Плохие соседи

Первой мыслью, когда она проснулась в четверг, было: нет, она не в состоянии жить, не видя Хантера хотя бы иногда. Видеть его... и его подруг — как их стройные ножки показываются из машины... Хватит с нее! Она так глубоко, так бесповоротно его любит, а он... Она ревнует, да, но у нее есть своя женская гордость: дожидаться пассивно, пока не произойдет что-нибудь непоправимое, пока он не уверится вполне в ее любви, и тогда... Но чего она боится? После вчерашней ссоры что заставит их снова заговорить друг с другом? Второе пришествие овец вряд ли произойдет. А ее язык... помимо ее воли он может наговорить что угодно, когда Хантер рядом. Даже... даже признаться в любви — особенно если он выведет ее из себя. Он так опытен, так коварен!

С трудом дождавшись девяти часов, она немедленно позвонила в агентство по недвижимости в Восточном Дарнли. Все что угодно, лишь бы Хантер не узнал о ее любви — этого она не допустит. Руфус Сэйер, услышав, что она намерена продать коттедж, выразил полную готовность тут же приехать.

— Но я звоню не из дома, там я буду только через несколько дней!

— Что ж, проблем с продажей не возникнет. Все необходимые данные у меня сохранились. Если стены держатся — все в порядке.

— Но я отремонтировала дом. — Пернел старалась заглушить последние сомнения. — Прошу вас — выставьте его на продажу как можно скорее. Вернусь — позвоню вам, и мы окончательно договоримся об условиях.

— Положитесь на меня, мисс Ричардс! Считайте, что с сегодняшнего дня дом выставлен на продажу.

Дело сделано! Но, положив трубку, она не почувствовала облегчения, какое обычно наступает, когда осуществишь задуманное. День прошел в прогулках с Артуром и невеселых раздумьях: все это глупо, наверно, и неожиданно, но другого выхода у нее просто нет.

Вечером Пернел долго не могла уснуть, — кажется, впервые в жизни она испытывала такое неизбывное одиночество и глухую тоску. Рано утром она повела Артура на прогулку, а когда вернулась, позвонила мать:

— Вчера я никак не могла тебе дозвониться. Кажется, Артуру страшно повезло — он только и делает, что дышит воздухом.

— Да уж, стараюсь вот, чтоб он растратил всю энергию — дома зато спокойнее.

— Ну, в это-то трудно поверить. Брюс уже пытался его угомонить — ничего не вышло. Бэрил гораздо лучше, дорогая. Брюс успокоился, завтра мы вернемся — до обеда будем дома.

— Так я приготовлю обед.

И Пернел снова занялась Артуром — пес уже привык к постоянному вниманию и не оставлял ее ни на минуту. Но придется ему немного потерпеть — хозяйке его, миссис Дикин, не очень-то уютно одной в больнице. В четыре часа дня Пернел опять ее навестила и утешила: Артур в полном порядке, только скучает по ней, ждет ее.

Сама Пернел тоже бессознательно ждала, хотя и не знала чего. В субботу, с самого утра, ее опять одолевали мысли о Хантере: что он делает сейчас? Наверняка по своему обыкновению валяется в постели. Вот только... один ли? Ревность пыталась овладеть ею... Хорошо, что есть дела, есть Артур, — можно себя занять.

Стелла и Брюс приехали около половины первого. Пернел так и подмывало поделиться — ну хотя бы рассказать о решении продать дом, — но она сумела удержаться. Придется ведь объяснять — почему. Пока она не в силах: сердечная рана так свежа, не может она говорить сейчас о Хантере даже с матерью — самым близким человеком.

— Оставайся с нами до завтра! — уговаривала Стелла, отдавая должное, вместе с Брюсом, приготовленному дочерью любимому пудингу.

Пернел хотела уже было согласиться, но какое-то непреодолимое беспокойство ей помешало.

— Не обижайся, мамуля, но я, пожалуй, поеду прямо сегодня — уйму дел надо еще провернуть до понедельника.

Из Йовила она уехала около двух часов дня, размышляя по дороге о своем состоянии. Ничего страшного, беспокойство ее естественно — после вчерашних-то переживаний. Все пройдет. Она правильно поступила, — зачем длить эти страдания? Но при мысли, что Примроуз уже почти ей не принадлежит, сердце заныло.

Остановившись в Восточном Дарнли, чтобы сделать кое-какие покупки (и зачем они ей — и думать о таких вещах не хочется), она продолжала путь с предательской мыслью: пока еще она не дала согласия продать дом, — стало быть, есть время все изменить.

Уже Чамлей-Эдж... Конечно, она не обманывается: за всеми ее колебаниями кроется страх никогда больше не увидеть Хантера. «Не смей заниматься, самоедством!» — пыталась она себя образумить. Теперь-то уж точно между ними все кончено. Она хорошо поставила его на место во время последнего телефонного разговора, и он вряд ли вспомнит уже через несколько дней о ее существовании.

Она медленно подъезжала к дому, и тут ее ожидало первое потрясение — плакатик «Продается», выросший в собственном ее саду. Так быстро! Этого она никак не ожидала... Руфус Сэйер действовал весьма оперативно и согласно ее указаниям. Все в порядке вещей; надо справиться со своими эмоциями и открыть ворота. Ни «ягуара», ни других автомобилей нигде не видно; она поставила свою машину на обычное место.

Грустно здесь что-то... без него, без Хантера. Что она будет делать одна? Он, верно, на выходные не приедет... О небеса! Пернел, совсем опечаленная, вылезла из машины. Одна мысль, что она его не увидит, ее убивала. И все это сотворила она сама!

Поставив чемодан на гравийную дорожку, она стала запирать машину — и вдруг вся напряглась и замерла от неожиданности: хлопнула входная дверь у Хантера! Она не обернется: по ее расчетам, сейчас примерно половина пятого, из дома, конечно, появляется очередная его дама... Что ж, ее это не касается, и смотреть на это ей незачем. Но что такое? Звук шагов приближается к ней... Сердце ее забилось в бешеном ритме, комок сдавил горло. Проглотить его — не получилось, обернуться — тоже. Шаги тяжелые, твердые — вовсе не женские... Внезапно грозный голос Хантера раздался прямо у нее за спиной:

— Где, черт возьми, вы пропадали все это время?!

Внутренне сжавшись, собрав все душевные силы, Пернел гордо повернула голову: да, она не ошиблась — он разъярен. Его горящие яростью темные глаза не отрываются от ее лица... Да какое, собственно, он имеет право... никто еще, никогда не позволял себе так на нее кричать.

— Это вас никоим образом не касается! — бросила она в ответ, вскидывая подбородок; сейчас она его попросит со своего участка без всяких церемоний.

Но Хантер опередил ее, не дав ей больше и слова вымолвить.

— А это... это что означает? — И он гневным указующим перстом ткнул в сторону плакатика.

Пернел завороженно взглянула туда же, потом снова на своего грозного судию... Сердце ушло куда-то в пятки, но она взяла себя в руки и из последних сил возопила:

— Только то, что там написано!

«О Господи, помоги мне!» — взмолилась она по привычке, узрев стальной блеск в его глазах. Ее независимый вид, ее отповедь, как видно, не произвели на него никакого впечатления. Ладно, она в долгу не останется, пусть себе он бушует.