Плохие девочки не плачут. Книга 3

Мортон?

— Черт, — опускаюсь на прикроватный пуфик, роняю голову на руки.

Практически синонимы.

Ну, в смысле — черт и Мортон.

Сколько известно Ксении о планах фон Вейганда? Ничего, полагаю, практически ничего. Нет резона волноваться, вряд ли тайный замысел рассекретят. Что способен сотворить обозленный лорд-психопат, выпуская пар и пытаясь отыграться? Ничего, уверена, ничего хорошего. Жертву спасти не удастся.

— Совпадает идеально, — впиваюсь пальцами в пульсирующие болью виски.

Люди Мортона крадут, а люди фон Вейганда мониторят периметр.

Теперь все выглядит более чем логично.

Догадайтесь, что еще логично. Лорд добрался до моего города, вплотную приблизился к настоящему рычагу воздействия. К самому уязвимому месту противника.

Каково это осознавать? Паршиво.

Вдруг Ксения обмолвится о скромной переводчице Лоре? Вдруг расскажет о ее порочных отношениях с мнимым шефом-монтажником? Истину отделяет хрупкая грань. Докопаться до правды совсем не трудно.

Господи…

Тошнота подкатывает к горлу, комната расплывается перед глазами. Хаотичные мысли подсвечивают измученный рассудок люминесцентными огнями. Стараюсь отвлечься, не притягивать плохое.

Хотя как тут отвлечься? Одно неосторожное слово перевернет мир вверх дном и разрушит тщательную конспирацию. Камня на камне не оставит от легенды.

«Тише, — увещевает обычно пессимистичный скептик. — Не все потеряно».

Рассмотрим пункты по порядку и попробуем составить прогноз.

Диана Блэквелл не погибла в автокатастрофе. По какой-то причине трагическую смерть наследницы инсценировали. Зачем? Миллион вариантов. Девушку держали в заточении, под неусыпным контролем. Где именно? Неизвестно. Но судя по туманным намекам — на острове. На реальном или метафорическом? Непонятно. Наследница освободилась. Как? Сбежала, чудом вырвалась из плена и вознамерилась отомстить. С тех пор Каро мучит проклятье таинственного портрета.

Что за убийственные загадки хранит Фортуна? И снова замыкаем круг — для чего понадобился ее двойник?

Вообще, проехали. Не важно. Суть в другом: будь я Мортоном, лордом-психопатом, и получи я в свое полное распоряжение копию человека, которому известно все о моих грязных секретах, что бы я сделала?

Наверное, это неправильно.

Нет, это точно неправильно. Жутко и преступно, попросту отвратительно, даже гадко представлять.

Однако есть маленькая надежда, которую не хочется отпускать.

Возможно, лорд не станет спрашивать Ксению, не задаст ей ни единого вопроса. Сразу почует подвох, распознает подделку и поймет — перед ним разменная монета. Поэтому не стоит тратить драгоценное время на разговоры, лучше заняться иными, гораздо худшими вещами. Например, отомстить той женщине, что посмела подорвать его могущество, через другую, что так удивительно на нее похожа.

Дерьмовая комбинация? Не спорю.

Но во сто крат дерьмовее влезть в шкуру долбанутого психопата и распознать его мотивы. С горечью сознавать, что твоя собственная надежда зиждется на чужих страданиях. С ужасом ощущать, как постепенно тает раскаяние, как мерзкое облегчение растворяет остатки жалости.

«Ксения все равно не жилец», — утешает внутренний голос.

— Ну, ох*еть теперь, — тянусь за бутылкой. — Сейчас отметим.

Бросаю небрежный взгляд на экран телевизора. Звук выключен, мелькают кадры. Замираю неподвижно, завороженно взираю на пылающий автомобиль. Очередной отечественный боевик с заведомо нелепым сюжетом.

Обычное совпадение. Стечение обстоятельств.

Внутри закручивается ледяная воронка. Начинаю вспоминать реплики, которым раньше не придавала значения.

Откровение в Лондоне.

Тогда я не знал, что это наша последняя встреча. Что они погибнут в автокатастрофе.

Чуть слышное:

В автокатастрофе?

И резкое:

В настоящей. Никаких расследований.

Он же мне все рассказал. Даже тогда что-то щелкнуло, зацепило, царапнуло незримым лезвием. А я проигнорировала очевидное. Ведь куда еще очевиднее?!

Больше не сдерживаюсь. Хватаю телефон, набираю фон Вейганда раз за разом, звоню на приватный номер снова и снова, жму клавишу вызова с ослиным упрямством.

Должна спросить, должна сказать…

Хотя о чем спрашивать?

«Привет, можно уточнить — выходит, Мортон убил твоих родителей?» или «Прости, я не сразу въехала в суть, теперь понятно какие у вас счеты».

Это не просто передел власти. Это личное. Намного глубже, серьезнее, опаснее.

Что тут говорить?

Мне не хочется трепаться впустую. Необычно, соглашусь.

Мне хочется услышать самый любимый на свете звук. И тема беседы не играет никакой роли. Хоть песни петь, хоть делать секс по телефону. Без разницы.

Хочется поддержать и согреть, обнять на расстоянии, окружить теплом и заботой. Хочется оказаться близко-близко. Не только под кожей, но и в реальности.

— Ну, наконец-то! — раздражающие гудки обрываются, и на дисплее возникает счетчик минут. — Ты оглох или не хотел отвлекаться от секретарши?

Глупо хихикаю.

— Надо кое-что обсудить, — медлю. — Как настроение?

Тишина угнетает. Мог бы хоть «привет» из себя выдавить.

— Проверка связи, — повышаю тон. — Ты где?

Молчание, ни звука.

— Алекс?

Продолжительная пауза подобна изощренной пытке, но лишь следующая за ней реплика дает познать толк в адских наслаждениях:

— Alex is not here. (Алекса здесь нет.)

Женский голос. Нежный, мелодичный, с едва уловимой хрипотцой.

Женский…

Я слишком поражена, не успеваю ни рассердиться, ни придумать разумное оправдание.

— Where is he? (Где он?) — получается глухо, с трудом ворочаю языком.

— He is busy, (Занят,) — лаконичное пояснение пробуждает ярость.

— Why do you answer his phone calls? (Почему вы отвечаете на его звонки?) — отчаянно желаю вцепиться в горло невидимки. — Are you his secretary? (Вы секретарь?)

— I am his friend, (Я его друг,) — обескураживающее признание.

Прелестно. Когда это он успел обзавестись друзьями?

Стоп. А что если…

Не может быть. Или может?