Пленница медведя

— Как ты все это делаешь? Как?.. — шептала я, запуская пальцы в короткие волосы. — Мистер Стилл, ты великолепен…

— Дана, — прохрипел он. — Тебе плохо…

— Сделай хорошо, — и я прикусила кожу на его шее, поставив чувственную точку в его выдержке.

Кто его знает, сколько нам сегодня осталось и чем все это кончится? Я знала — у Сезара в голове сейчас горят предохранители, не выдерживают сопротивления. И я лишь способствовала их выходу из строя и превращению степенного «мистера Стилла» в голодного зверя. Мы оба были не в своих шкурах и рады от них избавиться, сдирая вместе со шмотками. Когда удалось прижаться к его телу, на глазах выступили слезы, а губы задрожали — как же мне не хватало этого контакта кожи к коже, губ в губы и одного дыхания на двоих. Я зажмурилась, падая в это чувственное наслаждение с головой, пытаясь запомнить каждый вздох, каждое касание…

— Дана… — хриплое.

— Пожалуйста… — Голос дрожал. — Хочу тебя… Сильно… Сделай сильно…

Я ерзала на его бедрах, выпрашивая крик, стон, головокружение и билет в параллель, где нет никаких опасностей. И он рычал мне в губы, все еще с трудом, но сдаваясь. Пришлось ненадолго отлепиться, чтобы стащить с него трусы, поражаясь своей наглости и раскованности, но лишь мимолетно. Мое белье сдалось своему хозяину так же без боя, и я снова оказалась в руках Сезара.

На вдох могло показаться, что мой дикий зверь подчинился, но с его первым движением стало понятно — показалось. Я быстро вспомнила, что он — не человек, и его голод совсем не прихоть, а осознанный риск. За который он несет ответственность. Но как же было хорошо, черт возьми!

Он запустил пальцы мне в волосы, оттягивая голову назад и вынуждая подставлять шею. А я сама качнулась ему навстречу, поощряя не думать. Хватит. Мы заслужили друг друга. Он — точно. Не уверена, правда, что он планировал это вместо прощального взгляда в глаза… Не могла понять. Не знала. Я просто его взяла, стоило дотянуться…

61

— Тш, — притянул он мое лицо к своему на особенно громкий вскрик и протолкнул палец между влажных губ. — Кусай.

Откровенно куцый ассортимент. Пришлось расширить до «скули-царапай-плачь», потому что иначе было не выжить. Я закатывала глаза, ошалело отвечая, лишь бы не останавливаться, брать все, что вдруг стало доступно… пока доступно! Наверное, даже наш отчаянный последний раз не был таким диким. Я казалась себе безумной, помешанной и такой одержимой, что любой бы посчитал меня невменяемой и сбежал. Но не он. Он просто давал то, что было нужно, и так, как хотелось. Когда концентрация удовольствия совершенно лишила чувства реальности, он подхватил под бедра и уложил на спину, затыкая рот поцелуем. Только я, кажется, укусила его, не в силах пережить разрядку, и он жарко отомстил за это, возвращая мне свежие метки на шею.

— Дана…

— Убью, если ты решил меня бросить, — прошептала я, пьяно усмехаясь и пялясь в потолок.

— Что? — и он двинул бедрами, вжимаясь в меня снова, а я вздрогнула, выгибаясь.

— Я думала… что ты пришел… меня бросить, — часто заморгала на нависшего надо мной Сезара.

Он медленно моргнул, удивленно поднимая брови:

— Бросить? — И медленно заполнил меня вновь, склоняясь ниже. — Люди на тебя плохо влияют, — прошептал в губы. — Надо возвращаться ко мне, девочка…

— Я просто подумала, что ты увидел, — залепетала я, тяжело хватая ртом воздух и пытаясь еще как-то соображать, — что у меня помолвка, а я не сказала, и ты мог подумать…

— Дурочка, — оскалился он, вскидывая мои ноги себе на плечи и прерывая поток моей истерики действенным способом. — Совсем от лап отбилась…

И он вернул меня в свои лапы. Так вернул, что нам уже было плевать на всех — я стонала, кричала, царапалась и кусалась, напоминая себе хищницу на случке. А Сезар будто наслаждался новой мной, выжимая это все из меня до капли, выпивая до дна…

Потеряв счет и вообще отчет своим разрядкам, я растекалась лужей на нем, не в силах пошевелиться.

— Ты…

— М? — хрипло усмехнулся он.

— Мне кажется, я сплю…

— Спи, — и поцеловал меня нежно в макушку. — А я пойду на разведку схожу.

И он осторожно уложил меня на кровать и попытался подняться, только я подскочила следом.

— Не уходи, — обвила его плечи, прижимаясь лбом между лопаток.

Мне казалось, выйди я сейчас — и все поймут по лицу, чем я и с кем занималась. Да и не только по лицу…

— Я не знаю твою мачеху, — напряженно выдохнул он, нежно обхватывая мои руки своими. — Пока все вышло из-под контроля. Полностью…

— Не уходи. Давай я ей напишу.

Я прекрасно его понимала, но не могла заставить себя отпустить. А если он не вернется? А если и того хуже? А может, наоборот — ему надо уходить? А еще — я никогда не зависела от Элеонор.

Она ответила на сообщение сразу же:

«Сейчас подойду».

— Вот, — показала Сезару, — можешь захватить ее в плен, нальем еще чаю или пообещаем твоих сигареток… — несла я полную чушь, а он смотрел на меня и улыбался. Когда в номер постучали, я нацепила пиджак, штаны, едва не заправив в них пиджак… В общем, мачеха — я уверена — все поняла с первого взгляда. Я прикрыла за собой двери и подняла на нее взгляд.

— Все нормально? — пытливо заглянула она мне в глаза.

— Ты… — выпрямилась я, но тут же снова сникла, поглядывая на двери, — ты меня правда не выдашь?

— Правда. Не выдам. — И не придраться.

— Почему? — обняла себя руками.

Выглядеть при ней столь уязвимо было… страшно.

— Я же говорила утром — он меня восхищает.

— Как ты поняла? — тревожно вглядывалась в ее лицо.

— У него все на лице написано было, — осторожно усмехнулась она. Потом вздохнула: — Я не знаю, какой у вас план и чего он ждет, но сегодня оставайтесь. До утра точно можно, я позабочусь, а там — вам решать. Если нужна помощь — напиши. Чуть позже доставят вам ужин…

Я не выдержала и порывисто обняла ее. Если она предаст, это просто будет сильно больно… Но я снова велась.

— Спасибо, — прошептала и отстранилась.

Она кивнула, шмыгнув носом… А мне подумалось, что я не пожалею, доверившись.

Сезар стоял под дверьми, сложив руки на груди. Я тихо щелкнула замком и скопировала его позу, кусая губы и пытаясь выдержать его взгляд.

62

— Мачеха сказала, можешь остаться на ночь, — тихо проговорила.

— Ну раз мачеха сказала, — кривил он губы в усмешке. — Веришь ей?

А я вдруг вспомнила, к чему привела моя вера в отца. Удивительно, что неродная мне мать вдруг все поняла и оказала поддержку. Но разве это повод просто слепо доверять?

— Нет. — Лишь бы Сезару не пришлось расплачиваться за мою веру. — И тебе, наверное, лучше уйти…

— Вот так вот взять и уйти? — и он сцапал меня в руки и утянул с собой на кровать. Номер был крошечным, мансардным. — А выслушать меня не хочешь?