Пленник королевы фей
Шрифт:
«Ты молодая, красивая, — прозвучал печальный голос. — Вернешься из волшебной страны — выйдешь замуж. После свадьбы проглоти это зернышко. Тогда… тогда у тебя родится дочка. Такая же, как я! И это как бы буду я.»
Дженнет посмотрела на зернышко внутри ягоды. Оно было очень маленьким.
— Хорошо, — сказала она. — Я сделаю это.
«Прощай».
Зажав подарок в кулаке, Дженнет направилась к тем кленам.
Стоило ей поравняться с деревцами, как они замерли, но зато волнение листвы передалось кустам орешника. Оттуда — еще одному клену, дальше — молоденькому дубку, окруженному зарослями боярышника и так далее. Девушка шла, высматривая, где шевелятся ветки и прислушиваясь к звукам леса.
Но несколько минут спустя в ее душу закралась тревога. Куда она идет? К границам волшебной стране или наоборот, в самую ее глубину? Куда ведет ее тропинка? И как долго ей придется идти? А что если друидессы уже заметили ее отсутствие и подняли тревогу?
И эта мысль заставила ее прибавить шагу, когда лес зашумел по-другому — тревожно, гневно. Из-под ног брызнули какие-то мелкие существа — то ли насекомые, то ли фейри. Дженнет бросила через плечо взгляд. Показалось ей, или вдалеке, за деревьями, мелькнула какая-то фигура?
Девушка пошла быстрее, а потом и вовсе побежала, задыхаясь и боясь обернуться. Ей мерещился вой волков. Или какие тут водятся дикие звери? Просить помощи было не у кого. Сражаться? Но как и чем? Она могла разве что поднять палку или камень, но страх погони нарастал с каждым шагом, и нечего было думать о том, чтобы остановиться и поискать себе оружие.
В воздухе затрепетали крылышки — целый рой крошечных фейри налетел на нее. Дженнет взмахнула руками, отгоняя крылатых существ. Что-то острое царапнуло ее по щеке. Девушка вскрикнула, схватилась за лицо и разжала кулак, в котором хранилось семечко омелы. Нет, только не это! Не обращая внимания на роящихся над головой фейри, упала на колени, шаря по траве руками. Под пальцы попадался мелкий лесной мусор. Семечка не было. Писк фейри, кружащих над головой и время от времени атакующих ее, был нестерпим. Они визжали, орали, свистели, чирикали и шумели так, что любой услышал бы их голоса.
— Пойдите прочь! — не выдержав, закричала Дженнет. — Оставьте меня!
Визг и вопли после этого стали громче. Внезапно что-то укололо ее дважды — в шею и плечо. Еще одна крошечная, тоньше иголки, стрелка вонзилась в запястье. Девушка вскрикнула от боли. Стрелы сыпались дождем. Надо бежать! Скорее! А как же семечко?
Разрываясь между желанием бежать, спасаясь от ливня стрел и обещанием, данным омеле, Дженнет еще быстрее, одной рукой закрывая лицо, зашарила по траве. Есть! Что-то крошечное, знакомой формы и еще липкое, попалось ей. Ягода! Она раздавила ее! Зажав находку в пальцах, девушка вскочила и бросилась бежать. Стайка фейри летела следом. Впереди волной катился шелест листвы.
И вдруг она увидела цель своего пути. Несколько высоких рябин, окруженных подростом из молодых побегов, стояли на прогалине, и косые солнечные лучи освещали резную листву и грозди желтоватых крупных ягод. Девушка кинулась к ним, торопливо сорвала ветку, взмахнула ею над головой:
— Ну, подходите! Кто смелый?
Фейри, визжа и злобно лопоча, метнулись в разные стороны. Дженнет хлестнула по воздуху, словно отгоняя назойливую мошкару:
— Вон отсюда!
Кусты расступились в стороны, как разумные существа. На прогалину одна за другой вышли несколько друидесс. Впереди, опираясь на свой посох, ковыляла старшая мать. За нею след в след — Трава, горделиво вскинув точеную голову.
— Не подходите! — крикнула Дженнет. — Я не хочу быть с вами! Я не могу…
«Ты глупа и не понимаешь ничего, — старшая мать покачала головой. Седые волосы лежали у нее на плечах, как длинный плащ. — Ты пришла из мира, где все устроено иначе. Ты привыкла мерить жизнь теми мерками, не понимая, что не все законы
истинны. Есть на свете силы, с которыми не совладать, вооруженным одним желанием. Есть власть, которая превыше всех. Есть судьба, с которой никому не дано бороться. У этого леса — свои законы. У земли, на которой он растет — свои. Того, кто не чтит законов, земля изгоняет. Если ты этого хочешь — уходи!»Рука дрогнула. Дженнет опустила ветку. Она немного растерялась, не ожидая, что все будет так просто. В этом был какой-то подвох.
— Это правда? — спросила девушка. — Я могу уйти?
«Можешь, — старшая мать смотрела, не мигая. — Но как бы тебе не пришлось пожалеть о каждом сделанном шаге!»
— Я могу идти… куда угодно?
«Можешь, — повторила собеседница. — Ты свободна. Отправляйся, куда шла! Ступай своей дорогой!»
— Но я не знаю своей дороги, — Дженнет почувствовала отчаяние. — То есть, я знала ее, когда пришла сюда. Знала, когда меня к вам привела фея Пока… Но потом я все забыла. Это вы заставили меня забыть! Зачем вы это сделали?
«Чтобы ты стала одной из нас. Ты слаба. Какую бы цель ты не поставила перед собой, тебе не справиться с возложенной задачей. Ты бы погибла. Мы спасли тебе жизнь!»
— Жизнь без памяти? Жизнь без цели? — Дженнет знала, что забыла кое-что важное.
«Мы хотели дать тебе новую цель. Жить заботой об этом лесе, — старшая мать обвела рукой окружающие их деревья. — Слушать, как трава растет. Видеть, как взрослеют деревца. Ждать смены времен года. Любить эту землю. Заботиться о ней. Ты предпочитаешь идти своей дорогой. Иди!»
— Но я не знаю, куда…
«Или к нам, или прочь от нас! Выбирай! Мы даем тебе шанс!»
Девушка посмотрела на ветку рябины в руке.
— Я не могу вернуться, пока не вспомню…
«Тогда уходи!»
Повернувшись, старшая мать заковыляла прочь. Друидессы последовали за нею. Не прошло и минуты, как Дженнет осталась одна, но радости она не чувствовала. Да, она чувствовала, что может отправиться куда угодно, но не знала, куда и зачем ей идти. Она совершенно не помнила, зачем отправилась в волшебную страну. Но не собиралась покидать ее до тех пор, пока не вспомнит.
Это была клетка. Роскошная, красивая, но всего лишь клетка. И он был заперт в ней для развлечения прекрасной тюремщицы. Без ее дозволения тот, кого она именовала своим повелителем и королем, не мог даже переступить порог. На словах ему принадлежали несметные богатства — а на деле даже одежда была чужой. Тот, кто должен был повелевать целой страной, не мог даже приказать слуге подать ему стакан воды. Вся его свобода была в том, чтобы день-деньской кружить по комнате без дверей, окон и углов, ожидая, пока его навестит королева. Одиночество угнетало. Деятельная натура требовала выхода, и он метался по своей прекрасной темнице, как зверь по клетке. Не хватало только ошейника с цепью. Но лучше бы уж настоящие цепи и настоящие кандалы, чем эта показная роскошь! И неужели ему предстоит провести здесь остаток своих дней? Нет, надо бежать! Но как? Силой тут ничего не добьешься. Оставалась только хитрость, воля и разум.
Дни тянулись медленно, однообразно. Роланд не мог следить за сменой суток — светильники на стенах гасли, когда его начинало клонить в сон и разгорались через минуту-другую после того, как он открывал глаза. И поди угадай, сколько часов он проспал — два или десять! Как тут считать время?
Поневоле он ждал визитов королевы. Ее приход был единственным развлечением. Мэбилон больше не появлялась здесь в одиночестве — ее всегда сопровождал хотя бы маленький паж. Она часто стала разговаривать с ним на своем языке, и Роланд волей-неволей был вынужден отвечать. Учить язык — хоть какое-то развлечение в ожидании перемен, за которые можно ухватиться.