Плоть

Очень мило,– подумала она.
– Сиськи выглядят, как выпученные глаза.

Не думаю, что Эван будет выражать недовольство.

Ведь Эван их не увидит, правда?

Придется решать.

Решу позже. Если я попытаюсь прийти к какому-то решению сейчас, это не сулит ничего хорошего в пользу воздержания.

Она развязала узелки на каждом бедре. Треугольник ткани спереди был настолько мал, что веса свисающих шнурков было достаточно, чтобы стянуть его вниз. Она отлепила заднюю часть от ягодиц, и предмет одежды упал. Она простирнула его, отжала и повесила на крепление рядом с верхним предметом.

Элисон подобрала скользкий кусок мыла и стала намыливаться.

Если ты придешь к Эвану сегодня вечером,– подумала она, - он будет ожидать, что ты отдашься ему. Милое выражение - "отдаться".

Жаль, что тебя сейчас здесь нет, старина Эван. Я бы не стала особо сопротивляться. Черт возьми, вообще не было бы никакого сопротивления. Может, ты и не тот парень, но в крайнем случае сойдешь. Только лови меня в любое время, после того как я немного полежу на солнышке.

Возможно, солнце - это афродизиак, порождающий сексуальное желание. Или, может быть, это связано с ощущением или запахом масла. Или это просто потому, что ты лежишь, вытянувшись, почти голая, и солнце жарко светит на твою обнаженную кожу, и ты можешь чувствовать это через бикини, а иногда приходит дуновение ветра, лаская тебя.

Надо запечатлеть это на бумаге для доктора Блейна, когда он в следующий раз попросит образный отрывок. Подкинь дядьке стояк. Он бы засадил его мне, если бы я предоставила ему хоть малейшую возможность. Самый возбуждаемый профессор, которого я когда-либо видела.

Не будем пренебрежительны к возбуждению.

Но давай покончим с этим, прежде чем сделаем большой шаг, позвонив Эвану.

Как насчет старого доброго метода с холодным душем?

Спасибо, я бы предпочла остаться возбужденной.

Но в доме было жарко. Если она не заставит себя постоять под холодным душем, пот выступит, как только она вытрется, и так будет продолжаться еще долго.

Усмехнувшись, Элисон повернула кран горячей воды. Струя стала прохладной, потом ледяной. Она стиснула зубы. Она почувствовала, как по коже побежали мурашки. Она стояла неподвижно, спиной к холодному душу, плотно сжав ягодицы и прижав кулаки к щекам. Через некоторое время холодный ливень перестал ощущаться таким невыносимым у нее на спине. Она развернулась и вздрогнула. Наконец она подставила голову под струю. Создалось ощущение, словно кто-то опрокинул на нее кадку с ледяной водой.

Когда она вылезла, полотенце подарило ей замечательное ощущение. Она прижала его к своему телу, наслаждаясь теплом и мягкостью. Когда она начала сушить волосы, стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Телефон, - объявила Хелен.

Элисон почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

– Кто это?

– Это я, Хелен. А ты как думала?

– Очень остроумно. Кто на проводе?

– Угадай с трех попыток.

– Господи боже, - пробормотала она.

– Неправильно. У тебя осталось две попытки.

– Скажи ему, что я сейчас подойду.

– Я могу сказать, что ты перезвонишь.

– Нет!
– Элисон обмотала полотенце вокруг головы и поспешила к двери.

Она схватила халат с крючка и надела его. Велюр облепил ее влажное тело. Хелен шагнула в сторону, когда она поспешила в зал.

– Притормози. Я уверена, что он не повесит трубку.

Элисон еще несколько раз потерла волосы полотенцем по пути в гостиную. Оставшийся отрезок пути она пронеслась, согнувшись, двигая полотенце вверх-вниз, вытирая ноги. Она немного запыхалась, когда добралась до телефона.

– Алло?

– Привет, - сказал Эван.

В этом единственном слове Элисон услышала напряжение и усталость, которые казались совершенно ему несвойственными.

– Как ты?
– спросила она, стараясь сохранять спокойствие собственного голоса, несмотря на трепет, который ощущала внутри себя.

Капельки воды стекали по ее ногам. Она опустилась в одно из кресел, и халат впитал в себя часть влаги.

– Думаю, в порядке, - ответил Эван после паузы.

– Я собиралась позвонить тебе минут через пять, - сказала она.
– Цветы прекрасны.

– Я рад, что они тебе понравились.

Она размышляла, что сказать по поводу письма. Ее разум был затуманен. Она вытерла влажные бедра полотенцем. Хелен вышла из коридора, улыбнулась и большим и указательным пальцами изобразила знак "О", затем вошла в свою комнату и закрыла дверь.

Молчание затянулось.

Я должна что-то сказать о письме,– подумала Элисон.

– Полагаю, ты читала мои... раскаяния.

– Да.

– Что думаешь?

Ей казалось, что из ее легких выдавливают воздух. Выгнув спину, она сумела сделать глубокий вдох.

– Не знаю, - сказала она.

– Я был таким придурком. Во всем. Мне следовало отнестись с уважением к твоему решению. Я был просто... обижен и сбит с толку. Но это не является оправданием. Этому оправдания нет.

– Временное помешательство?

Он издал легкий смешок.

– Я приду к тебе, если ты этого хочешь.

Элисон с трудом могла поверить, что произнесла это. Решение еще не было принято. По крайней мере, не в сознании.

– В самом деле?
– oн, казалось, снова ожил.
– Сегодня вечером?

– В котором часу?

– О боже, Элисон. Я не могу в это поверить.

– Посмотрим, как все пойдет.

– Все будет здорово. Обещаю. Как насчет пяти?

– О'кей.

– Я приготовлю нам что-нибудь потрясающее на ужин. Возьму немного шампанского. Это будет здорово. Ты невероятна, ты знаешь это?

– Но, я не хочу никаких недоразумений, ладно? Мы чисто по-дружески поужинаем, поговорим и посмотрим, что из этого получится.

– Я так по тебе скучал.

У Элисон перехватило горло.

– Я тоже по тебе скучала. Сильно. Увидимся в пять.

– Хочешь, я за тобой заеду?

– Нет. Но все равно спасибо. Пожалуй, я прогуляюсь пешком. Мне нужно ненадолго заскочить в Бакстер-Холл.

– В общежитие для первокурсников?

– Мне только нужно кое с кем поговорить. Не волнуйся, я не променяю тебя на первокурсника. Да и вообще ни на кого другого.