Плохие соседи

— Если вы не поняли, повторяю: больше мне не звоните — никогда!

— Так продолжайте в том же духе! — прорычал он и бросил трубку.

Грубиян! Какое право он имеет бросать трубку?! Она кипела от гнева и с огромным усилием сдерживала слезы. Нет, она не заплачет! Вот еще, было бы из-за кого! Подумаешь, губитель женских сердец!

К счастью, рабочий день складывался спокойно, иначе ей пришлось бы довольно трудно. Но дома мысли о Хантере не оставляли ее ни на минуту, вновь и вновь она возвращалась к этому телефонному разговору. Да что тут особенно вспоминать? Просто ужасный грубиян! Нет сомнений — звонил, только чтобы позлорадствовать! Ведь признался, что не намерен говорить с Майком. Значит, какая у него была цель? Пусть она, Пернел, поинтересуется, почему его милость принял решение отказать Майку.

В памяти ее живо всплыл тот момент, когда она, растерянная, разгоряченная любовью, страхом, желанием, задала этот злосчастный вопрос о Майке... Что ж, и тогда, и вот только сейчас, по телефону, она доказала ему: ей до него нет дела, решительно никакого!

Как долго сегодня тянется время, как тягостен этот вечер... без него. Злость и обида прошли, а осталась... просто боль. Уж лучше злиться на него, придумывая в его адрес всякие нелестные слова, чем подсчитывать элегантных субботних посетительниц его дома.

Стоило ей только допустить до краешка сознания мысль, что они являлись к нему по утрам, а освобождали хозяина лишь во второй половине дня, как разум покидал ее, и она начинала пылать возмущением. А есть ведь еще неведомая Лили... Но растравить себя ей не удалось — сердце ныло все сильнее.

Не избавиться ей от этой любви, не выкинуть из головы этого типа. Вот, опять прислушивается, не едет ли машина, — да ведь он никогда не бывает в Миртл-коттедж по вторникам. Уже девять... И зачем она разговаривала с ним утром этим ненатуральным, ледяным голосом? Она просто с ума сошла! А теперь вот жалеет... Впрочем, у женщин мягкие сердца, если они любят. Например, она часто читала в газетах: самый отпетый негодяй заставляет женщину страдать, как будто лучше его никого на свете нет.

Сама-то она не заблуждается насчет Хантера, недаром читала и перечитывала это письмо: он безжалостен, мстителен, не держит обещаний... Телефон звонит! Господи, это он! Да нет, вряд ли... после того как бросил трубку с саркастическим пожеланием «продолжать в том же духе».

— О, ты дома! А я и не надеялась застать тебя.

Это мама! Пернел обрадовалась: хоть отвлечется от всех своих тягостных переживаний.

— Что случилось, мама, ты чем-то озабочена?

— Нет-нет, ничего страшного. Есть, правда, одна небольшая проблема.

Оказалось сестра Брюса чувствует себя неважно, он тревожится, собирается поехать к ней, в Корнуэлл. Но не один, а со своей женой.

— А ты... тебе не хочется ехать? — Пернел почему-то сочла, что мама не очень-то ладит с сестрой Брюса.

— Да нет, вовсе нет. Не не хочу... просто не могу.

— А почему, мам?

— А как же Артур?

— Артур?

— Ты все забыла! Это же пес миссис Дикин, я за ним присматриваю.

Пернел вспомнила: миссис Дикин... больница... Артур не желает пребывать вдали от родного дома. Все ясно!

— А Бэрил не выносит собак, шерсть вызывает у нее аллергию: ну, знаешь, глаза краснеют, текут слезы, чихание и все такое прочее.

— Та-ак... и ты, мама, поручаешь мне взять Артура к себе. Что ж... придется запирать его в доме, а в обед буду заезжать с работы, прогуливать его...

— Ну, понимаешь, дорогая...

— Так ты мне его не поручаешь?

— Конечно, да, только не у себя, а здесь.

— У тебя? — удивилась Пернел.

— Понимаешь, миссис Дикин будет страшно переживать, если я отправлю собаку куда-нибудь далеко.

— Когда же мне приехать?

— Как можно скорее. Ну, всего на два-три дня. Ты же знаешь, Брюс так привязан к сестре. Мы сразу вернемся, он только должен убедиться, что у нее все уладилось. Такая вот незадача... не помещать же Артура в приют: это разобьет сердце миссис Дикин.

— Дай мне время сообразить, как тут с работой, мам. Я тебе сразу же позвоню.

Разговор с матерью и, правда, заглушил на короткое время ее печали. И вдруг она поймала себя на том, что выглядывает из окна гостиной в надежде увидеть машину Хантера. Постоянно о нем думать, ждать его... Не лучше ли в самом деле на какое-то время уехать отсюда подальше? Но прежде всего надо позвонить Майку, договориться. К телефону подошла Зена, его жена:

— Добрый вечер, Пернел! Как поживаешь? Давно мы не видались.

— У меня все в порядке. Есть просьба к Майку: мне нужно несколько свободных дней.

— Ну, ненадолго-то я бы тебя подменила. Честно говоря, это и в моих интересах: хоть побуду рядом с ним. Ты ведь знаешь, он страшно подавлен, — может, я поддержу его. Не клади трубку — позову. Он сейчас наверху—с Томом возится, спать укладывает.

Не успела Пернел сказать, что перезвонит попозже, как Зена пошла за Майком — и тут же раздался его голос:

— Зена сказала мне о твоей просьбе.

Пернел коротко изложила, в чем дело.

— В этом году у тебя еще не было отпуска. До конца недели — времени хватит?

— Вполне. Спасибо, Майк.

Что ж, чем раньше она приедет в Йовил, тем вернее выручит маму. Завтра же и поедет — пораньше, часам к девяти. Стелла, услышав ответ дочери, вздохнула с облегчением. Хорошо, маме она поможет. А вот как помочь самой себе? Запретить себе бесплодное отчаяние, ненужные мысли о Хантере?

Еще одна беспокойная, полубессонная ночь — и Пернел, проснувшись очень рано, окончательно убедилась: куда бы она ни уехала, Хантер отправится с ней. Она заперла коттедж и, подавая машину назад по дорожке, вдруг подумала: прелесть ее дома, которому она уже привыкла радоваться, как-то померкла теперь, когда она полна мыслями о любви, а не об устройстве на новом месте. Что ее теперь ожидает здесь: любовь к Хантеру — и ненависть к нему, полное смятение чувств, а по уик-эндам, в свободное время, вместо отдыха — невыносимое, тягостное торчание у окна: не слышно ли звука мотора?

К матери она приехала около девяти, и все вместе — мать, Брюс и особенно Артур — устроили вокруг нее веселую возню.

— Видишь, он тебя помнит. — Брюс указал на пса: Артур, бешено вертя хвостом, положил лапы на ноги Пернел и залился отчаянным лаем.

— Его очень просто успокоить, — заявила Стелла. — Стоит сказать: «Вот сейчас отправлю тебя в школу, где собак учат уму-разуму!» — как он сразу прячется. А я для вас завтрак приготовила!

Пернел быстро справилась с едой, не желая, чтобы мать суетилась перед отъездом. Она проводила их и сразу же порадовала Артура длительной прогулкой; после обеда — еще раз. Вечером предстояло навестить миссис Дикин в больнице. За всеми этими делами ей стало как-то легче, но невеселые думы о Хантере, о своей неудачной любви подспудно мучили, не отпуская ни на миг.

В дом матери она вернулась, совсем приуныв: почему-то теперь лезли в голову все эти дамы — уик-эндовские визитерши, проводившие с ним по нескольку часов... Укладываясь спать, Пернел окончательно поняла: она долго не выдержит этого ножа, который вонзается ей в сердце, — этой ревности, безнадежности... отчаяния! Сон был беспокойным, и в три часа она проснулась, четко представляя, что ей надлежит сделать. Хантер не проживет долго в Миртл-коттедж, продаст его — так рассудила мама. Но время идет, и что-то не похоже, чтобы Хантер собирался продавать коттедж. Значит, она сама уедет из этого благословенного местечка.