Пленники зимы

Четвёртый столбец – результат.

– Результат чего? – её дыхание выровнялось.

"А говорит, не чувствует, – тепло подумал Максим. – Теория подобия. Сходные задачи предполагают сходные решения. Закалка стали и закалка личности. Раскачка.

Разогрел – охладил, и ещё раз, и ещё, и ещё… пока клинок не зазвенит, пока взгляд не станет ясным… а потом в масло. И медленное остывание, пока не поймёшь, что вокруг люди – такие же одинокие и напуганные своим одиночеством, как и ты сам".

– Без дополнительной информации гадать можно до бесконечности. Это может быть температура, давление…

– Что же это за температура такая: единица? – недоверчиво спросила Светлана.

– Шкала температур, приведенная к характерному значению. Например, к двести семьдесят три.

– Почему "к двести семьдесят три"?

– А почему бы и нет? Хорошее число… – он оценил её недоумение и поспешил добавить. – Это только предположение.

– Что значит "три координаты"?

– Третий столбец похож на уровни высот: шаг примерно одинаков – три метра. Если, конечно, это метры…

– Тогда первые две колонки – широта и долгота?

– Откуда эти массивы взялись? – вместо ответа спросил Максим, поворачиваясь к ней.

– Один из наших сотрудников работал в Океанографическом институте. Мы просто хотели проверить его файлы. Отдел безопасности постоянно докладывал об утечке информации, Денис был в списке…

– И что? – поторопил её Максим.

– Непонятно, – она развела руками. – Когда наш человек влез в его компьютер и наткнулся на эти таблицы, этот чудак застрелился. Это была совсем безобидная проверка. Мы даже не знали, что у него есть пистолет.

– Какое милое чудачество! То есть вы влезли к нему в компьютер, скопировали матрицы, а он это обнаружил со своего терминала и застрелился. Так, что ли?

– Да, так, – она кивнула головой.

– И вы даже не знаете: имеют ли эти матрицы к вам какое-то отношение?

– Не знаем, – она опять качнула головой.

– И тебе пришлось три месяца разыгрывать из себя школьную учительницу, выжидая удобный момент, чтобы привезти меня сюда и показать этот бред?

– Теперь ты представляешь, как я тебя ненавижу?

– Очень смешно, – Максим и в самом деле улыбнулся. – И самое смешное, что вы занялись океанографией.

– Нет-нет! Сам институт, конечно, ни при чём. Денис выполнял наши поручения в частном порядке.

– Поручения?

– Расчёты урожайности, климатические прогнозы, оптимизация посевов с учётом затрат на транспортировку и хранение… Мы занимаемся зерном, ты знаешь.

– Откуда известно, что он застрелился?

– Герман Юрьевич сказал.

– А он откуда знает?

Светлана пожала плечами:

– Не знаю. Но можно спросить… – она потянулась к телефону.

– Не нужно, – остановил её Максим. – Я потом сам спрошу. Присутствие в цепи Океанографического института подкрепляет интерпретацию первых двух столбцов, как географических координат, не так ли?

– Таких координат не бывает! – хмуро бросила она. – Если первые три цифры – градусы, то здесь они все больше четырёхсот!

– Вот координаты-то как раз и зашифрованы. Все числа в первых двух столбцах – пятизначные. Действительно похоже на градусы и минуты угловой дуги. Высоты и значения функции кодировать нет смысла: если нет масштаба и не известно, что же там измерялось, то понять результат невозможно… – он замолчал.

– И что же? – спустя минуту не выдержала Светлана.

– Если координаты зашифрованы, то наверняка они могут дать ключ к понимаю, что всё это значит. Иначе их не было бы смысла шифровать.

– И что?

– Тогда с них и следует начинать.

– Как? – голос прозвучал неожиданно нежно.

Максим посмотрел на неё. Светлана кокетливо склонила голову к плечу, прядь волос послушно скользнула к её глазам, и он понял, что от него требуется нежное движение рукой, чтобы уложить её волосы на место.

Максим покачал головой.

– Не нужно. Я – сам по себе.

– Это что? Какая-то разновидность мазохизма? – она была удивлена. – Ограничишься разглядыванием объекта своего вожделения? Вплоть до язвы желудка?

– У тебя мания величия? – "Кто кого раскачивает?" – подумал Максим. – Ты не имеешь никакого представления об "объекте моего вожделения". Та Светлана, которую я давно и очень хорошо знаю, меньше всего хочет, чтобы ты заподозрила о ней. Вы – разные люди. И я люблю её, а не тебя.

– Ничего, – она старалась отвечать беззаботно, но напряжение было слишком заметным. – Я не ревнивая.

– Все так говорят… – Максим пожал плечами и повернулся к монитору, -… пока нет повода для ревности. Давай-ка для начала посмотрим, как это выглядит на картинке.

Он выделил оба первых столбца во всех массивах, скопировал их и перенёс в Corel.

Ещё несколько команд и столбцы чисел превратились в точки, причудливым изгибом выстроившиеся на координатной сетке.

– Какая она?

– Очень похожа на тебя. – Максим укрупнил масштаб и присмотрелся к линиям. – Характер вспыльчивый и вздорный. Максимализм достигает космических высот. Чуть что не так: вилкой по тарелке и пусть разлетается ко всем чертям!

– Так, может, это я?

– Нет, – улыбнулся он. Картинка на экране ему знакома. – Твой протест сводится к "вопреки", а она в таких случаях всем назло поступает "в соответствии".

– И что это значит?

– Больше всего это похоже на курс самолёта. Летает себе на разных высотах и чего-то там измеряет. Где он летал – уже понятно, теперь бы узнать, что он измерял.

– И где же он летал? – она была уязвлена быстрой сменой темы.

– А тебе эта траектория ничего не напоминает?

Она поднялась с кресла и, опираясь на его плечо, несколько минут разглядывала экран.

– Нет. Не напоминает.

Он слышал её духи, чувствовал лёгкое покалывание её волос на своей шее, а дыхание – на щеке, и изо всех сил старался, чтобы голос не дрогнул, а слова были о чём угодно, только не о главном:

– Вообрази, что ты – пилот самолёта, который совершает облёт побережья, – Максим, положив руку на мышь, водил курсором по замысловатому изгибу. – Вспоминай карту.