Планета
Шрифт:
– А это майор Тарапунька, начальник таможни, - Гаранжа кивнул на африканца.
– Рад знакомству. Григорий Пантелеевич?
– Тарапунька улыбнулся всеми тридцатью двумя зубами и замолчал.
– Да-а?!
– А это наши чехословацкие союзники, - продолжил Гаранжа, - подплуковник Ян Свобода и капитан Петер Новак.
– чехословаки козырнули.
– Они из Новой Праги, из 1928-го года сюда пожаловали.
– Не поняли?
– удивились казаки.
'И их, боженька, давеча испёк'?
– влез дуплет догадки комдиву.
– Я думаю, господин комдив, вам бы надо обратиться к есаулу
– Не понял. Какая Каменская? Что за сказки сказываете? Мы ж под Вёшками пребывали.
– Вот карта, сами посмотрите.
– Разыгрываете? От карты у Мелехова разболелась голова.
– Нет, у нас такие точно карты. Господин майор правду говорит, - вмешался Ян Свобода и предложил: - Давайте пройдём к машинам.
Отправились за таможню, смотреть карты чехословацких офицеров. Посмотрели.
Мелехову в голову ничего не являлось. Зыков истуканом застыл рядом. Таможенный начальник в это время достал какую-то коробочку и навёл её на Мелехова:
– Скажите сыр, снимаю. Щёлк. Какой сыр, комдив схватился за шашку.
– Григорий Пантелеевич, я вас сфотографировал и показал на экранчике цветной снимок "сурового витязя" с ординарцем.
– Прохор, ты, что-нибудь понимаешь?
– спросил комдив повстанцев, а у самого мешанина мыслей в голове.
– В сказку мы попали! Прохор от щелчка фотокамеры проснулся.
– Хороша сказка, да небось, ...с войнушками!
Махнул в сторону стоящих автомобилей, а нагайку так сжал, что побелели костяшки пальцев. В одном, открытом, сидели четверо в пятнистой форме и спокойно поглядывали по сторонам. Около четырёх грузовых крутилось ещё человек двадцать, с коханьем оружия.
– Нет, только собираемся воевать. Сюда идёт войско неприятеля, довольно многочисленное, но уступающего нам по оружию. Неделя по времени у нас есть, - совсем спокойно ответил майор.
– М-да. Это хорошо, что неделя, - Мелехов остыл.
– Неделя - это прямо хорошо...
Развернулся, дошагал обратно до своих коней и махнул рукой. И к мосту потянулись, поспешая, казаки Громковской сотни. Любопытные и под пулемёты. Первым бегом прибежал сотник. С женой.
– Сотник тебя...
– Мелехов не договорил. Ему навстречу шёл, родной брат Пётр. - Здорово, братушка.
Старшего брата заключил в объятия, и даже не удивился его появлению.
– Чуй, Гриша, а у тебя в голове не было посулов - "омоложение прошло успешно"?
– старший брат смотрел со спокойной ухмылкой.
– Водились, Пётр Пантелеевич, - ответил. Спокойствие брата и ему передалось. - Вот тебе и побасёнка!..
Стали подходить казаки из его дивизии. Прямо волнами они на таможню накатывали. И они стали спрашивать, как их сюда всех занесло. Мелехов, как мог, отвечал. Казаки зачесали затылки. Но большинству предстоящий недельный отдых пришёлся по нраву... Поглядывая на брата, решился ехать в Каменскую.
– Так сколько тут до Каменской будеть?
– спросил у, "ишь ты", майора.
– Десять вёрст от нас будет. Езжайте, мы за этой "бригадой" присмотрим. Накормим и попадалово у них сытным получится, - таможенник улыбнулся, Мелехов хмыкнул.
– Пётр, покомандуй, я к голове нонешнему заскачу. Поспрашай
тута ишо. Бывай.С ним поехали Прохор и Коршунов на коньке местных пограничников. Митрий уже изъяснялся нормально, но редко. Ехали, почти молча версты две, рассматривая окрестности. Слева была весенняя цветущая степь, а справа начались аккуратно распаханные поля в коробках лесопосадок.
– Ты глянь-ко, Митрий, как складно распахано, - Прохор не выдержал трёхминутной молчанки.
– Ага.
Коршунов с игнорированием смотрящий на всё и всех, при виде ладных полей оживился. Свернули с асфальта. Глянули на пронёсшуюся по дороге пятнистую машину, спешились, и, оставив коней пастись в щедрой лесопосадке, ступили на поле. Прохор опустился на корточки и разрыл землю руками.
– Глянько, пашеничка посажана. Эх, полюшко-поле...
Григорий, покусывая травинку, сорванной по ходу, молча слушая начавшийся разговор между Митрием и Прохором, пришёл к выводу, что непонятное пока можно выкинуть, а, если что, с земляками он тут не пропадёт. В толпе подошедших казаков он рассмотрел и своих хуторян-земляков: Христоню, Якова Подкову, братьев Шамилей, Аникушку. Даже Степана Астахова увидал. Да плюс повстанцы с других станиц и хуторов.
'Это нормально'. Затем все вышли к дороге, откуда послышался шум. В сторону Каменской ехала легковая машина, необычная.
Машина остановилась. Из неё, блеснув загорелыми ляжками, выбралась девушка в светлом платье до колен и туфельках, под цвет глаз. Синих.
– Товарищи, а куда эта дорога ведёт?
– спросила, закрываясь ладонью от солнца.
– Товарищей выискиваешь?
– Коршунов сердито скалясь, потянулся за нагайкой.
– А мы тебя щас плетей!
– Митрий, прекрати!
– одёрнул дружка Мелехов.
Девушка нагайки карателя не испугалась. Уперев руки в бока, незнакомка высказала, куда бы она засунула эту плётку Митьки, и какие были бы результаты. Потом ещё прошлась по "семейке" Коршунова. Да таким ядрёным матом, что казаки смутились, а Коршунов со всего маха уселся на землю и стал рвать с такой злостью траву и раскидывать её, что все поневоле разулыбались.
– Ой, а вы на актёра Петра Глебова похожи, что играл Григория Мелехова в "Тихом Доне"! Тут кино снимают?
– девушка стояла уже рядом с Мелеховым.
'Ага. Как в 2014'...
– Я не Глебов, я - Григорий Мелехов. А дорога ведёт в Каменскую.
– Мелехов? Какую Каменскую? Тут Сальск должен быть... дальше последовал разговор "немого с глухим"...
– Куда мы, дядя Вася, попали?
– девушка надула капризно губки. Степенный шофёр потускнел:
– Регина, давай назад в конезавод вернёмся.
– Ага, Марсов, меня съест, что зря съездила. Скажет, напрасно бензин спалили.
– А ты его матом, Марсова этого, - Прохор бесхитростно подсказал.
– А у кого я мату научилась? У директора Марсова и научилась... а потом любопытная девака уговорила Григория и Прохора поехать "в вашу Каменскую" на их "Ниве".
– А этот хам пусть тут сидит, коней ваших охраняет.
Сели в машину, раз, и показалась Каменская, посередь полей и небольшой реки.
Пассажиры в "Ниве" с удивлением рассматривали станицу, похожую на перевалочный военный пункт.