Пленница медведя

— Я хочу тебя выслушать, но боюсь, — обняла его за плечи.

А он потянул с меня пиджак:

— Девочка моя, совсем издергалась, да? — с ласковой хрипотцой зашептал на ухо. Я прикрыла глаза, позволяя ему все: раздеть меня, уложить и спрятать в объятья.

— Ты когда появился, я сдалась… — всхлипнула.

— Я заметил, — прошептал мне в висок.

— Как ты это сделал? Как тебя сюда пустили?

— Неважно, — усмехнулся. — Есть связи.

— Боже, папа тебя не узнал, — оживала я, улыбаясь.

— Куда ему. У него плохо с тоннельным зрением… Уж прости.

Я покачала головой:

— Ты был прав, — отстранилась, заглядывая ему в глаза. — Не стоило мне уезжать…

— Сложный вопрос, Дана, — заправил он мне прядь за ухо. — Я ценю тебя такую, какая ты есть. Тебе нужно было дать ему шанс, и это не твоя проблема, что он его не использовал.

Я с трудом сглотнула и уперлась лбом в его грудь.

— А что дальше? — Так страшно было услышать ответ. — Два дня?

А казалось — два года.

— Завтра вечером…

— Что? — подняла голову и заглянула в его глаза.

— Я приеду за тобой завтра вечером. Рэм заручился поддержкой нужных людей, — нахмурился он. — Сядем, поговорим с папой… Вариантов у него не будет, поэтому и столько времени заняло.

Я облизала пересохшие губы, но он понял без слов:

— Не переживай за него, никто его не тронет. Просто объяснят, что с Аджуном лучше не ссориться. И что дочь должна решать сама, как ей жить.

— Вы и сами могли… — начала я.

— Могли, но вес не тот, а я не хочу долго раскачивать.

— Мы станем знаменитыми? — усмехнулась.

— Надеюсь, нет… Мне нельзя.

— Я заметила — ничего о тебе не нашла в сети.

— Ты нашла меня — это главное…

Я улыбнулась, довольно жмурясь. Меня понемногу отпускало.

Когда в двери постучали, я дернулась, но Сезар уложил меня в одеяло и, натянув брюки… встретил ужин. А я и забыла, что Элеонор обещала нас накормить. Да еще как! Свечи, вино… Я качала головой, пока Сезар поджигал свечи.

— Ты останешься? — подняла на него глаза.

— Ненадолго. Раз ты все же не доверяешь мачехе. Но, думаю, если бы что-то могло случиться — уже бы случилось…

— Черт, Медведь! — нахмурилась я. — Ну зачем ты так рискуешь?!

— Ты этого стоишь, — и он взялся за бутылку. — Вина?

— Немного, — вздохнула я. — Хотя чай твой лучше. Как бы папу напоить…

Шутка вышла неудачной. Сезар пронзительно глянул на меня, все понимая. И стало поздно ему что-то говорить. Но я все равно попыталась:

— Даже не думай. Кроме как обо мне и о себе. Понял? Я хочу к тебе — это самое важное.

— Хорошо, — и он плеснул мне вина в бокал. Себе наливать не стал. — Но ты совсем ничего не добилась от отца?

— Не знаю…

Он так и стоял передо мной на коленях, я сидела в одеяле, растрепанная и счастливая, с бокалом вина. И небольшой горечью в душе, с которой просто придется смириться.

— Я не хочу позволять себе больше иллюзий. Они стоили мне слишком дорого. И… я все еще боюсь за тебя.

— Не бойся, — спокойно смотрел на меня. — Я в порядке. И буду в большем порядке, когда вернешься ко мне…

Я с трудом протолкнула вино в горло, так стало беспокойно от его слов и внимания.

— Хочешь все таки меня назад?.. — выдавила, прокашлявшись.

— Хочу. — Усмешка Сезара стала опасной. — Но я бы не стал тебя тащить силой… Не бойся. Я прекрасно понимаю, чего ты ерзаешь. Одно твое слово, и будешь свободна.

Я прикрыла глаза, пытаясь выдержать этот момент полной и обезоруживающей искренности. Да, было не время, и Сезар казался мне самой идеальной точкой возврата… И я не думала от него бежать или теряться. Только он видел меня насквозь даже через чужую камеру… Конечно, я буду бояться новой клетки.

Даже если она — самое желанное место во всем мире.

63

— И откуда ты такой идеальный взялся, а, Медведь? — посмотрела на него виновато, хотя ни о какой вине речи быть не могло.

— Сама ко мне прибежала, — он поднялся на коленях и притянул меня к себе, вжимаясь между моих бедер. А я отставила бокал и обняла его, пытаясь не обращать внимание на тоску от предстоящего расставания.

— Боже, еще целый день…

— Всего один день, — зарылся он носом в макушку, обжигая кожу дыханием. — И будешь свободна…

— Твоя, а не свободна, — урчала хрипло ему в грудь.

— Ты и так моя. — И он скользнул ладонью по шее, а я только тут подумала, что не буду искать вариантов скрыть его новые метки. Таким мужчиной можно только гордиться, но никак не прятать…

* * *

Знала бы она…

… Я говорил о свободе.

Нет, я врал о свободе.

Если она сейчас уйдет — я сдохну. Только она об этом не узнает. И это осознание вдруг распустило крылья за спиной. Я почувствовал, что по-настоящему свободен в этом признании. Все, что живет лишь для себя, обречено. И дело не в том, чтобы быть счастливым самому. Кому я врал? Я не умел. И был несчастен, зациклившись на работе, гонке, победах и ублажении своего эго. Дана заставила проснуться. Не только от смерти в звере, но и в жизни. Может, она станет первой ступенью лестницы, которая выведет к свету, а, может, так и останется единственной нитью, за которую выведет — плевать. Всему свое время. Просто теперь я понимал — у меня есть это время.

— Сезар… иди…

Я улыбнулся ей в макушку.

— Иду…

И снова ее ладони оставили о себе лишь напоминание на коже. Я кое-как поднялся, нашел рубашку и втиснулся в ее нутро. Зверь не понимал, какого черта я снова должен оставить свою девочку одну. Тяжело было уговорить, объяснить — он спорил до последней пуговицы на пиджаке.

— Ты чего, — насторожилась Дана на мое протяжное рычание, когда я оправил пиджак.

— Медведь, что б его…

— Не ругайся с ним, он у тебя славный, — улыбнулась она и вдруг хитро прищурилась. — Мистер Стилл… очки.

— Черт, точно. Чуть не забыл.

— Ты очень сексуален в этом прикиде. — Дана прятала за порочной усмешкой дрожь.

— Спасибо, — навис над ней.

— Только не трогай меня больше, ладно? — прошептала, прикрыв глаза.

— Ладно.

— Иди.

Я развернулся и вышел в коридор. Щелчок двери показался выстрелом. И тишина. Я обернулся, замирая. Казалось, что могу видеть ее через дверь — как сидит с прямой спиной и боится открыть глаза.

День… один день…

Мы были готовы с Рэмом к непредвиденным ситуациям. Даже если бы меня поймали, ничего бы это не изменило. Добавило бы проблем, но я обещал ему, что никогда не добавлял их и не стану впредь.