Плохие девочки не плачут. Книга 2

Как говорят умные люди — лучше плакать в лимузине, чем в маршрутке.

Впрочем, самые умные говорят, что лучше, вообще, не плакать. Но, блин, не портите мой солнечный день философией. Уверена, страдания выглядят гораздо патетичнее, когда происходят в апартаментах класса супер-пупер люкс, нежели в обшарпанной однушке спального района.

Тем не менее, утро только начиналось на светлых нотах.

Закутавшись в невероятно пушистый и мягкий халат, я гордо прошествовала из спальни в гостиную и обалдела. Точнее, застыла, а потом обалдела. А, может, обалдела и после застыла. Не будем придавать значения деталям.

Чужой мужик по-хозяйски развалился на диване, дымил папиросой и демонстрировал дарственную, где было четко указано, что фон Вейганд сдал меня на время своего отсутствия в хорошие руки с целью отбить должок быстрее.

Шучу, не ведитесь. Всё было не настолько критично.

Чужой мужик вполне скромно сидел на диване и копошился в продвинутом органайзере, а узрев моё королевское высочество, расплылся в отработанной улыбке.

Отметим детали — ладный костюм, галстук, ухоженный вид и подозрительно счастливое лицо. Рядом поблескивает новенький кейс.

«Адвентисты и здесь до тебя доберутся», — кивнула мания преследования.

Вот сейчас вы спросите, почему именно адвентисты, а не Свидетели Иеговы. Что же, отвечу: про Свидетелей Иеговы и так шутят все, кому не лень. Надо ведь проявлять оригинальность.

Мужик улыбался, я кривилась, флюидами отторжения, намекая, что пора бы ему свалить отсюда подобру-поздорову.

— Доброе утро, — сказал адвентист.

— Ну, — отвечаю уклончиво, подразумевая «пшёл вон».

— Господин Валленберг не упоминал, что я приду? Меня зовут Андрей.

Нет, конечно, все тут несказанно рады этому лже-адвентисту Андрею. Однако на территории Таиланда ожидаешь чего-то более экзотического. Ну, «Тхирасак», «Ванчай», хотя бы простенькое «Пхакпхум».

— Не упоминал, — подозрительно хмурюсь, изображая полиграф.

Хотя упоминал, конечно. Он ведь сказал: будет встреча, не выделывайся и поговоришь с родными. А потом я рыдала в джакузи, думала о вселенской несправедливости, снова рыдала и наматывала сопли на кулак, вспоминала, что на родине у меня никогда не было джакузи, резала вены от глубочайшего отчаяния и продолжала истерику. Пусть этому ублюдку стыдно станет. Пусть полюбуется и возбудится. Вместо заявленного эротического омовения красная рожа, украшенная синяком и слюнями. Впрочем, кто садюгу разберет, может, ему и это кайф не обломает.

— Полагаю, вы проголодались, — улыбка Андрея, словно приклеилась намертво. — Вероятно, нам следует пройти на балкон. Завтрак готов. К тому же, обсудим важные вопросы.

Заливается соловьем, умничает, прямо как я. А я вот не люблю таких умников, раздражают жалкие подражатели. Нечего купаться в лучах моей славы.

— Алекс сказал, что мне организуют разговор с родителями, — невинно хлопаю ресницами.

Клюнет?

— Возможно, — не спешит заглатывать наживку Андрей. — Пойдемте на балкон.

Скользкий тип. Сразу видно, сосет старательно. Никакие секретарши ему в подметки не годятся. Возраст от тридцати до сорока, личико смазливое, холеное и однозначно гадкое, не в том смысле, что урод какой, а в том, когда сразу ясно — продаст и глазом не моргнет, а глазки, кстати, небесно-голубые, с претензией на честность и очками для солидности.

Бангкок производит впечатление ночью, а днем совсем не вштыривает. Балкон поражает воображение, ведь с такого вниз лететь как от моей квартиры до аэропорта. Расстояние приличное, в общем.

Еду изучаю внимательно. Кто их знает этих тайцев? Жрут всяких жуков, саранчу, рыбьи головы… или это опять китайцы мешаются? Как-то разбираться особо не хочется, поэтому сижу и попиваю воду, будто я за здоровый образ жизни.

— Думаю, с вами можно быть откровенным, — говорит Андрей.

И я не чувствую себя хорошо. Фраза опасная. На моем веку именно после нее четыре мужика предлагали нам с Машей секс втроем, а один, не долго думая, спустил штаны в ресторане. Но это уже другая история, а я не люблю отвлекаться.

— Есть два варианта развития событий, — продолжает Андрей. — Первый подразумевает значительную свободу, определенные выгоды и возможность общения с вашей семьей. Но он так же требует сотрудничества с вашей стороны. Вы должны выполнять определенные пункты, утвержденные господином Валленбергом. Второй вариант предполагает существенное ограничение вашей свободы и полную изоляцию от нежелательных контактов.

— Что? — единственное слово, которое я способна произнести.

Хотя вопросов набежало немало, и все не отличаются цензурностью.

— Вам необходимо выбрать, — улыбается Андрей, и мне становится любопытно, где людей учат такой тошнотворной приятности.

— Я не понимаю…

Мир перестает быть солнечным. Почему-то до этого момента легкомысленный разум не подозревал, насколько серьезно за меня возьмутся.

— Первый вариант означает, что вы будете обладать практически полной свободой действий, выполняя оговоренные пункты, получите право общаться с вашей семьей, знакомыми, так же…

— Какие пункты? Что я должна делать? — обрываю поток слов, звучащий будто «вас ждет дерьмо, бла-бла-бла, дерьмо, бла-бла-бла».

— К сожалению, я не могу назвать их до момента окончательного выбора, — Андрей разводит руками, но на его лице не отражается ни тени сожаления.

— Хорошо, — выпиваю целый стакан воды, но сухость в горле не проходит. — Выбираю первый вариант.

— Разумное решение. Теперь я должен более подробно рассказать вам о втором…

— Я сделала выбор. За первый. Какого… зачем мне слушать про второй? — снова прерываю его и очень стараюсь не закричать. — Давайте, поскорее выполним все пункты и…

— Эти пункты нельзя выполнить за один раз или за один день, — уклончиво отвечает он, вызывая во мне стойкое желание надавать пощечин, схватить за грудки, трясти, трясти, пока не…

— Сколько же их? Штук сто? — стараюсь отвлечься от посторонних мыслей.

— Нет, но выполнение каждого пункта займет определенное время.

— Сколько? Неделю? Месяц? — мое нетерпение прорывается наружу, выдаю себя с головой, теряю контроль.

— Это зависит от вас, Лора, — мягко уверяет Андрей. — От вашего желания сотрудничать.