Пленники

— Далеко ли село, где она предлагает нам работу? — спросил Гарник.

— Этого я не знаю. Обещала прислать хозяйку. Придет, выясним. А разве вы согласны?

— У нас нет другого выхода, фрау Генриетта. Конечно, мы согласны временно поработать у этой женщины. Ведь у нас даже денег на дорогу нет.

— Да, конечно, — грустно согласилась госпожа Генриетта. — Без денег вы не сможете двинуться. В другом месте можно было бы организовать сбор, а здесь к кому обратишься?..

К обеду явилась Эрна. Это была крепко скроенная, краснощекая женщина лет тридцати пяти.

Генриетта начала расспрашивать ее. Выяснилось, что Эрна из ближайшего села Гат, у нее двое детей, большое хозяйство. До этого ей помогал свекор, но старик недавно умер.

Рассказывая об этом, крестьянка глазами покупательницы оглядывала двух парней и задала вопрос:

— Женаты?

Получив отрицательный ответ, она живо обернулась к фрау Генриетте.

— Отдайте мне обоих!

— Я не хозяйка им, — вежливо поправила Эрну Генриетта. — Они сами вольны решать.

— Мы согласны, — сказал Великанов.

— А сколько отсюда до вашего села? — спросил Гарник.

Ему хотелось знать, сможет ли он хоть изредка навещать семью Шиндлеров.

— По прямой дороге километров пятнадцать, по автомобильному шоссе — двадцать.

— У него, — Гарник показал на Великанова, — болит нога, он не доберется пешком…

— Может сесть в велосипедную коляску.

Переговоры были недолгими. Другого выхода не было, а Эрна обещала хорошие условия. Попрощавшись с гостеприимной фрау Генриеттой, они направились вслед за новой своей хозяйкой.

Вскоре они выехали из Цельтвига и повернули в сторону высоких гор Гохрехарт. Дорога шла по правому берегу светлой речушки.

Великанов устроился в коляске рядом с Эрной, а Гарник сидел за рулем и усиленно нажимал педали велосипеда. Дорога была не очень прямой и гладкой, — Гарнику приходилось не легко.

Впереди и сзади двигались такие же коляски или просто велосипеды. Одни мчались навстречу, другие обгоняли. Наши беглецы с удивлением смотрели на женщину, которая везла ребенка в корзинке, как в люльке, привязанной к велосипеду. Изредка встречались подводы, запряженные лошадьми.

Эрна несколько раз, заменяя Гарника, сама садилась за руль. Правила она очень уверенно, иногда оглядывалась назад и улыбалась своим пассажирам. А когда Гарник снова сменял ее, Эрна пускалась в несложные разговоры с Великановым. Она уже знала, что ее работники «армяне», приехавшие из Германии и что у них здесь нет никаких знакомых.

У Эрны были свои планы. Если парни окажутся работящими, это принесет большие прибыли. В этом году из-за отсутствия рабочих она не окучивала картофель. Не сумела продать огурцы. И молочные продукты от четырех коров не могла вывозить на рынок потому, что некому было смотреть за скотиной. Кто-то из этих парней станет стеречь скотину, а другой на этой самой коляске раз в два-три дня будет выезжать в Цельтвиг, Кнительфельд или Югенбург, где быстро раскупают молочные продукты и овощи. Ее подвал был наполовину забит свеклой и репой. Через какое-то время товар начнет портиться, а ведь все это — деньги. Эрна не успевала справляться со всем одна, хотя работала как лошадь. Жадная и скупая, как все кулачки, она не могла допустить, чтобы снижался доход с хозяйства, хоть мужа не было дома. Пусть Рудольф убедится, что оставил дома жену, которая знает всему цену и все сохранила на своем месте, — настоящую хозяйку, а не какую-нибудь растяпу.

Ее волевой характер особенно сказывался, когда она сидела за рулем велосипеда. Мерно работая сильными ногами, она оглядывалась на Гарника, словно говорила:

«Вот как надо, учись!»

Навстречу летел холодный воздух. Склоны гор белели от недавно выпавшего снега. Лицо Эрны пылало, свидетельствуя о несокрушимом здоровье, неиссякаемой энергии.

Коляска вкатила на просторный, чисто выметенный двор к крыльцу двухэтажного дома. Эрна обняла детей, выбежавших из дома — девочку лет восьми и мальчика лет десяти. Она чмокнула их в пухлые щечки и, сунув обоим в руки какие-то лакомства, отправила назад, а сама провела Гарника и Великанова в просто обставленную комнату на первом этаже. В ней стояли две деревянных кровати, стол, маленький шкаф. Казалось, отсюда недавно кто-то ушел.

— Вот тут и будете жить, — проговорила Эрна и, не откладывая, повела знакомить с хозяйством. Сперва в хлев, где стояли четыре племенных коровы и двое телят, потом на сеновал. Не теряя даром времени, Эрна задала скотине корм, показывая, откуда и сколько надо брать, потом села доить коров. Послала Гарника отнести молоко в погреб.

Закончив работу, Эрна повела парней в другое помещение, оказавшееся мастерской. Столярные инструменты были заботливо уложены на полках вдоль стены.

Великанову здесь все понравилось. До армии он некоторое время работал подручным у столяра. Он любил этот запах свежеструганного, смолистого дерева.

— Дайте мне такую работу, — сказал он Эрне.

— Работа найдется. Бочки можете делать?

— Попробуем, — скромно ответил Великанов, перебирая инструменты, лежавшие на полках. — А кто у вас столярничал?

— Мой муж, Рудольф. Он все умеет. Любит работать.

И действительно, по всему было видно, что хозяин дома был человеком трудолюбивым, умелым мастером. Всю мебель в доме изготовил он. В мастерской стоял шкаф, еще незаконченный. На стене висела искусно выточенная из дерева голова серны, — она должна была, по-видимому, украсить этот шкаф.

Однако Эрна привета своих работников сюда не для того, чтобы они любовались всем этим. Нужно было переносить из соседнего в другое помещение сваленную там свеклу. Но она оставила эту работу на завтра. Затем провела обоих в уборную, объяснив, что запоздала вычистить ее. Они делают это осенью, вынося удобрения на поле.

После этого первого обхода хозяйка предложила парням отдохнуть, пока она сготовит ужин.

— Ну и баба! — воскликнул Великанов после ее ухода. — Эта вытянет из нас жилы!..

— Конечно, даром не будет держать, — отозвался Гарник.

Снова его занимала мысль, что они отдаляются от главной своей цели, прячутся под подолом австрийской кулачки вместо того, чтобы продвигаться вперед.

— Эта усадьба, — уныло заметил он, — не лучше твоего ящика. Тот хоть двигался куда-то!

— Ну, а что ты предлагаешь? — в голосе Великанова прозвучало раздражение.

Гарник вздохнул. Предложить было нечего.

Приготовив ужин, Эрна кликнула парней наверх.

В большой, хорошо обставленной столовой были выставлены картофель, нарезанный кружочками лук, молоко, суп в тарелках и по маленькому кусочку хлеба.

Эрна уже успела переменить платье. Она надела белую вышитую кофточку с голубками на груди, косы уложила венчиком. На шее искрилась тонкая золотая цепочка. Передавая тарелки, хозяйка явно напоказ тянулась полными белыми руками. Нетрудно было заметить, что ей хотелось понравиться парням. Она пригласила своих будущих батраков в столовую, желая показать, какая она хорошая хозяйка, в каком порядке содержит дом, — удовлетворяя тем самым женское тщеславие, а заодно и рассчитывая завоевать их сердца.