Планета Вода. Часть I

– Простите за тон, Батор, но это смешно. Исходя из критерия бесконфликтности, можно сделать единственный вывод: мы отбираем людей, которые не поставят под угрозу всю колонию своим поведением и больше ничего. Только индивидуальный подход к отбору кандидатов для исторической миссии – заселения Марса на постоянной основе может дать нужные плоды. Никаких этнических или расовых барьеров.

– Хорошо. И последний вопрос на эту тему. Как вы считаете, отправка столь беззубых людей в дикие места, где нет вообще ничего, кроме сброшенной с орбиты техногенной платформы, хорошая идея?

– Я считаю, что разум и воля приведут человека к тем горизонтам, о которых даже мы сегодня не можем помыслить.

– И тем не менее? Смелость города берёт, а она невозможна без стремления к риску, которое в свою очередь сопряжено со взрывоопасностью человеческого характера. Не считаете ли вы, что отобранные вами люди не будут достаточно пассионарны, чтобы закрепиться на новой не просто территории, а планете? В конце концов, любое свободное проживание так или иначе связано с чувством принадлежности, я бы даже сказал – собственности и связанной с этим ответственности за то, что человек может назвать «своим». Ваш подход, как по мне, может отправить в невообразимо дикие места таких людей, которые будут исследовать, передавать данные на Землю, что-то там строить, но не закрепятся там по-настоящему, так что ни они, ни их потомки не смогут назвать то место своим домом.

– Те объекты инфраструктуры, которые, как вы выразились, сброшены с орбиты, могут поддерживать жизнь в автономном состоянии достаточное время для того, чтобы в случае аварий межпланетный транспорт успел доставить всё необходимое для устранения неполадки.

– Вы считаете, что отправляете на Марс беззубых людей или нет?

– Нет, я так не считаю.

– Спасибо, у нас в гостях был директор ДСПА Игорь Седерский…

Настя приказала своему Персональному Помощнику выключить эту старую запись, стена погасла.

«Объекты инфраструктуры», – произнесла она. Почему-то её резануло, что место, где она живёт, назвали «объектом инфраструктуры».

Настя

Она вышла из класса подчёркнуто независимой походкой, так что можно было подумать, что она идёт по подиуму. Широко раскрывая рот, жуя жвачку так, что было слышно в соседних классах, она дошла до женского туалета и заперлась в одной из кабинок.

Ей уже давно стали привычными насмешки и уколы одноклассников, которые сводились к одному: её сиротству и тому, что она была вынуждена подрабатывать сразу в нескольких заведениях в их городе: то одеваясь в нелепый наряд в местном кафе со средневековым антуражем, то проводя различные мероприятия для детей в местном торговом центре, примеряя на себя наряды пингвина или клоуна. Пособия едва хватало на основные нужды: еду и одежду, но Настя не собиралась задерживаться в этой дыре на всю жизнь.

Её интуиция говорила, что причина жестоких насмешек и издевательств кроется не в её социально угнетённом положении – никто из её одноклассников не мог похвастать преуспеванием своих родителей, а в её инаковости. Люди с почти искренним сочувствием относятся к тем, кто, как и они, находится в трудном положении, но они совершенно не терпят тех, кто хочет из него выбраться. Все чувствовали, что амбиции девушки выходят далеко за пределы того, чтобы в 18 лет стать женой местного дворового альфа-самца с бритым черепом и дурацкой чёлкой, поэтому её ненавидели.

Во дворе, а почти весь двор составлял её школьный класс, сложилась, как это случается везде, локальная элита. Она состояла из группы бугаёв и их девок, которые ревниво охраняли свой доступ к «завидным» парням – они-то как раз и были главным источником издёвок и унижений.

Но не только ровесники были проблемой для девушки. Очень часто, когда она работала официанткой, её, почти не скрываясь, трогали местные чиновники из городской администрации.

Для парней и мужчин Настя была лакомым куском, который они, словно наперегонки, пытались заполучить, и он был тем слаще, чем независимей и смелее она себя вела. Её единственная подруга в школе – Кристина – часто повторяла один и тот же совет: «Да заведи ты себе обыкновенного парня, здесь все так делают. Другие отстанут». Но Насте была противна мысль, что ей нужно будет отдать себя, как куклу, какому-то вонючему, слюнявому пацану, чтобы избавиться от унижения. Ей такая ситуация казалась абсолютно немыслимой уже хотя бы потому, что теперь не каменный век. Хотя, нужно отметить, большинство людей мало изменилось с тех пор. Настя, как могла, сохраняла достоинство на проводимых в ресторане корпоративах и в школе, где постоянная ревность к её данным двигала нахальными одноклассницами, которые в свою очередь подначивали парней, и без того заведённых желанием обладать недоступной красавицей.

Их слова для неё ничего не значили, но бывали моменты, когда чаша переполнялась.

И в этот раз был именно такой случай.

В коридоре перед уроком она услышала сзади себя гогот и лёгкий щелчок по затылку. Делать вид, что не замечает гадких поступков по отношению к себе, ей было привычно, поэтому Настя вошла в класс, не повернув головы. В другой раз она бы заглянула в уборную, но тогда у неё был доклад по географии. Тема доклада: «Сравнительный анализ земных параметров относительно других планет Солнечной системы в срезе пригодности для проживания человека» – тема, которая входит в круг интересов девушки, подсознательно стремящейся вырваться из окружающего дерьма.

Когда она поднималась к доске, класс засмеялся. Видеть пунцовые от смеха лица, неприкрытые смешки, равнодушно повёрнутое к окну лицо учительницы, которая в числе прочих сотрудников школы часто делала замечания по поводу откровенной одежды, завистливо глядя на красивое тело девушки, Насте было противно. Но она создала для себя защиту: убедила себя, что рассказывает это всё не для них, а для себя, тренируя память и умение говорить.

Во время выступления учительница несколько раз её прерывала, задавая вопросы лишь косвенно относящиеся к теме доклада. К примеру, когда девушка высказывала мысль об ограниченной пригодности для жизни человека любого из космических тел, кроме Земли, даже при наличии всей инфраструктуры, учительница сказала, что Настя настроена слишком пессимистично. Она сказала это специально, чтобы не дать девушке раскрыть свою тему – уж очень не нравилась взрослым независимое поведение этой сироты, которая, по их мнению, должна была научиться подстраиваться под жизнь, чтобы занять в ней хоть какое-то место.

Настя замолчала, пытаясь сформулировать ответ, но в итоге решила сделать по-другому.

– Извините, но Ваше замечание не совсем по теме, – сказала она, ощущая жар на скулах.

– Герасимова! – прикрикнула учительница, сдвинув брови – Ты разговариваешь с учителем, не забывайся.

«Не по теме», – повторила учительница, закатив глаза.

В тот раз за её великолепный доклад ей поставили 3 балла.

– Садись. Готовься в следующий раз лучше. Я вижу в тебе потенциал, но тебе не хватает дисциплины. Виден недостаток родительского воспитания.

Лицо Насти налилось кровью от гнева, она повернулась к учительнице, желая крикнуть ей, что она не смеет так говорить, но её губы запрыгали, и за долю секунды она поняла, что не сможет сказать ни слова, а только рассмешит всех.

Она машинально коснулась рукой затылка, куда что-то щёлкнуло её в коридоре. Под пальцами оказался комок липкой резины. Раздался гогот. Всё ещё находясь под воздействием мощных эмоций, она с самым независимым видом отлепила от волос не успевшую сильно запутаться жвачку и закинула её себе в рот. Гогот стих.

В кабинке было темно. Девушка всё ещё боролась с рвотным рефлексом, хотя безвкусная жвачка уже давно была смыта в унитаз, и давилась рыданиями. Дверь открылась и через порог перешагнула её подруга. Она тоже была отщепенцем, но, в отличие от Насти, старалась всем понравится и пресмыкалась.

– Настюш, ты как? – постучав по дверце спросила она.

Настя не отвечала – она стеснялась своего сломавшегося голоса. Горло давили спазмы жестокой обиды и злости.

Щеколда у дверцы была отломана, Кристина протиснулась и села на корточки рядом. Она попыталась погладить Настю по ноге, но при прикосновении в теле Насти произошёл мышечный спазм, и подруга отстранилась.