Плутоний для «Иисуса»

На улице было уже темно, когда Александр Борисович вышел в переулок, где притулился к обочине его видавший виды «жигуленок». Сырой и неутомимый ветер весны сумел дотащить до центра столицы неизменно волнующий запах влажной оттаявшей земли, пробудившихся от зимнего сна, хотя и не одевшихся еще в листву, деревьев. Весенний ветер коварен, однако Турецкий несколько раз жадно и глубоко вдохнул этот газовый коктейль.

Он уже открыл ключом дверцу, но не стал садиться, остановился возле машины, пытаясь понять, что его беспокоило. Ага, вот! Из бензобака, почти неразличимый в темноте, тянулся вниз, к заднему колесу, тонкий прозрачный шнур. Турецкий открыл крышку, прикрывающую горловину бака. Шнур уходил внутрь, под пробку.

— Говорили ребята, — пробормотал сам себе следователь. — Говорили: купи замок-пробку, а то насыплют в бак какой-нибудь гадости…

После некоторого раздумья Турецкий решил не рисковать, пробку не откручивать. Посмотрел, куда шнур уходит другим концом. Оказалось, недалеко — привязан к колпаку правого заднего колеса.

— Похоже на взрывное устройство, — пробормотал Александр Борисович. — Гордись, Турецкий, вот и ты мины дождался.

Он оглянулся. Детей поблизости не было.

Турецкий вздохнул и пошел звонить специалистам саперного дела из НТО московского милицейского главка.

Взрывное устройство, предназначенное для очень беспечного и рассеянного человека, оказалось хоть и простым в употреблении, но достаточно мощным. Итак, один конец шнура был привязан к колесу, на другом болтались погруженные в бензин запал от гранаты и двести граммов тротила. Машина трогается, колесо, проворачиваясь, дергает шнур, кольцо выдергивается из запала, запал взрывается вместе с тротилом и бензином… И нет больше зануды Турецкого!

Убийцы сделали все как надо, но явно торопились. Цилиндрик тротила, перед тем как сунуть в бак, хранили где-то в тепле, так что он слегка размяк Поэтому на нем проглядывались довольно отчетливо два пальцевых следа, практически готовых для обработки в криминалистической лаборатории.

Кряхтя и вполголоса матерясь, Александр Борисович с помощью саперов облазил всю машину, больше ничего опасного и непонятного не нашел, сел и поехал домой. Но, крутя баранку, ерзал на мягком сиденье чаще обычного…

Глава восьмая НАЗАД В ЖАРОВНЮ

1

Марку удалось убедить англоязычных монахов учителя Като в том, что для поисков Лисовского необходимо в качестве приманки иметь под рукой живого и по возможности невредимого Бориса Лазкина, потому что теперь Александр Андреевич только с ним пойдет на контакт.

Когда Марк согласился искать Лисовского, монахи проявили любезность: устроили ему коротенькое свидание с Кристиной. Она старалась держаться бодро, но Марк сразу заметил — она не на шутку испугалась.

— Держись, — сказал он ей. — Как только найду его, сразу, не мешкая, примчусь за тобой.

— Да, Ген, я не боюсь, но не хотелось бы, чтоб они мне мозги начали прочищать при помощи «шлема спасения».

— Я их строго предупредил…

…В номере отеля, где должны были проживать Марк с Кристиной, собрались Марк, Борис Лазкин и Георгий Назарян, комплексующий оттого, что именно от него ушел, не попрощавшись, Лисовский. Но комплексовал он своеобразно — изводил Борю Лазкина.

Борис страдал оттого, что самым дешевым напитком в этой стране была слабенькая рисовая водка под названием саке, которую к тому же перед употреблением надо слегка подогревать. Такова уж у японцев была политика цен — все некоренные напитки, даже безалкогольные, стоили непомерно дорого. Денег монахи дали в обрез, поэтому Борис вынужден был обходиться без пива. Плюс к этому он не мог, как некогда, развалиться в удобном кресле или на диване: мало того что страху натерпелся, болтаясь на цепях над огнем, так еще получил хоть и не опасные для здоровья, но достаточно болезненные ожоги обеих ягодиц.

И вот Жора Назарян изводил и без того грустного Бориса:

— Ну, блин, никогда не думал, что так повезет — с настоящим живым шпионом познакомлюсь! Слышь, Борис, а ты азбуку Морзе знаешь? А коронка с цианистым калием на случай провала у тебя есть? А в очаг учителя Като ты из чувства протеста нассал?..

— Дурак ты! — вяло отбрехивался Лазкин. — Уж лучше быть плохим агентом, чем хорошим монахом в свите у сумасшедшего!

— Будешь учителя оскорблять — пожалуюсь! — грозил, смеясь, Назарян. — Он тогда тебя на молодой бамбук посадит!

— Бобров, — попросил Борис, — уйми его!

— Уймись, Георгий!

— Ты тут права не качай! — взвился вдруг монах. — Ты под нами ходишь, вот и знай свое место!

— Я свое место знаю, — спокойно парировал Марк. — А ты, если тебе скучно, будешь сейчас тут пятый угол искать. Хочешь убедиться?

Жора понял, что пора сбавлять обороты:

— Ладно, замнем.

Марк имел все основания гордиться собой. Операцию по выманиванию Лисовского из норы придумал и предложил англоязычным монахам он. Накануне вечером на одном из телеканалов местного вещания прокрутили коротенький репортаж о том, что из Мюнхена в Токио прибыл бизнесмен Лазкин, который будет изучать возможности привлечения японских инвестиций в химическую промышленность Германии. Господин Лазкин остановился в отеле «Палас» и принимает предложения по такому-то телефону.

И вот пошел шестой час ожидания того самого необходимого им всем звонка. Сначала Марк думал, что никто просто не удосужился посмотреть репортаж, сляпанный безвкусно и показанный по самому дешевому и непопулярному каналу. Вся надежда была на то, что Лисовский смотрит информационные выпуски на всех программах. Сомнения Марка слегка развеялись после того, как позвонили два раза какие-то люди, представились Назаряну, знающему английский, как руководители посреднических фирм. Они предложили мистеру Лазкину свои бизнес-планы. После этих двух звонков снова воцарилась долгая пауза.

Лазкин был отнюдь не склонен к каким бы то ни было разговорам, но Марк посчитал, что излишняя деликатность бандиту ни к чему, и подошел с вопросами.

— Слушай, Лазкин, чего ты полез в эту их систему? Тебе что, дали офицерскую должность и жирный оклад? Глядя в твои честные голодные глаза, этого не скажешь. На кой тебе это сдалось?! Или прижучили, подловили на чем-то?

— Подловили не подловили — какая теперь разница?

— Тебе, может, и никакой, а мне не очень фартово сидеть рядом с тобой и знать, что ты хотел меня сдать легко, как стеклотару!