Пластмассовый космонавт
Шрифт:
– Уже и не помню, наверное, я что-то перепутал, – прикинулся лопушком Беркут, не чувствуя себя вправе называть фамилию «Ненашев».
Власов несколько секунд пристально, как будто с подозрением смотрел ему прямо в глаза. Павел спокойно выдержал взгляд, и тогда Власов, немного успокоившись, дружески похлопал его по плечу:
– Не верь этим сукам, Паша! Поверь, нет таких документов, которые бы это подтверждали. А тот, кто распространяет эту клевету, просто всеми способами пытается опорочить моё имя, чтобы протолкнуть своего блатного на мою должность.
Мужчины вернулись за дружеский стол. Остаток вечера Василь молча сидел напротив, сам на себя не похожий. Курил непрерывно и исподлобья наблюдал за ним. Беркут чувствовал: сейчас что-то произойдёт.
– Какая же я мразь! –
По пути домой на пустынном шоссе Беркута настигла стая бесшабашных искателей приключений – пятеро парней на мотоциклах и с ними девчонки. «Вольным всадникам» пришла в голову забавная идея немного покуражиться над водителем одинокой «пенсионерской» «Волги». Давя ему на психику, они с рёвом пошли на обгон. Грозно газуя моторами без глушителей, семеро сопляков были уверены, что до мурашек запугали старичка. Для пущего эффекта шутники врубили на полную катушку магнитофон с западной музыкой.
Довольная своей «психической атакой», хохочущая «мотошпана» стала быстро удаляться. Обнимающие своих парней девчонки, махали ему на прощание руками с задних сидений «ЯВ» и ИЖ-ей.
Можно было поздравить себя, что ещё легко отделался, ибо от ночных гонщиков можно ожидать чего угодно. Во всяком случае ещё вчера Павел спокойно бы отреагировал на выходку сопляков, ну что с них взять, пусть детишки тешатся. Но тут в нём взыграл азарт. Как это так, ему можно сказать бросили вызов, и не ответить?!
И Павел азартно включился в гонку, словно такой же пацан. Километров пятьдесят они выясняли кто же из них всё-таки круче. То он «делал» мотоциклистов, то они выходили вперёд. Беркут выжимал из машины всё, на что она была способна. Не зря он столько часов провёл в гараже, заботливо ухаживая за мотором и ходовой частью своей «ласточки»: вместе они почти смогли утереть молокососам их сопливые носы.
Лишь заметив, что двигатель начал опасно перегреваться и тревожно постукивать, Беркут решил, что на сегодня всё же довольно, пора дать отдых своей старушке, моральная победа в этом состязании итак осталась за ними. Он сбросил скорость и позволил обойти себя в последний раз. И был совершенно уверен, что больше никогда не увидит случайных соперников. Поэтому очень удивился, заметив через пару километров, впереди на обочине, пожидающих его мотоциклистов. Они размахивали руками, предлагая остановиться. Павел не стал уклоняться от личного знакомства, хотя, наверное, из элементарной осторожности следовало проскочить мимо. Уже почти стемнело, проходящих машин было крайне мало, и непонятно чего ждать от разгорячённых гонкой парней. Но чувство опасности словно притупилось в нём.
Мужчина вышел из машины и уверенно направился к поджидающей его компании, фары мотоциклов были направлены на него. На кожаной лётной куртке Беркута, сшитой из «чёртовой» кожи, не было ни погон, ни иных знаков различия, и всё же один из парней сразу признал его.
– Оп-паньки!.. – изумлённо хлопнул он себя по ляжкам. – Мы бы не стали вас задевать, если б знали… – с уважением заверил патлатый парень с прыщавым юношеским лицом. Они все были очень молоды, трое точно ещё в армии не служили, лишь тот, что у них похоже за предводителя, был постарше – лет 25-ти. Голова вожака была повязана чёрным платком, в ухе серьга – настоящий пират! Он тоже узнал знаменитого космонавта.
– Промашка вышла, товарищ генерал, – от лица всех принёс извинение «пират».
– Хотите сказать, что не считаете меня достойным соперником? – поинтересовался задетый за живое Беркут.
– Это там вы короли, – с горделивой ухмылкой ответил вожак, указывая глазами в небо, – а тут мы на своих железных конях.
В это время подружки байкеров пританцовывали чуть в сторонке под магнитофонную запись.
– А ничего у вас музыка – слегка оглянувшись, небрежно похвалил Беркут.
– Ну вы даёте, товарищ генерал! – изумился длинноволосый паренёк. – Не в обиду вам будет сказано, но у людей вашего возраста обычно уши вянут от нашей музыки.
– Ваше поколение её терпеть не может. У пенсионеров на наши
записи – «ал-лергия»! – с трудом выговорив заковыристое словечко, хохотнул третий в «банде» – с индейским ирокезом на лысом черепе. – У нас во дворе один дедок нам целую лекцию прочитал, что мы потенциальные агенты и шпионы, потому что сегодня мы увлекаемся западной музыкой, а завтра родину продадим капиталистам в обмен за западные записи, фирменные джинсы и бабл-гамы.– «Сегодня он танцует джаз, а завтра родину продаст», так что ли? – понимающе процитировал одного фельетониста Беркут. Ему было знакомо, что значит быть стилягой, на которого, словно на прокажённого изгоя, охотятся милиция и дружинники, чтобы заклеймить в рабочей стенгазете, в сатирическом журнале «Крокодил», изгнать из учебного заведения, с работы. Несмотря на огромную разницу в возрасте, зрелый мужчина ощутил родство с ночными странниками. И одновременно пропасть между поколениями. Ведь положа руку на сердце, это он сейчас пытается выглядеть таким демократом. А сам с возрастом тоже как-то незаметно превратился в ханжу и зануду. Тоже порой ловит себя на старческом брюзжании, не понимает и не желает понимать вкусы молодого поколения, и тем предаёт идеалы своей мятежной юности. Это касается и их музыки, которая вызывает в нём лишь раздражение своей новизной и отличием от привычных ритмов. То, что слушает молодёжь в уличных компаниях, часто казалось ему абсолютной безвкусицей. А на самом деле это просто старость, теперь-то Беркут это ясно осознавал.
– Скажу вам, что тот дедок просто недалёкий человек, – заверил ребят он. – Потому что то, что вы слушаете, вышло корнями из народной негритянской музыки, это потом уже появились такие направления, как джазом и рок-н-рол, а когда-то это были песни африканских рабов.
– А вы шарите, – уважительно заявила ему девица с томным лицом.
– Я в молодости довольно лихо бил стэп, – не хвалясь, спокойно сообщил он, чем вызвал недоверчивую, ироничную реакцию собеседников.
– Можете сбацать? – подначил его патлытый, переглядываясь с дружками.
Павел тут же отстучал на асфальте чечётку, затем изобразил несколько роке-н-рольных па. Чтобы завести «старикана» ещё пуще, главарь мотоциклистов, а за ним и остальные устроили импровизированную дискотеку на обочине. Взрослый мужчина стал повторять за юнцами энергичные движения незнакомых ему танцев. Вероятно, получалось у него неплохо, потому что молодёжь поддержала его восторженными аплодисментами. Беркут почувствовал, что стал им намного ближе и понятней.
– А вы нереально круты, товарищ космонавт! – без насмешки объявила одна из девчонок. Павел и сам был приятно взволнован и горд собой. И наслаждался чувством лёгкости, эйфории, как бывает лишь в юности. Ночной воздух буквально пьянил. Было ощущение рухнувших стен, даже звёздное небо казалось каким-то новым, непривычным, неизведанным, полным таинственных загадок.
Давайте мы вас проводим, а то уже стемнело, а дорога тут далеко не хайвэй, – вежливо предложил вожак стаи.
Ветеран с симпатией оглядел собеседников, хорошие они оказались ребята, хоть и выглядят угрожающе в своих кожаных мотоциклетных куртках, непричёсанные.
– Спасибо, но мне эскорт без надобности, – ответил взрослый мужчина, – это я вас могу проводить до дома, тем более, что некоторым из вас вероятно завтра в школу. – И взглянул на самого молодого паренька в «стае», у которого светлые усики едва пробивались над верхней губой. Юноша скоромно не влезал в разговор, лишь внимательно глядел своими мягкими печальными глазами на взрослого. И от этого взгляда Беркуту становилось не по себе. Отчего-то подумалось: «А ведь так мог бы выглядеть наш с Вероникой сын».
Встречное предложение нового знакомого вызвало беззлобные смешки в стане мотоциклистов. Впрочем, на лёгкую снисходительность взрослого никто из них не собирался обижаться. Павел почувствовал, что они стали друзьями и попросил позволить ему немного прокатиться на одном из мотоциклов. Оседлав ревущий байк, он почти сразу начал вытворять на нём разные трюки. Так что владелец даже забеспокоился за своего железного коня:
– Э-эй! Папаша, поосторожней с моим мустангом, так и разбить недолго, а он между прочим полторы штуки стоит.