Пленники надежды

Лэндлесс, стоящий, прислонясь к бочке, обратился к мужчине с серьезным решительным лицом — одному из недавно купленных батраков Верни-Мэнор.

— Майор Хэвишем, вы мудрый и храбрый человек. И я с удовольствием выслушаю любой совет, который вы можете дать.

Хэвишем покачал головой.

— Мне нечего сказать. Дух вашего отца живет в его сыне. Уорхем Лэндлесс был искусен в планировании операций и храбр в деле.

— Я всего лишь орудие Роберта Годвина, — молвил Лэндлесс. — Стало быть, вы одобряете наш план?

— Да, полностью. Это дерзкая затея, но, если она увенчается успехом… — Он сделал долгий вдох.

— Если она провалится, — сказал Лэндлесс, — нас все равно ждет свобода…

Хэвишем кивнул.

— Да, смерть нам не страшна.

— Что есть смерть? — вскричал чахоточный юноша. — Короткий туманный переход из тьмы на свет, прихожая белоснежных чертогов Бога, занавес, который мы отодвигаем, покрывало, которое мы срываем — и ВИДИМ!

Моя душа жаждет смерти, млеет при мысли о Господних чертогах! Но Он не призовет к себе рабов Своих, покуда не будет исполнена Его воля. А посему восстанем и будем разить, исполним Божью волю и пойдем дальше.

— Верно! — воскликнул магглтонианин. — Я не боюсь смерти! Я не боюсь Страшного суда! Ибо меня оправдают Два Свидетеля, о коих говорит в своем Откровении Иоанн Богослов. Но Смерть не одолеет нас — она проходит мимо слабых и набрасывается на сильных. Нечестивые роялисты падут, ибо слово Божье обращено против них, и надобно ожидать, "чтобы ты погрузил ногу свою, как и псы твои язык свой, в крови врагов" [87] . Ибо сказано: "сразят их силою меча, достанутся они в добычу лисицам" [88] . Недаром пел царь Давид-псалмопевец: "как рассеивается дым, Ты рассей их, как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут от лица Божия". [89] "Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им" [90] . А праведники возрадуются Его мщению.

87

Псалом 67:24.

88

Псалом 62:11.

89

Псалом 67:3.

90

Псалом 2:4.

— Аминь, — прогнусавил Трейл. — Воистину, мы напитаемся добрыми дарами этой земли и будем проводить дни свои в неге и приятности. Нечестивые роялисты станут работать на нас в наших табачных полях, их женщины станут нашими прислужницами, мы станем пить их вино и носить их богатые одежды, а наши карманы наполнятся их золотом и серебром…

— Молчать! — свирепо рявкнул Лэндлесс. — Повторяю вам, безумные вы мечтатели, что подобных происков дьявола мы не допустим. Майор Хэвишем, таких субъектов среди нас немного. Две трети наших — это люди, подобные Роберту Годвину и вам. А эти малые бредят.

— Я их и не слушаю, — молвил Хэвишем, презрительно махнув рукой. — Давайте подведем итоги. В этот день мы, те, кого называют кромвелианцами, и подавляющее большинство кабальных работников восстанем по всей колонии. Мы…

— Не должны портить имущество и не станем без нужды нападать на хозяев плантаций и их надсмотрщиков, — твердо сказал Лэндлесс.

— Мы просто вооружимся, захватим коней или лодки и отправимся в назначенное место.

— Да.

— И призовем рабов последовать за нами?

— Что они и сделают.

— Да.

— А собравшись все, мы выступим против любой силы, которую вышлют против нас?

— Да.

— И, если мы победим…

— Тогда у нас будет Республика — такая, какую захотите вы, — и в любом случае, мы обретем свободу.

— Это отчаянный план.

— Мы отчаянные люди.

— Да, — задумчиво проговорил Хэвишем, — это наилучший способ избавления от неволи, о котором мечтаем мы все и которое двое из нас, как я вижу, уже пытались обрести. Я планировал уйти в побег этой ночью, но это сулит лучшие плоды.

— Да, — подтвердил Порринджер, — звезды не благоволят беглецам. Четыре раза я пытался бежать, но меня ловили и сделали со мною то, что вы видите сами. А этот человек пытался два раза, и тоже был изловлен. И убийце Роберта Годвина тоже не удалось уйти.

— Это пока неизвестно. Поживем — увидим, — сказал Трейл. — Таракан бежал из тюрьмы.

Магглтонианин вскрикнул, Лэндлесс повернулся к поддельщику документов.

— Откуда ты это знаешь? — сурово спросил он.

— Да так, слышал, — последовал уклончивый ответ.

— Мне жаль это слышать, — угрюмо молвил Лэндлесс с суровым и задумчивым выражением на лице.

В сушильном сарае воцарилось молчание, которое прервал Хэвишем.

— А теперь — поскольку время бежит и может прийти надсмотрщик и увидеть, что мы не работаем, — скажите мне, в какой день мы должны восстать и в каком месте собраться.

— И то, и другое близко, — медленно проговорил Лэндлесс. — Восстание назначено на… — Он вдруг осекся и подался вперед, вглядываясь в сумрак.

— Что там? — вскричал Хэвишем.

— Я видел там глаза. Там, за стеной, в щели между бревнами.

Магглтонианин бросился к двери, распахнул ее и исчез, за ним последовал кромвелианец с клеймом на лбу. Остальные соскочили с бочек, и Хэвишем, подобрав с пола шест, сломал его надвое — так, что у него получилась крепкая дубинка. Годфри Лэндлесс прошел вперед, в широкую полосу света, падающего в дверной проем, и оказался лицом к лицу с подслушницей, которую, грубо сжимая ее предплечья, ввели в сарай двое фанатиков.

Увидав хозяйку плантации, заговорщики онемели. В последовавшем затем гробовом молчании они осознали, что их планы разрушены, надежды разбиты, дело погублено, а их жизням пришел конец. На их души словно пала холодная тяжкая тень, сам воздух вокруг них словно остыл и потемнел. Фигура стоящей среди них женщины будто выпила весь солнечный свет, заблистала и превратилась в торжествующий бело-золотой Дух Зла.

Первым заговорил Лэндлесс.

— Отпустите ее, — сдавленным голосом приказал он.

Мужчины подчинились, но магглтонианин встал между их пленницей и дверью. Она увидела это и презрительно сказала:

— Вам незачем бояться; я не убегу. — На ее белых обнаженных руках там, где ее грубо схватили, начинали темнеть синяки. Она посмотрела на них, потом на испуганное лицо магглтонианина. — Они сотрутся, — молвила она.

— Сударыня, — хрипло сказал Лэндлесс, — как долго вы находились на этом месте?

Она бросила на него взгляд, подобный удару.

— Молчи, лжец! — ответила она, затем повернулась к тем, кто хмуро смотрел на нее из темноты. — Я обращаюсь к вам, изменники, мятежные слуги, гнусные заговорщики! Я держу ваши жизни в руках.

— А как насчет твоей собственной? — сказал Трейл.

— Проклятая дочь матери зла! — вскричал магглтонианин, и в глазах его зажегся злобный блеск. — Шлюха, чьи нескромные одежды, непокрытые волосы, обнаженная грудь, легкомысленные песни и смех так долго оскорбляли и смущали праведных, — чаша твоих беззаконий полна, и твой час настал! — Выхватив из-за пазухи нож, он со страшным воплем взмахнул им над своей головой и бросился на нее, но ему навстречу ринулся Лэндлесс и впечатал его в стену. Последовала борьба, и Лэндлесс отнял у него нож. И, держа оружие в руке, встал рядом с девушкой, которая продолжала стоять, не дрогнув, с бледным гордым лицом и твердостью в глазах.