резко выдохнул.

— Будешь мороженое?

— Давай. – Кивнула Даша, кажется, слегка разочарованная его уходом от ответа.

Плахов взял в лотке эскимо для неё и бутылку газировки для себя. Отдал ей мороженое, сделал глоток холодного напитка и ответил со вздохом:

— Если бы сейчас всё повторилось, я поступил бы также. Ты не думаешь в этот момент, просто действуешь на автомате. – Никита сделал ещё глоток. – Сначала оглушительный взрыв, затем сверху полетели огненные обломки. Это всё, что я помню. Ну, и ещё, как накрыл собой Царёва. И потом боль. И пламя, пожирающее плоть даже через боёвку. – Он посмотрел на девушку и улыбнулся. – И всё. Я отключился.

— А потом?

— А потом очнулся в больнице.

Видимо, изображать беззаботность у него получалось плохо, потому что Даша продолжала хмуриться, глядя на него. Она даже про мороженое забыла.

— И всё?

— Всё.

— А честно?

Никита шумно выдохнул.

— Да не люблю я это вспоминать. Обезболивающее, перевязки, таблетки, потом физио и куча другой фигни. Много-много месяцев. Но главное, что всё позади.

— Ты боишься, что такое ещё повторится? – Как-то по-доброму и даже наивно спросила девушка.

— Да, доктор! Боюсь! – Отшутился он. Затем, пройдя с десяток шагов, покачал головой. – Поэтому я и сказал, что с моей работой лучше не заводить никаких отношений. Каждую смену бывает что-то опасное. Или сложное. Или ужасное. Или тяжелое. Бывает, и от этого никуда не деться. Но кто-то же должен делать эту работу, правильно?

— Ты спасаешь жизни.

— Это да. – Плахов посмотрел на неё с удивлением. И как у неё получилось проникнуть так глубоко? Вытянуть из него столь многое. – Но не всегда хорошие. Представь только, на прошлой смене я спас из огня мужика. Тот никак не хотел отпускать свой чёртов рюкзак. Думаю, ну и хрен с ним. Но, оказавшись на воздухе, он вместо того, чтобы дать осмотреть себя медикам, припустил вдоль улицы. Как позже оказалось – вор. И я помог ему вынести награбленное!

— Серьёзно? – Рассмеялась девушка.

— Хорошо, что за такое не шьют соучастие!

Они смеялись, Даша ела своё мороженое, а Никита думал: и как же так получилось? Он искал секс без отношений, и теперь у него отношения без секса. Ну, ни хрена себе…

— Простите, пожалуйста! А вы не сделаете фото? – Вдруг обратилась она к прохожему и протянула телефон. – Сможете?

— Наверное, смогу. – С сомнением ответил пожилой дедуля.

— Просто закат сегодня такой красивый, - объяснила она Никите. Затем вложила в сухонькую руку старика свой смартфон. – Вот тут нажмёте, ладно?

— Ладно. – Прокряхтел тот. – Готовы?

— Да, - ответила Даша, встав поближе к Никите.

— Улыбаться обязательно? – Шепнул Плахов.

— Конечно! – Толкнула она его плечом.

— Ненавижу это. – Обняв её за талию, процедил он.

— Знаю, - засмеялась Даша.

Старичок нацеливался, а Никита улыбался, приказывая своему мозгу заткнуться. Пытаясь заставить тело успокоиться. И всё спрашивая себя, что же он на самом деле здесь делает. Рядом с этой девушкой. У них ведь нет поводов для прогулок, а он не водит подружек в парки и не угощает мороженым. Друзья тоже так не делают и не проводят вечера вдвоём – ну, или это не выглядит столь романтично.

Чёрт, какого лешего ты вообще делаешь, Плахов?

— Готово! – Скрипучим голосом сказал старик и вернул телефон.

— Спасибо вам, - махнула Даша.

И проводив его взглядами, они оба посмотрели на экран.

— Что за…

— Не может быть! Ах-ха-ха!

Даша уже хохотала, схватившись за локоть Никиты, когда тот только дал себе волю и начал смеяться – всё звонче и громче. Вскоре они уже вдвоём сгибались от смеха и рыдали, не в силах успокоиться. Селфи! Он сделал селфи! И вместо их фотографии на экране красовался снимок подслеповатого дедули.

— Это шикарно! Боже, это шикарно! – Утирал слёзы Плахов.

— Он такой милый на этом фото. – Хихикала Даша, всё также держа его под руку, словно это было таким же естественным, как просто идти рядом и смотреть на закат. – Согласись, это даже лучше, чем обычный снимок!

— О, да. Я его ни на что не променяю. Эта фотка для меня теперь как символ – чего, ещё сам не понял, но она легендарная, правда!

— Старики бывают такими забавными. – Проговорила Даша. – Твои бабушка с дедушкой ещё живы?