План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945

Среди советских войск царил полный беспорядок. Сталин снял Буденного 13 сентября, и тот был вывезен на самолете на «резервный фронт». Не было даже видимости центрального командования. Вся масса окруженных выслушивала отдельные, часто противоречивые команды командиров корпусов и армий. По некоторым данным, Буденный отдал приказ на отход 8 сентября, но потом отменил его на следующий день. Власов утверждал, что он несколько раз пытался убедить Сталина, чтобы тот разрешил отход, но это разрешение было дано только через два дня после того, как Модель и Клейст сомкнули кольцо окружения [63] .

63

Текст обращения Военного совета Юго-Западного фронта Сталину, датированного 11 сентября 1941 года, гласит:

«Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в сложившемся положении необходимо разрешить общий отвод фронта на тыловую линию».

Начальник Генерального штаба маршал Шапошников от имени Ставки Верховного командования в ответ на это предложение дал приказ отвести две стрелковые дивизии из 26-й армии и использовать их для ликвидации врага, прорвавшегося из района Бахмач – Конотоп. В то же время Шапошников дал понять, что Ставка Верховного командования считает отвод сил Юго-Западного фронта в настоящее время преждевременным.

Фактически для попытки прорыва русские не имели ни боеприпасов, ни горючего, ни координации. С упорной тупостью они сражались, пока не кончалось то малое, что они имели. В эти последние дни хаоса целые батальоны пытались проводить контратаки, бросаясь с пятью последними патронами против вражеской артиллерии, которая косила их прямой наводкой. Когда к ним приближались немцы, русские сопротивлялись до последнего. Сталин председательствовал над их смертью: громкоговорители от специально оборудованной установки передавали записи его речей для защитников ключевых позиций. Малапарте описывает, как «во время боя слова Сталина, усиленные до гигантской громкости рупорами, сыплются на людей, присевших в окопчике у треноги своего пулемета, гремят в ушах солдат, залегших среди кустов, раненых, корчащихся в агонии на земле. Громкоговорители придают этому голосу резкий, жесткий, металлический оттенок. Есть что-то дьявольское и в то же время страшно наивное в этих солдатах, которые сражаются до смерти, вдохновляемые сталинской речью о советской Конституции. В этих солдатах, которые никогда не сдаются; в этих мертвых, повсюду лежащих вокруг меня; в этих последних жестах – упорных, неистовых жестах этих людей, умерших такой страшно одинокой смертью на поле боя среди оглушительного грохота выстрелов и неумолчного рева громкоговорителей».

После пятидневного кровопролития начались первые сдачи в плен. К тому времени, когда вся территория была усмирена, свыше 600 тысяч солдат попали в плен [64] . Почти одна треть Красной армии была уничтожена. При подсчете трофеев немцы старательно классифицировали и учитывали каждую вещь. Фотографы и художники толпами прибывали на поля сражений и оставили нам огромное количество документов; огромные скопища изуродованных выгоревших грузовиков; обгоревших танков, броня которых разорвана и вывернута от попадания 88-мм снарядов. Громадные кучи стрелкового оружия, винтовки, образующие горы высотой 30–40 футов, ряды и ряды полевых орудий, у каждого из которых казенная часть, как положено уставом, вырвана последним выстрелом. В изобилии представлены фотографии мертвых. Лежащих рядами, грудами; вытянувшихся и спокойных и скорчившихся в агонии; искаженных, изуродованных, обгорелых. Иногда видно, что они пали в бою. Другие, как сообщают подписи, в результате «карательных» мероприятий. При разборе этих гор «документальных» свидетельств охватывает ужас от этого тевтонского садизма, этого германского упоения насилием и жестокостью. Специально отбирались самые ужасные, отталкивающие кадры. Победа была велика, но немцы тщились сделать так, чтобы она казалась еще более жестокой и безжалостной, чем в реальности.

64

Советские специалисты заявляют, что численность войск Юго-Западного фронта перед началом сражения за Киев была 677 085 человек и что 150 541 солдат были выведены. Таким образом, они допускают потери в 527 тысяч человек, но отрицают, что взятых в плен под Киевом могло быть гораздо больше, чем одна треть немецкой оценки в 665 тысяч, которая вполне могла быть увеличена из-за включения в статистику ополченцев.

Из всех тем страшнее других тема пленных. Эти длинные покорные колонны, тянувшиеся по изрытой воронками земле в безнадежном отчаянии. В глазах русских та немая, воловья покорность, как у людей, сражавшихся за родину и потерявших все. Догадываются ли они о том, что их ждет? Голод, свирепствовавший в лагерях тиф, двадцатичасовой рабочий день на заводах Круппа под хлыстами эсэсовцев? Медицинские «опыты», муки, четыре года невероятной изобретательной жестокости самого ужасного и непростительного вида? Было ли у них интуитивное содрогание при мысли о будущем, могли ли они осознать, что из каждой тысячи свой дом снова увидят менее тридцати человек?

Все это риторические вопросы. Но зададим еще один: когда немцы видели эти мрачные колонны, бессильно ползшие по степи, понимали ли они, что сеют ветер? Первая жатва, самая ужасная, была недалеко – до нее оставалось менее двенадцати месяцев.

Глава 8 НАЧАЛО НАСТУПЛЕНИЯ НА МОСКВУ

В конце сентября 1941 года, когда в Киевском очаге сопротивления замолкли последние выстрелы и были заколочены досками двери товарных вагонов, везущих на запад русских военнопленных, немцев мучила неразрешимая загадка: медведь мертв, но он не падал. Потери русских никогда не будут точно известны, но ОКВ оценивало их в два с половиной миллиона человек, 22 тысячи орудий, 18 тысяч танков и 14 тысяч самолетов. Эта статистика основывалась на анализе данных разведки. Она почти точно совпадала с данными о численности русских, которые эти же специалисты разведки подготовили в начале кампании. За счет чего же тогда держалась Красная армия?

Стратегические задачи, какие были поставлены перед вермахтом в начале кампании, были все выполнены. Ленинград был осажден и нейтрализован; Украина открыта для германской экономики вплоть до Донца (а русские лишились ее). На Бендлерштрассе уже началась работа над изучением новых потребностей в войсках на оккупированной территории. Предусматривался отвод в Германию примерно 80 дивизий (половина из которых подлежала мобилизации). Военная администрация оставит в своем распоряжении лишь мобильные войска в крупных промышленных и транспортных центрах; каждая группа кроме обычных оккупационных обязанностей сможет выполнять отдельные задания по ликвидации любых попыток сопротивления, прежде чем оно станет опасным.

Однако на фронте все выглядело иначе. Немецкий солдат чувствовал, что он в глубине враждебной страны. Однообразный, в основном равнинный ландшафт прерывался только реками. Днепр, Дон, Миус, Сал, Донец, Оскол, Терек, Сож, Остер, Десна, Сейм. Через все эти реки саперы вермахта строили мосты, на берегах каждой из них были похоронены их товарищи. И везде находился враг, всегда в отступлении, но всегда стрелявший. Часто дневной бой заканчивался, а русские снова стояли на горизонте; танки Т-34 со своими плоскими башнями, еле различимые в цейссовские бинокли, как будто заманивали все дальше на восток. От своих союзников, венгров и румын, не считавших себя сверхчеловеками, немцы начали заражаться тревожными чувствами. Будто русского нужно убивать два раза; будто русских никто не побеждал; будто ни один солдат не выйдет из России живым. И каждый немец, на каком бы участке фронта он ни сражался, с какой-то странной смесью ужаса и восхищения следил за поведением раненого русского:

«Они не кричат, они не стонут, они не ругаются. Несомненно, есть что-то загадочное, что-то непостижимое в их суровом угрюмом молчании».

Будто из злобного желания заставить своих врагов проявить слабость, немцы не оказывали медицинской помощи военнопленным и держали их на голодном пайке. Двингер пишет:

«У некоторых из них, обожженных огнеметами, не было и признаков человеческого лица. Это были покрытые пузырями бесформенные куски мяса. У одного пулей оторвало нижнюю челюсть. Обрывок мяса, прикрывающий рану, не скрывал трахею, через которую дыхание вырывалось хрипящими пузырьками. Пять пулеметных пуль размозжили плечо и руку другого, который тоже не был перевязан. Казалось, что у него отовсюду текла кровь… Я пережил пять военных кампаний, но никогда не видел ничего подобного. Ни крика, ни стона не срывалось с губ этих раненых, которые почти все валялись на траве… Как только стали раздавать еду, русские, даже умирающие, поднялись и устремились вперед… Человек без челюсти едва мог стоять. Раненый без руки привалился уцелевшей рукой к дереву, обгоревшие шли, как могли. За каждым тянулся ручей крови, растекающийся во все увеличивающуюся лужу».

Тревожное чувство пирровой победы посещало в основном солдат пехоты, и это ощущалось в их письмах домой и дневниках. Но потребовалось куда больше времени, чтобы это чувство ощутило и ОКХ. Только не раньше конца августа там стали задумываться о вероятности зимней кампании. 30 августа Гальдер приказал:

«Учитывая последние события, которые могут вызвать необходимость проведения операций даже во время зимы, предписываю оперативному отделу составить доклад о потребностях в необходимом зимнем обмундировании».

Победа под Киевом заставила многих офицеров в Генеральном штабе поверить в то, что еще один такой котел, и с русскими будет покончено, а они будут зимовать в Москве. Только Рундштедт целиком противился этой идее, советовав оставить армию на Днепре до весны 1942 года. Но это было неприемлемо для Гитлера. А поскольку большинство старших генералов – Бок, Клюге, Гот, Гудериан – отвечали за центральный сектор (и питали честолюбивые замыслы), естественно, Рундштедт остался в одиночестве среди высших генералов.

Разумеется, главнокомандующий ничем не выдавал своей неуверенности, когда говорил с бароном фон Либенштейном и другими начальниками штабов в ставке Бока 15 сентября. Целью новых операций, сказал он собравшимся, было «уничтожение последних остатков группы армий Тимошенко». Для этого потребуется три четверти германских войск на Восточном фронте, включая все танковые дивизии (кроме находящихся в группе Клейста, которые должны продолжать очистку Украины). Гёпнер уже передислоцирован с севера и займет позицию в центре. На дальних флангах снова будут танковые армии Гота и Гудериана.