Плененная льдом

Ролану этот момент понравился, а вот то, что следовало после — ошарашило беднягу до глубины души.

— Где мы? — маг не сразу понял, что мы сидим в самолете, он смотрел в иллюминатор с открытым ртом, вытаращил глаза, затем посмотрел на меня и тихо прошептал, — вы умеете летать ТАК высоко? Но я не чувствую магии… Ни капли…

— Наука, — я пожала плечами, — магии в моем мире нет…

— Как нет? — Ролан не верил, а затем картинка вновь изменилась. Мы стояли на улице рядом с моим домом, мимо проносились машины, бегали подростки с наушниками в ушах. Вечерний Питер как всегда был прекрасен — в отражении небольших луж сияли огни фонарей, в ночном темном небе проносились стаи птиц, а в местной маленькой кофейне играла французская музыка и разносились ароматы вечернего кофе… В тот день люди танцевали прямо во дворе. Много пар собралось вместе на просмотр фильма “Амели”. Девушки и женщины, бабушки и внучки — все были одеты в легкие летние платья, на ножках красовались туфли на каблуках, а на лицах сияли милые, добрые улыбки. Мужчины ради своих дам пришли в белых рубашках и как только началась музыка, атмосфера этого места заиграла новыми красками.

— Почему именно это воспоминание? — Ролан стоял на месте, крепко сжимал мою руку, а я с трудом сдерживала слезы, видя свои мир таким ярким и красочным.

— Я шла после института и увидела, как ярко блестят глаза во-он у той пары… Ты только посмотри… — я указала рукой на пожилых людей, которые с улыбкой на лице медленно и совсем не в ритм танцевали, крепко обнимая друг друга, — я так сильно захотела оказаться на их месте… Чтобы в старости точно так же танцевать по музыку, в обнимку… вспоминая прошлое… В тот день я рассталась со своим мужчиной. Он не понимал, насколько медицина для меня важна, постоянно злился из-за того, что я не уделяла ему внимания, а я из кожи вон лезла, работая еще и в стационаре санитаркой, чтобы оплатить себе нужные учебники. Мама могла их купить, но я не просила… Она и так делала для меня все, что могла.

— Те книги были очень дорогие?

— Безумно дорогие, — я с ужасом вспоминала тот день, когда перевела необходимую сумму. Никогда не думала, что буду тратить СТОЛЬКО на книги…

— Фонари горят… но это не огонь и не пульсары… и что это за нити в небе? Не понимаю… И я молчу уже про дома… Да они огромные… Так много людей…и… что это за дома на колесах? Земля странная… Все другое… Совершенно другое…

Воспоминания снова изменились… На этот раз Ролан увидел меня с мамой — мы сидели на кухне, пили чай… Ну, как пили… Мама аккуратно убирала волосы с моего лба, а я в то время провалилась в какую-то полудрему, сильно устав после учебы. Я лежала прямо на учебнике, но все еще не спала полностью.

— Твои воспоминания настолько четкие, — удивлялся Ролан, — я еще никогда не видел подобного… Обычно детали расплывчаты, но ты передаешь все так, словно я нахожусь сейчас в реальном мире. Удивительно, что ты на это способна. Единственное, я не вижу лиц… Лишь их очертания…

Ролан с ужасом смотрел на электрический чайник, а уж когда увидел робот-пылесос, то вообще пришел в восторг. Он разглядывал посуду, внимательно всматривался в лицо моей мамы, разглядывал мою комнату, видел, как я от волнения теряю блузку, собираясь на свидание. Я не могла контролировать то, что показывала, так что колдун видел и первый поцелуй на мосту, от которого вообще ничего нигде не трепетало, а в голове возник лишь один вопрос — и это все?

— Не понравилось, — с удивлением заметил Ролан. Наблюдая за тем, как я пытаюсь поскорее уйти домой.

— Вообще не понравилось. — честно созналась я, — слюни какие-то… Язык противный… Все так воспевали первый поцелуй, что я навоображала себе нечто волшебное, а на деле ничего интересного.

— Тебе здесь лет шестнадцать на вид…

— Девятнадцать. — поправила я, — я молодо выглядела…

— Подожди… — мне кажется или моя биография ужасает Ролана намного больше, чем робот-пылесос? — Ты что, в девятнадцать лет только первый раз поцеловалась? Серьезно?

— Это хорошо или плохо?

— Это странно, — ляпнул Ролан явно не подумав. Ну и что в этом странного, а? — просто обычно у многих лет в шестнадцать уже дети есть… Кто не привязан к академии, конечно… Колдуны и ведьмы имеют другой срок жизни. Некоторые живут больше двухсот лет, а кто-то не доживает и до тридцати из-за образа работы. Поэтому с созданием семьи почти у всех проблемы… А это что такое?

— Это смартфон. По нему можно связаться с кем угодно, где бы он не находился. Не нужно отправлять никаких сигналов в небо, вызывать ковен и слать им письма — можно просто нажать на кнопку и нужный тебе человек уже на связи.

— Потрясающе, — мага даже передернуло немного. Он смотрел на все огромными глазами, не мог поверить в увиденное, а затем тихо произнес, — ты и правда не из нашего мира… Но как такое возможно? Порталы между мирами… Для нас это что-то вроде легенды, сказки… Над этим уже много веков бьются лучшие умы академии… Сэра… Ты не думаешь, что кто-то с твоей стороны отправил тебя к нам? Я знаю, ты скажешь, что в твоем мире нет магии, но это не правда. Магия есть везде, просто у вас она иной полярности. Попади я в ваш мир, скорее всего не смог бы колдовать. Моя сила была бы полностью запечатана без единого шанса на пробуждение. Я думаю, почти любой человек отсюда мог бы стать очень сильным магом у нас, в нашем мире, потому что достать даже крупицу магии на этой земле колоссально сложно.

Наступило молчание. Я только и смогла, что пожать плечами, не представляя, что вариант Ролана возможен. Да кто будет меня куда-то отправлять? Меня? Да я же просто Маша… Обычная девушка, утонувшая в работе и жаждущая отдыха.

Внезапно все изменилось.

Ладонь резко кольнуло, и перед глазами я увидела далеко не Санкт-Петербург…

Лицо Ролана мгновенно осунулось, он сразу понял, что настал его черед…

Мальчик. Мальчик стоял в грязи по колено с щенком в руках. Он плакал горькими слезами, что-то шептал над маленьким тельцем и с невероятной злостью смотрел на мужчину, сжимающего в руках топор.

Я не слышала голосов… Все звуки были приглушенными, да и картинка мира немного смазанной — это то, о чем говорил Ролан? То. Насколько он сам может показывать свои воспоминания?

Мальчик продолжал прижимать к себе щенка, он кричал на мужчину, который спокойно подошел к нему, навис над ним скалой и, на глазах у молодой женщины, вырвал животное из слабых рук мальчика и…

Свернул ему шею.

— Твой пес — труп. Ты не уследил за ним, это твоя вина, — мужчина указал на обвисшее тело, — ты можешь либо освободить его, либо продлить агонию. Ты слабак, Ролан.

— Здесь мне пять лет, — голос Ролана изменился, даже его лицо стало другим. Он не хотел это видеть, не хотел показывать, но почему-то кадры из этой деревне всплывали снова и снова.

Серое тяжелое небо изливало из себя столб дождя. Ноги уже подросшего ребенка утопали в грязи. Он смотрел на мир исподлобья, испытывал злость и ненависть, молча выполнял приказы отца, но все еще с надеждой смотрел на мать, сидящую в углу небольшой комнаты с младенцем на руках.

— Мама, — от звучания голоса женщина дрогнула, — можно мне воды?

— Можно, — сухо отозвалась в ответ, на сына даже не глянула, — глаза спрячь. Держи себя в руках, Ролан.

Мальчик медленно побрел в дальнюю комнату, умылся в грязной воде, довольно долго отмывал землю с ног и из-под ногтей, а тем, обняв отсыревшую подушку руками, тихо заплакал.

Его яркие желтые глаза были полны боли и отчаяния.

— Нам пора его выбросить, на кой леший он тебе сдался? — благодаря волчьему слуху Ролан слышал даже самый тихий шепот, — он не человек, а отродье! Как ты вообще могла родить такого на свет?