Пленники старой Москвы

– У этой части коммунальной квартиры был фиктивный хозяин, но курировал ее другой человек…

– Что значит – курировал? – справилась Катерина.

– Присматривал, решал сложные ситуации, следил за безопасностью…

– Ну, предположим… Тогда скажите: почему именно эту квартиру сделали конспиративной?

– На это было много причин. Во-первых, удачное расположение – центр города. Во-вторых, шаговая доступность, недалеко Курский вокзал. В-третьих, наличие запасного выхода. В-четвертых, несколько путей для отхода. Через черный ход вашей квартиры можно было выйти на три разные улицы. И наконец, еще один важный фактор – близость куратора.

– Что это значит?

– Это значит, что полковник Безруков из соседней квартиры мог незаметно проникать в конспиративную квартиру, когда это требовалось.

– Отец Инны Михайловны?

– Вы, вероятно, говорите о дочери Безрукова? – Жорес закивал головой. – Совершенно верно, она и теперь проживает в соседней квартире.

– Вы сказали, незаметно… – Катерина насторожилась.

Жорес пояснил:

– Конспиративно, не выходя на лестничную площадку.

– Но ведь это значит…

– Это значит, что между конспиративной квартирой и квартирой Безруковых было сообщение.

– Ход? Боже мой! – Катерина схватилась за щеку. – Это же черт знает что такое! Его дочь знала об этом?

– Вряд ли.

– Сообщение до сих пор существует?

– Маловероятно. Но, как я уже говорил, – в ваших силах проверить.

– Ну хорошо. Предположим, все это так…

– Не предположим, – Жорес ее перебил. – Все именно так. Я честно выполнил просьбу Бориса и, должен заметить, не терплю приблизительности.

– Простите.

– Вернемся к тому, на чем прервались. – Жорес говорил четко и внятно. Одновременно с этим подливал себе чай, ел пирожное и провожал взглядом девушек. Словом, выглядел довольно беспечным. Он продолжил: – Чтобы дать вам понять, как именно использовалась ваша квартира, могу сообщить: там встречались, отдыхали или отсиживались тайные агенты. Не скрою, в ней прятались функционеры и киллеры-чистильщики…

– Господи! – Катерина побледнела и перевела взгляд на Картавина.

На него же взглянул Жорес.

– Мне говорить правду или пощадить нервы дамы?

– Ничего, кроме правды, – сказал Борис.

– Поймите, – Жорес снова обратился к Катерине. – Даже на территории собственного государства органы государственной безопасности вынуждены решать множество разнообразных задач. Не нужно пугаться.

Сделав строгое лицо, Катерина спросила:

– В квартире убивали людей?

По тому, как переглянулись Жорес и Картавин, она поняла, каким будет ответ.

– Из документов мне известен только один случай. В конце пятидесятых наш резидент отравил в этой квартире двойного агента.

– Где именно?

– Что? – не понял Жорес.

– В какой комнате?

– Этого я не знаю. Знаю только, что был произведен укол рициновой иглой.

– Французскую комедию «Укол зонтиком» смотрела? – спросил у нее Борис, пытаясь разрядить ситуацию.

– Смотрела, – ответила Катерина.

– Рицин – сильный яд. После укола – мгновенная смерть.

– Давайте оставим эту неприятную тему и перейдем к главному. – Катерина вздохнула, преодолевая паническую атаку. Такое случалось с ней иногда в минуты эмоционального напряжения. – Какова роль Карасева Степана Эдуардовича, у которого мы купили эту квартиру?

– В начале шестидесятых, когда умер Безруков, квартира была оформлена на Карасева.

– Перешла в его собственность? – спросила она.

– Времена были другими… Он просто получил на нее ордер.

– На каком основании?

– Карасев – внештатный сотрудник КГБ, был держателем конспиративной квартиры. Когда рухнул Советский Союз, у конторы не было средств, чтобы платить персоналу, и Карасев перестал получать от нас деньги. На волне приватизации, воспользовавшись неразберихой в отчетности, ему удалось приватизировать квартиру. После приватизации он затаился. И когда понял, что квартиры никто не хватился, втихую ее продал.

– А мы втихую купили…

– Должен вас успокоить. Вы являетесь добросовестными приобретателями. Никто не собирается оспаривать сделку. Однако после того, как я выудил это дело из небытия, к Карасеву возникли вопросы.

– Значит, я могу не бояться? – спросила Катерина.

– Если хотите – живите.

– Почему вы так сказали?

– Как? – поинтересовался Жорес.

– Вы сказали: если хотите.

– Дело в том, что Борис рассказал о ваших сомнениях.

– Можете честно сказать? – задавая этот вопрос, Катерина понимала, насколько абсурдно он прозвучал. – Рабочих убили?

Жорес ответил серьезно:

– Одновременная смерть троих мужчин разного возраста по причине остановки сердца выглядит странно. Но у меня нет информации, что это не так. – Его заверение прозвучало в духе сотрудника ФСБ – определенно и вместе с тем непонятно.

Повисшая пауза дала понять, что взаимный интерес к разговору исчерпан. Тем не менее, Катерина задала еще один важный вопрос:

– Когда вы искали в документах, вам встретились какие-то имена? Я имею в виду жильцов этой квартиры.

– О да! Среди них были известные люди. Например, кардиолог Белоцерковский. Если не знаете, он лечил Сталина и благодаря этому выжил. На него дал показания собственный зять. На их основании Белоцерковского притянули к делу врачей-убийц. Вы наверняка слышали об этом известном деле?

– Ротенберг дал показания? – Катерина не смогла скрыть своего удивления.

– А вы, я вижу, в курсе событий? – Жорес взглянул на нее очень внимательно. – Тогда вам должно быть известно, что Владимир Сергеевич Ротенберг состоял в банде «Черная кошка».

– Я смотрела фильм «Место встречи изменить нельзя». Знаю, о чем идет речь.

– Смею вас уверить, на самом деле все было намного страшнее.

– Верю вам.

– Золото, из которого Ротенберг делал коронки, было натурально пропитано кровью.

– Как он закончил?

– Его расстреляли. – Жорес взял в руки чайник и вылил в чашку то, что осталось. – Должен заметить, в квартире проживали другие интересные личности.

– Например? – спросила Катерина.

– Например, известный авиаконструктор Кавалеров. Когда он уехал, в квартире осталась жить его мать. Еще одна колоритная фигура, я бы сказал, трагическая: Еремин Михаил Георгиевич, бывший царский генерал, герой, блестящий военный…