Пленница медведя
Шрифт:
— Обломишься, — процедила. — Я не выйду за тебя.
— Выйдешь, — оскалился он. — И будешь ходить у меня на цыпочках. Потому что себя не уважать я не позволю. До завтра приведи себя в порядок и потрудись выглядеть так, чтобы ничто не запятнало мою репутацию — ни один твой взгляд или слово. Или я тебе обещаю — тебе не понравится, если я останусь недоволен.
Он сопроводил свои угрозы соответствующим взглядом, обошел меня и направился обратно, а я так и замерла с прямой спиной…
Она двигалась, будто стеклянная. И вроде не придраться — улыбается, что-то оживленно пишет, а у самой грудь ходит ходуном.
«Дана, не надо
Видел, как она отложила лист, на котором начала уже писать мне что-то про подарок и потянулась пальцем к кнопке на часах…
Я никогда не дарил кому-то подарков. И сейчас, вспоминая, как морочился весь вчерашний день в промежутках между работой, снова чувствовал себя необычно. Но мне нравилось. Дана стоила того, чтобы заморачиваться. За полдня достать комплект белья ручной работы, за которым стоит очередь в полгода, было сложнее, чем вклиниться в систему прослушки дома Файвеллов. Если бы не имя Рэма, хрен бы мне его продали. Весь обед я крутил свертки из бумаги под многозначительные взгляды друга, но что интересно — мне было плевать, как глупо я выгляжу перед ним. Я предвкушал, как моя девочка будет это все разворачивать, и надеялся, что это хоть немного скрасит ее положение, ужас которого сложно себе представить… Но, видимо, я и часть его не мог предположить.
Дана прочитала мои слова и прикрыла глаза, переставая улыбаться.
«Говори», — поощрил.
«Я хочу к тебе. Очень».
«Что случилось?»
Кончик ее фломастера замер на некоторое время на бумаге, давая понять гораздо больше, чем она могла написать — этого не объяснить. Я видел — раздавлена. И от этого понимания внутри все ошпарило злостью. Я надеялся, что у меня есть фора, чтобы решить проблемы Рэма, но, похоже, времени совсем не осталось.
«Сегодня отец признался, что у него проблемы, — написала она, — с бизнесом. И он опасается, что… В общем, я не знаю, но что-то серьезное».
Я медленно моргнул, перечитывая. То, что я видел, не вязалось с тем, что она сообщала. Но, может, это просто не то, что бы я хотел сейчас услышать?
«Ты поэтому такая подавленная?»
Смысла додумывать не было, проще спросить. Но стоило ей прочитать, выдала себя с головой — не поэтому. Я сжал челюсти — невозможно просто ворваться в дом и не разрушить все подчистую. Отношения после такого уже не восстановить, хода назад не будет. Самому такое решение не принять. Но и она не попросит.
«Дана, три дня — и я тебя вытащу».
Она часто заморгала, глядя на сообщение.
«Но не уверен, что смогу сделать это тихо».
«Я боюсь за тебя. Если с тобой что-то сделают… я не смогу, понял?». Она прикрыла глаза и, наконец, расплакалась.
«Со мной никто ничего не сделает, поняла?»
Как не хватало зрительного контакта! Хотелось посмотреть на нее сейчас в лучших традициях, чтобы не думала об этих глупостях. Но все, что я мог — отвлекать.
«Как тебе подарок?»
Она вытерла слезы и улыбнулась.
«Неужели ты сам это все…»
«Мне понравилось) Надо же было куда-то руки деть в мирное русло. Скоро бисером буду плести…»
«За два дня? Бедный мой мишка…»
Я улыбнулся.
«Подругу мою перепугал».
Да, передать подарок было сложнее, чем обвязать сверточки пенькой с лавандовыми веточками. Но сутки бойни с защитой врага мобилизовали, хоть это и не приносило удовольствия. Я нашел адрес ее подруги по номеру мобильного. Пара часов ушла на то, чтобы дождаться девушку у двери. Еще два — чтобы вызвать доверие и удостовериться, что все доставят.
К счастью, подруга у Даны оказалась настоящей.
52
Она
долго меня слушала, потом расплакалась. Видно было — перепугалась за Дану.Если первые дни Дана изведывала мой мир, теперь наступил мой черед погрузиться в ее. Удивительно, как она осталась верной себе во всем. И неудивительно, что ей плохо. Алекса рассказала, как Дана жила последние пару лет, что почти не виделась с родителями, не показывалась в светских тусовках, едва успевая учиться и зарабатывать себе на жизнь. Когда отец поставил ее перед выбором — учеба и замужество или ничего, конечно, она согласилась. Файвелл знал, куда бить — образование было ее билетом в независимое будущее. Но чем больше я копал под ее отца, тем больше понимал — у него действительно проблемы. И отголоски этих проблем все же оставили дрожь на поверхности, хотя их источник и запрятан глубоко. Опять же — работают с ним профи. То, что Дане вообще удалось просочиться мимо систем безопасности и удрать с побережья в тот день — череда совпадений, и их я тоже распутал. Главная причина, по которой ей это удалось — никто не ожидал от нее такого безумства. Все были заняты другими проблемами, выпустив из виду чету Файвеллов за городом.
Его угрозы, как и предполагал Рэм, ничего не стоили — никто не откажется работать с Рэмом. За ним — идеальное соотношение цены и качества. А вот с поставками лекарств пришлось быстро решать проблему — в Аджун они прекратились со вчерашнего вечера. Но это никак не мешало мне заявить права на свою девочку, если бы не вооруженный конфликт, которым это все грозило. Поэтому я искал слабости, на которые можно надавить сильнее, чем надавили обстоятельства, чтобы заставить Файвелла разжать клешни. Рэм обещал, что в течение трех дней доберется до несговорчивого папаши уже со стороны своих связей. Только, глядя сейчас на Дану, я видел, что каждый день дается ей слишком тяжело. И от этого невыносимо хотелось послать дипломатию к чертям и рвануть к ней.
«Ты придешь завтра?» Даже буквы на листке выцвели — сил у моей девочки не осталось.
«Конечно».
«Три дня, да?»
«Да».
«Спасибо, Сезар».
«Я сейчас плотоядно усмехаюсь — спасибо в карман не положишь. Будешь реабилитировать…»
Дана улыбнулась, закусила губы и неожиданно приподняла мою футболку на себе, демонстрируя мне мой подарок. Воздух застрял в трахее и едва не порвал легкие, так запекло в груди. Идеальная. Она выглядела так, что взгляд застилала кровавая пелена — кто там у меня ее забрал? Я потянулся наощупь к столу и, нащупав сигарету, закурил.
«Тебе нравится?» — наивно вопрошали меня буквы на белом листе. Нравится ли мне?
«Так ты выглядишь гораздо опаснее для моей жизни, чем с ружьем…»
Дана улыбнулась, а я прикурил сигарету. Ясно было как день — жизнь врозь для нас обоих была невыносима. Она плакала, я курил и почти ничего не ел. Как и она. Какой бы гадкой ни была ситуация, если сделать правильный выбор, получу все — и Дану, и уверенность в завтрашнем дне. А по большому счету — жизнь.
«Посиди со мной еще…»
«Я с тобой».
«Покурю и пойду делать твое домашнее задание».
«Умница. Проверю».
«Только не будь строгим».
«Не буду», — усмехнулся, будто она могла видеть. А я видел. И не мог оторвать взгляда от того, как она сидит с сигаретой в зубах и маркером пишет мне ответы. Представлял, как она сейчас пахнет, и сглатывал вязкую слюну… Три чертовых дня, девочка… И я не выпущу тебя больше никогда.
«Сезар, а Рэм с тобой?»
«Да, живет в гостиной. Мы оба живем внизу».