Пленница Зверя

Я, невзирая на осколки, на колени опускаюсь. Хочу сделать это. Попробовать ее.

– Даян… – нежный голос слышится взволнованным. – Ты что делать собрался? Не надо…

– Кое-что очень приятное, детка… Тебе понравится.

Закидываю легкую юбку Милане на спину. Обнажаю для себя стройные ноги и ягодицы.

– Раздвинь свои ножки, малышка. Покажись мне.

Она слушается, но как-то неуверенно. Дыхание ее сбивчивое слышу. Шумное. Прямо в мозг стреляющее. Раскаляющее и без того сильное желание.

Хлопковые серые трусики обтягивают маленькую попку и промежность манящую.

Я руками глажу бархатистые бедра. Потом припадаю к ним губами, целуя нежную кожу с внутренней стороны. Очень близко к тому месту, по которому хочу пройтись языком.

Милана вздрагивает всякий раз, когда мои ладони или губы оказываются рядом с промежностью. Но я не спешу. Пусть как следует заведется. Голову потеряет. Себя от желания забудет.

Отстраняюсь. Томный вздох разочарования не заставляет себя долго ждать. Скромница очень хочет, чтобы ее вылизали.

– Ноги шире, – хриплю я.

Теперь уже она выполняет уверенно и быстро. Расставляет ножки. Приподнимает задницу. Маленькую аппетитную попку.

На ткани трусиков проступило мокрое пятнышко. Голодная девочка. Быстро завелась. Будто ее месяц не трахали.

Опаляю возбужденные складочки своим горячим дыханием. Прямо через намокшую ткань.

Милана дергается. Отстраниться надумала. Но я ее поползновения на корню рублю. Ладонью снова к столу прижимаю.

Напряжение в паху становится почти невыносимым. Разорвет, того гляди.

Снова нежную кожу глажу. Прохожусь по ней пальцами, а потом полоски трусиков касаюсь. Глажу клитор через ткань, и детка выгибается, подаваясь навстречу.

Начинаю быстрее гладить ее тонкую влажную полоску. Нажим усиливаю.

Сладкие стоны становятся громче. Несдержанней. Девичьи бедра то и дело движутся в такт пальцев.

Снова отстраняюсь. Жалобный стон, и Милана дергает попку вверх. Уже кончить готова.

– Трусы снимай, – велю я.

Она не мешкает. Быстро от белья избавляется.

Влажная киска блестит в свете лампочек, когда Милана снова к столу прижимается.

Складочки набухли и потемнели от возбуждения, но я не спешу. Предвкушение всегда усиливает желание. Хочу, чтобы трясло ее от похоти грязной.

Но мне и самому держаться сложно. Напряжение в члене максимума уже достигло. Язык хочет ощутить на себе вкус ее соков.

Провожу им по манящей влажности. Милана выгибается. Стонет громко. Слух ласкает. Даже отстраниться снова пытается, но я на исходную ее возвращаю. Крепко держу. Досуха ее вылижу – не отвертится.

Языком на возбужденной горошине выписываю узоры, потом выше поднимаюсь, лаская узкий вход, сочащийся солоноватыми выделениями.

Снова к клитору возвращаюсь и втягиваю его губами. С дырочкой пальцем играю. Он легко проскальзывает внутрь влажного лона, которое развратно хлюпает от его спешных движений.

Порочные стоны Миланы сливаются в один, ласкающий слух звук. Она теряет голову, как и я. Сама трется о мой язык, которым я работаю теперь очень быстро.

Еще немного и взрыв накрывает Милану мощными судорогами. Она трясется и выгибается. Промежность пульсирует, а мышцы влагалища сжимают мой палец, что орудовал внутри ее дырочки.

Потом девчонка обмякает на столе, а ее ноги подкашиваются, обессиленные только что пережитым оргазмом.

Только я не намерен завершать развлечения.

Поэтому быстро приспускаю джинсы боксерами, и обнажаю напряженный член.

С размаха вхожу во все еще пульсирующую отголосками наслаждения, до одури влажную дырочку.

Она по-блядски гостеприимна, как и всегда. Ждет, когда трахнут.

Толкаюсь внутрь резко и глубоко. Многого мне не нужно. Член сейчас, как сгусток из нервных окончаний, напряжен до боли и слишком чувствителен, чтобы я мог удержать приближающийся оргазм.

Содрогаюсь внутри Миланы, заполняя лоно горячей спермой. За бедра до упора к себе притягиваю. Не хочу отпускать… Никогда.

Глава 34

Милана

Отдышавшись, я поправляю трусики и одергиваю платье.

Решаю все же налить нам чай.

Дома с родителями мы всегда чаевничали по вечерам. С Бакиром и Надирой тоже. В основном, правда, с Надирой, ее брат терпеть не мог наш «бабский треп».

Сердце сжимается, когда я вспоминаю о них. Как бы то ни было, жить в бегах – ужасно.

Нахожу чайник. Но вот только заварки нет, конечно же. Надо будет спросить у Зверя, что это вообще за квартира.

Даян выходит из душа. Смурной.

Замечая его расположение духа, я мешкаю прежде, чем задать свой вопрос. И в эту самую секунду говорить начинает он:

– Здесь в Москве у меня есть хороший юрист, Альберт Александрович. Завтра он займется переоформление этой квартиры на тебя.

– Что? – ошеломленно перебиваю я. – В смысле? Зачем?

Сама не знаю почему, но радости от подобного заявления не чувствую. Есть какой-то подвох.

– Он же восстановит твой аттестат, и ты сможешь выбрать любой ВУЗ и факультет, который захочешь, – мужчина пропускает мои вопросы мимо ушей.

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – губы дрожать начинают, когда я понимаю, к чему все идет.

– И самое главное, – Зверь тянется к бумажнику и вытаскивает оттуда пластиковую карту. – Можешь тратить сколько захочешь. Я пополню, когда средства закончатся.

– Даян… – становится страшно. Он будто прощается.

– Рядом со мной тебе не место, – мужчина четко читает мои мысли. – И ты не для меня. И так по моей вине хлебнула достаточно.

– Нет… Нет… – шепчу я. Острота зрения теряется из-за подступивших слез. – Ты не можешь оставить меня одну…

– Ты не будешь ни в чем нуждаться, а Альберт решит любой вопрос, – он точно не слышит.

– Даян…

– Тебе в моем дерьме не место, ясно! – он неожиданно повышает голос. – Мне вообще не стоило забирать тебя! Теперь я хочу исправить все так, как могу.