Пленники старой Москвы

– А вы живете в высотке?

– Всю свою жизнь, с пятьдесят четвертого года.

– Слышала, здесь снимали фильм «Москва слезам не верит».

Старуха кивнула.

– Один эпизод – с собачками. Остальные – в других домах. Вы же знаете, что их в Москве семь?

– Знаю.

– А наш дом раньше называли: «Дом авиаторов».

– Почему?

– Сюда селили в основном работников авиационной промышленности, таких, как мой отец. Он был летчиком-испытателем. Еще, конечно, номенклатурных работников: из Центрального комитета партии, из Совета министров. Не бог весть каких шишек, но людей все больше приличных. – Старуха задрала голову и показала трясущимся пальцем: – Видите два верхних этажа в центральном корпусе?

– Вижу. – Катерина посмотрела наверх.

– Когда поблизости открылось американское посольство, там расселили жильцов и установили аппаратуру для прослушки и наблюдения.

– Кто установил?

– Кагэбэшники. Оттуда посольство США как на ладони.

– А кто из знаменитостей жил в вашем доме? – спросила Катерина.

– Летчик испытатель Галицкий, хоккеист Сологубов, гроссмейстер Смыслов.

– Они уже умерли?

– Эти – да.

– Говорят, в этом доме живет авиаконструктор Кавалеров.

Старуха чинно сложила руки под грудью:

– Алексей Викентьевич? Хорошо его знаю, он работал с моим отцом.

– Сколько ж ему лет?

– Возраст – преклонный. Он года три как не ходит – правнуки вывозят в кресле-каталке. Обычно Алексей Викентьевич сидит у этой лавки.

– Надо же… – Катерина покачала головой. – Не знаете, как звали его жену?

– Татьяна Григорьевна. Она давно умерла. А почему вы об этом спросили?

– Да так…

Старуха посмотрела на часы:

– Боже мой… Почти три!

– Спешите?

– В три должны привезти внука. Удачи вам! – Она схватила сумочку и зашагала, почти побежала.

– До свидания, – сказала ей вслед Катерина и одновременно с этим увидела старика в кресле-каталке, которого вез молодой человек.

Она не поверила такому везению.

Каталка подъехала и остановилась в полутора метрах. Молодой человек спросил:

– Дедуль, я пойду?

– Иди, милый, иди… – ответил старик.

– Ты, если что, по телефону звони.

– Подышу, посижу, потом позвоню.

Парень развернулся и зашагал в сторону дома. Старик вздохнул, достал из кармана газету, очки, закинул голову и стал глядеть в кроны деревьев.

– Хорошо здесь… – вкрадчиво проронила Катерина.

– Хорошо, – согласился старик. – Вроде как не в Москве.

– Живете в этом доме?

– Да, – он посмотрел на нее с любопытством. – А вы – приезжая? Откуда пожаловали?

– Из Новосибирска.

– Сибирячка? Хорошо… – это была формальная похвала, не предполагающая продолжения разговора.

Но она не собиралась сдаваться.

– Меня зовут Катерина.

Старику ничего не оставалось, как тоже назвать свое имя:

– Алексей Викентьевич. Очень приятно.

И здесь она допустила ошибку, едва не испортив все дело.

– Кавалеров? Авиаконструктор?

Алексей Викентьевич жестко спросил:

– Откуда вы знаете мое имя? Что вам надо? Вы нарочно сюда явились? Вы ждали меня?

– Нет, что вы! – Попытавшись соврать, она вдруг созналась: – Да, я поджидала вас.

– Зачем?

– Нужно поговорить.

– О чем?

– Вы только не подумайте, это не касается вашей работы.

– Что же вам нужно?

– Меня интересует личный вопрос.

– Я – вдовец, – старик наконец улыбнулся, свернул газету и похлопал ею по спинке кресла-каталки. – Можете меня покатать.

Катерина встала со скамейки, взялась за ручки и покатила его по аллее.

– Что еще вас интересует? – Он усмехнулся. – Заранее предупреждаю: жениться я не готов.

Катерина оценила его шутку, однако не ответила в том же духе. Просто спросила:

– Вы помните Лилю Глейзер?

Старик резко оглянулся и посмотрел ей в глаза. Потом медленно произнес:

– Я-то помню. Вы откуда про нее знаете?

– Видите ли, я говорила с Инной Михайловной Безруковой, она живет на Мясницкой, в соседней квартире.

– Инночка? Помню ее девочкой. С чего это вдруг она решила вспомнить про Лилю?

– Мы с мужем купили квартиру, в которой жили Лиля и ваша мама.

– С тех пор прошла целая вечность… Когда квартиру начали расселять, я забрал маму к себе. Куда уехала Лиля, мне не известно.

– Инна Михайловна рассказывала, что у вас с Лилей было сильное чувство.

Немного помолчав, старик тяжело произнес:

– Я очень ее любил.

– И вы сделали ей предложение?

– Она мне отказала.

– Почему?

– Мне до сих пор сие не известно.

– Лиля ничего вам не объяснила?

– Она просто сказала: нет. Больше я не видел ее.

– Даже не пытались найти?

– Если бы я любил ее чуточку меньше, наверняка бы пытался. Но дело в том, что я слишком сильно ее любил. – Алексей Викентьевич обернулся: – И все-таки чем вызван интерес к нашим персонам?

– Я делала запрос в паспортный стол. Про Лилю Глейзер и ее мать там нет никакой информации. Я даже засомневалась. Решила, что Инна Михайловна придумала эту историю.

– Посмотрите фильм «Счастливая жатва». Его сняли в пятидесятом году. Артистка Алешина и есть Лиля Глейзер.

– Инна Михайловна говорила.

– Тогда откуда взялись сомнения? Лиля Глейзер существовала, так же как и ее матушка, Фаина Евгеньевна.

– Одно мне непонятно: почему в домовой книге нет их имен?

– Возможно, потому, что в наших учреждениях тотальный бардак. – Кавалеров махнул рукой: – Давайте свернем.

Они свернули на боковую аллею, откуда было видно проезжую часть.

– Хорошую экскурсию вы мне устроили, – сказал старик. – Правнук – что? Вывезет меня – и обратно к компьютеру. А я его не держу. Ему со мной скучно.

– Алексей Викентьевич, может быть, у вас были догадки, почему Лиля так поступила?

– Почему бросила меня? Лиля была актрисой. Думаю, она только играла в любовь. Да еще подруга, Лилина однокурсница, как тогда говорили, сбивала ее с истинного пути.

– Вы имеете в виду Викторию Флерову?